Капитан крейсера сразу понял, что сильно уступает противнику. Его первой реакцией был одиночный пуск — явно та самая ракета, которая предназначалась для «предупредительного выстрела». Но вслед за ней был почти тотчас произведен полноценный бортовой залп. Полдюжины ракет устремились к имперскому транспорту, а спустя несколько секунд последовал второй залп.

— Стреляют на максимальной скорости перезарядки, сэр, — предупредил Сегедин.

Красницкий кивнул. Вражеский капитан стрелял так быстро, как только мог, почти навскидку, используя системы слежения по схеме «стреляй, потом целься». Чтобы преодолеть расстояние между кораблями, ракетам требовалось почти четыре с половиной минуты; при выбранном темпе стрельбы это означало, что ракеты у крейсера закончатся еще до того, как первый залп достигнет цели. На месте врага Красницкий сделал бы точно то же самое, поскольку при катастрофическом превосходстве противника в массе и вооружении у крейсера оставался только один способ выжить — уничтожить транспорт, прежде чем он войдет в зону поражения энергетического оружия.

Последнее допустить было нельзя.

— Курс на сближение, — приказал капитан Сегедину. — Максимальная скорость. Артиллерист, он ваш!

— Есть, сэр!

Радары и лидары намертво впились в цели. Несмотря на тяжелые последствия диверсии мичмана Гуа, тактические компьютеры успешно справились с огневым решением.

«Деглопер» представлял собой шар радиусом четыреста метров. Он был тяжелым десантным кораблем, следовательно, нес в себе шесть десантных катеров, — но и при этом пространства для размещения ракетных пусковых установок и артиллерийских погребов оставалось более чем достаточно. Кроме того, его ракеты были намного мощнее и тяжелее, чем те, что мог позволить себе легкий паразитный крейсер. И теперь восемь имперских ракетных установок открыли ураганный огонь по крейсеру пречистых, перемежая боевые ракеты источниками помех и антирадарными ловушками.

Это выглядело как все сметающий огненный ураган, но тактическая сеть «Деглопера» находилась в ужасном состоянии. Большинство ракет управлялись только автономными компьютерами и системами самонаведения, искусственный интеллект корабля был бессилен скоординировать их действия. Еще хуже обстояло дело с активной защитой.

— Вампиры! Приближаются вампиры, много! Послышались глухие удары — автоматическая оборона пыталась справиться с приближающимися ракетами.

— Автоматика сработала. Часть вампиров ушла за обманками.

— А эти продолжают идти прямо! — рявкнул Красницкий, следивший за монитором. — Общая тревога!

Несколько вражеских ракет удалось уничтожить на подлете, лазерами и противоракетами. Еще несколько были сбиты с курса выпущенными электронными обманками. С первым залпом справились чисто, во втором залпе прорвалась одна ракета, в третьем — уже три, и когда в хромстеновый корпус вонзились пучки жесткого излучения, взвыла сирена.

— Прямое попадание в пятую пусковую, — четко доложил Талькотт. — Потерян второй гразер, две пусковые противоракетной обороны, двенадцать лазерных постов. — Он выпрямился и через весь мостик взглянул Красницкому в глаза. — Все катера целы, сэр, арсеналы тоже.

— Благодарение Господу, — прошептал капитан. — Но еще не слава Богу. Навигация, сколько до лазерного контакта?

— Две минуты, — доложила штурман и хищно улыбнулась. На протяжении многих часов она дурачила вражеского капитана, притворяясь насмерть перепуганным шкипером-торговцем, и все это время ублюдок изощрялся в остроумии на тему ее предков, мозгов и образования... зато теперь этой сволочи вставят в зад лазер по самое «не могу»!

— Пробоина! — выкрикнул Сегедин. — По меньшей мере одно прямое попадание ракеты, сэр! Утечка воздуха!

— Ясно, — ответил Красницкий. — А что у нас на компьютерах?

— Паршиво, сэр, — доложил лейтенант; овладевшая им эйфория бесследно исчезла. — Перебрасываю все ресурсы в активную оборону. Большинство их птичек лупят в одну точку.

— Ладно, в любом случае все это скоро кончится, — пробормотал капитан, наблюдая на мониторе, как корабль борется с очередным залпом. — Или в нашу пользу, или в их.

Катер затрясло, словно подхваченный ураганом, и Роджер судорожно вцепился в подлокотники.

— Это не смешно, — тихонько сказал он.

— Ваше высочество, — непринужденно предложил Панэ, — взгляните по монитору на палубу, где разместились люди.

Принц отыскал нужный переключатель и вывел на экран сигнал с камер внутреннего наблюдения. Картинка, мягко говоря, вызывала изумление: почти все морпехи спали, а немногие бодрствующие, как могли, убивали время. Двое достали игровые приставки и теперь азартно соревновались друг с другом. Еще несколько резались в карты, кое-кто читал, а у одного обнаружилась даже обыкновенная бумажная книга, изрядно потрепанная и явно многократно читанная. Роджер вгляделся в лица, отыскивая знакомых, и вдруг сообразил, что из всех своих подчиненных знает по именам не больше четырех человек.

Поэртена спал, закинув голову и широко разинув рот. Чжин, темнокожий коренастый кореец, взводный сержант третьего взвода, внимательно изучал на планшете какой-то текст. Роджер подстроил увеличение и удивился еще сильнее: взводный читал беллетристику. Роджер почему-то не сомневался в том, что морпехи читают только специальные руководства и справочники по оружию. Заинтригованный, он еще приблизил фокус камеры и начал читать через плечо. Много времени ему не понадобилось: по первым же страницам стало ясно, что сержант увлечен откровенно гомосексуальным любовным романом. Принц фыркнул, отвел камеру в сторону и вернул настройки в исходное состояние. В конце концов, литературные предпочтения сержанта — это его личное дело.

Словно по собственной воле, камера сфокусировалась на лице женщины, которая приходила за принцем в оружейную. Лицо, казалось, все состояло из углов, высоких скул и острого подбородка. Из общего рисунка резко выделялись губы — необычайно чувственные и полные. Милым такое личико не назовешь, но оно было странно красивым. Женщина тоже читала, и по причинам, которые сам Роджер затруднился бы объяснить, он менял и подстраивал камеры до тех пор, пока не сумел заглянуть ей через плечо. Камера наехала на маленький экран планшета, подстроила резкость, и Роджер, неожиданно для себя, с облегчением вздохнул. Сержант изучала описание Мардука. Бог знает почему, но Роджера это искренне обрадовало.

Прежде чем переключиться на стандартный обзор, принц поймал в видоискатель нагрудный знак сержанта. Так, на груди, справа... резкость... «Дэпро». Забавное имя.

— Сержант Дэпро, — сухо произнес Панэ. Принц крутанул трекбол, управлявший движением камеры, и изображение резко дернулось в сторону.

— Да, я узнал ее, — поспешно сказал он. — Знаете, я только сейчас понял, что почти никого из них не знаю.

Он неловко закашлялся, мысленно благодаря Бога за то, что капитан не может разглядеть его лицо.