в пыльные шкафы. Да уж, тут надо вызывать клининговую компанию, либо запустить целую орду крепостных домохозяек.

Я взял в руки трость и вышел на улицу. Едва я появился на пороге, как вся шумиха стиха. Я смотрел на крестьян, а они на меня. Перед домой стояло около тридцати человек, причем пришли и старики, и мамашки с детишками. Но даже те замолчали, когда меня увидели. Я ожидал увидеть побитых жизнью, заросших и грязных людей, угнетаемых царским режимом, но ошибся. Наоборот. Все были очень аккуратно подстрижены и одеты в чистые яркие одежды. Конечно, простовато выглядят. Многие смуглые, с карими глазами, хотя «арийцев» тоже хватало. В общем разношерстная публика. Многие косились на мой «Дукс».

Молчание и изучение друг друга длилось, наверное, минуты три, а потом послышалось бибиканье и во двор стали заезжать и парковаться грузовики с материалами, и из них выскочило человек двадцать — крепких мужиков в рабочей одежде.

Один из них сразу направился ко мне.

— Ваше сиятельство, Граф Черкасов? — с вопросом поклонился он.

— Да, это я.

— Отлично! Меня зовут Гюнтер, а это мои ребята. Мы из строительной компании «Орбита». Вчера пришел срочный заказ на восстановление вашего поместья и всех прилегающих строений. Мы бы хотели осмотреться сначала, чтобы понять объем работ.

— Конечно, Казимир вам все покажет. Видите, у меня гости, — я указал на крестьян, которые пялились то на меня, то на строителей.

— Хорошо, я тогда попозже подойду, — пообещал Гюнтер и отошел.

— Ну здравствуйте, — сказал я, обращаясь к крестьянам, — с чем пришли? Себя показать да на меня поглядеть?

Люди начали шептаться между собой, и я почувствовал недоверие в их рядах. Это было неудивительно.

— А это точно вы? — наконец не выдержал самый смелый мужичок лет сорока, у которого не голове была яркая синяя кепка.

— Точно я. Пусть моя внешность вас не смущает. Вы же знаете, что я был на войне и потерял лицо. В прямом смысле, — я миролюбиво улыбнулся.

— Да, Казимир нам уже все рассказал. Говорит, что вы спасли князя и он пожаловал вам новое лицо и ранг. Вы настоящий герой, ваше сиятельство!

— Так чего вы хотите-то? — прямо спросил я, опираясь обеими руками на трость, — свободы и воли?

— О, нам этого уже с лихвой хватило! — мужчина криво улыбнулся, — меня зовут Феликс Лепицкий. Я местный староста, с хутора вашего, который свободным стал, когда ваш батюшка представился Господу единому.

Все начали креститься и охать. Я с невозмутимым лицом продолжал слушать.

— Ежели это действительно вы и собираетесь тут оставаться, то мы хотим вернуться под вашу опеку и защиту, — закончил Феликс, — не гоните, пожалуйста.

Я немного растерялся, но не подал виду. Как-то это все странно. Люди хотят опять вернуться в крепостничество? Не вязалось у меня это никак с современной реальностью. Хотя, если точнее, с моей реальностью. Но надо же что-то сказать этим бедалам, но лучше предварительно проконсультироваться с Ксенией по этому вопросу.

— Давайте поступим так, — важно сказал я, когда все немного успокоились, — я завтра приеду на ваш хутор, и мы пообщаемся более обстоятельно и примем совместное решение о вашей дальнейшей судьбе. Вы тоже там подумайте еще хорошенечко. Ладно?

В толпе все закивали и начали было расходиться, но тут внезапно ко мне подскочил мелкий пацан лет шесть и схватил меня за штанину.

— Етить, он настоящий! — заорал он, — не проекция!

Мне стало не по себе. Тут же появился отец ребенка, который отвесил ему оплеуху, и весь красный от стыда начал кланяться и тянуться к моей руке, но я сделал такую страшную морду, что крестьянин быстро испарился. Вся толпа ушла, я выдохнул и вернулся в дом, там меня уже ждал Гюнтер. Из коротко разговора с ним я узнал, что половина дома обесточена, примерно треть крыши обрушена, с постройками вообще все очень плохо, местная скважина забитая, а насос помер как лет десять. Работы предстояло примерно на месяц, и понадобится еще одна бригада для внутренней отделки. Я согласился, поставил печать перстнем на планшете и отправился к камину, читать новую газету да пить мерзкий чай.

Но длились мои муки недолго. Минут через десять мой тифон засветился, и я увидел на его экране фотографию Ксении. Входящий вызов.

— Его сиятельство граф Черкасов слушает, — важно сказал я, стараясь не улыбаться.

— Быстро ты осваиваешься. Привет, — Ксения переключила связь на видеорежим, и я увидел ее мрачный кабинет с массивными кожаными креслами и портретами царских персон во всю стену, — рапортуй.

— Приходили крестьяне, просились под каблук, приехали строители, говорят работы на месяц. К крестьянам поеду завтра на хутор, хочу лично пообщаться.

— Хорошо, коротко и по существу. Мне нравится твой настрой. Только что в местном аэропорту сел наш самолет. Примерно через полчаса на пороге твоего дома появится Леена Мяки.

— Какое странное имя.

— Она финка. Ее отец знаменитый опальный ученый — астроном Пентти, а мать — уроженка Петербурга.

— То есть Лена — полукровка.

— Именно. Она прекрасно говорит по-русски. Не волнуйся. Мы с ней давно сотрудничаем. Она прекрасный историк, и я думаю, что она поможет тебе освоиться.

— То есть ты мне прислала помощницу? Спасибо.

— Она также привезет немного соуса. Надеюсь, ты сможешь сам поставиться?

— Смогу.

— Леена не любит вида крови. Она вообще очень своеобразная барышня.

— А ранг у нее какой?

— «В». Раньше был «Б», но после выходок ее отца, их понизили в правах. Как понимаешь, она немного обижена на власть из-за этого. Леена кстати еще любит писать всякую чушь типа грустных стихов и поэмы.

— А лет ей?

— Тридцать. Она одинокая и несчастная, но не советую тебе тащить ее в постель, Сергей.

— Это еще почему? — хмыкнул я.

— Потому что в постели она просто бревно. Хотя если в твоем роду были Бобровы, или ты склонен к некрофилии, то да, Леена твой выбор.

— Вот жеж! — воскликнул я, — вы и такое о людях знаете?

— Это наша работа. Знать все обо всех. Тебе там кстати телохранитель не нужен?

— Да нет вроде. Пока никто мне зла не желает.

— Если заметишь что подозрительное, немедленно звони. До встречи через несколько дней.

Я попрощался с княгиней, сунул тифон в карман и пошел искать Казимира. Я нашел деда на заднем дворе, активно пытающимся склонить рабочих к употреблению самогона, однако те были ответственные ребята и всячески отказывались.

— Скажи-ка мне, старик, вот что, — обратился к деду и отвел его в сторонку, — как тут вообще с едой-то дела обстоят?

— А-а-а, — протянул Казимир, тщетно пытаясь спрятать от меня бутылку