— Тебя мои дела волновать не должны. А эта шкура — лишняя, — чётко говорит Зверь.

Немец Кристину за плечо обхватывает и скалится.

— Шкура? Ну что ты. Баба огонь, одна задница чего стоит, а? — хватает Кристину за ягодицу всей пятерней и треплет. — Хорошая. Нравится мне. Вот и беру… Твой братан двух моих людей порешил. Имею право на компенсацию.

Ризван что-то говорит себе под нос на незнакомом языке. Вылезает наполовину и хлопает по крыше машины, привлекая к себе внимание.

— Стой здесь, я с тобой не решил, — обращается к Немцу Зверь.

Ризван дожидается, пока Зверь к нему подойдёт.

— Ну? — нетерпеливо спрашивает Зверь.

— Ты же помнишь, что мой кореш о патрулях говорил? Время, брат. Будешь перетирать с Немцем за бабу, зависнем надолго. Напоремся на патрули, — хмурится Ризван.

— Баба лишняя.

— Я тоже так считаю. Но Немец думает иначе. Нарочно будет упрямиться. Его люди недовольны, что двоих убрали.

— Значит, и от Немца нужно избавиться, — едва слышно говорит Зверь. Я это скорее по его губам читаю.

— Его люди против тебя попрут. Недовольные всегда найдутся. И кто с тобой останется?

— Ты, брат.

— Я — да, — Ризван проводит ладонью по поясу, где припрятаны лезвия. — Но нас и так немного. В общем, сам решай. Я своё слово сказал. Двигать надо.

— Значит, двигаем. И ещё одно. Стрелка тебе посадить?

— Не надо. Справлюсь. Рядом будешь?

— Буду неподалёку. Но если жарко станет, рвану в другую сторону, чтобы на себя отвлечь. Малую береги. Головой за неё отвечаешь. Упустишь или пострадает она, «красный тюльпан» тебе массажем тайским покажется. Понял?

Не понимаю, о чём говорит Зверь. Потом он заглядывает в салон и улыбается мне. Жутко. Сумасшедше. Но меня от его улыбки дикой жаром до костей опаляет.

— Не скучай, Малая. Скоро увидимся…

Не успеваю ничего ответить. Ризван резко в машину ныряет и мотор заводит. Зверь рукой в воздухе машет. Оживление начинается. Тачки резко стартуют с места в определённом порядке.

— Что такое «красный тюльпан»? — спрашиваю у Ризвана.

— Цветок, — хмуро отвечает кавказец.

— Я знаю. Но Зверь же говорил не о цветке?

— Нет. Он говорил о пытке. Но тебе, Арина, лучше думать, что красный тюльпан — это всего лишь цветок полевой. И больше никак.

Через стекло наблюдаю, как машины одна за другой с места срываются. Я цепляюсь пальцами за ручку специальную. Чтобы не упасть. Мне кажется, как будто подо мной пропасть разверзается. Бездонная. Сожрать хочет. Это неизвестность пугающая. Тварь алчная и безжалостная. Силы выпивает по капле. Чтобы не сходить с ума, спрашиваю у Ризвана:

— Почему Зверь говорил, что тебе «красный тюльпан» массажем покажется?

Мне страшно знать о таком. Не могу представить даже, что за обозначением этой пытки скрывается. И знать не хочу. Но это последний крючок, за который я могу зацепиться. Чтобы Ризвана на разговор вывести.

Кавказец молчит упорно. Управляет автомобилем. Губы сурово сжаты в линию прямую. Почти бескровную.

Я провожаю взглядом лоснящиеся бока чёрных машин, гадая, в какой из них сидит сам Зверь. Мне почему-то знать нужно, что он рядом. Может быть, потому что беречь для нужд своих обещал? Страшусь остаться с кем-нибудь из его банды один-на-один. Кроме Ризвана, возможно.

— Ты на себе это испытал?

Мой очередной вопрос остаётся без ответа. Ризван выбрасывает руку вперёд и врубает радио. Какая-то местная радиоволна. Звучит попса. Ризван громкость прибавляет так, что в ушах басить начинает.

— Куда вы меня везёте? — пытаюсь перекричать музыку. Но похоже, что у Ризвана терпение для меня закончилось. Он не обращает внимания на меня.

Я словно место пустое. Могу сорвать голос до хрипоты — ответа не будет. Не могу себе представить, что меня ждёт. Куда меня везут. Что со мной будут делать?

В голове ужасы всякие проносятся. Подвал сырой. Цепи у стены каменной. Постель продавленная с матрасом скрипучим. Пружины торчащие. Скрип. Мерный. Частый. Крики мои. Неужели так всё и будет? Зверь меня будет каждый раз оприходовать, пока не забеременею? И всегда ли это будет так, как в первый раз — сучка на вязке. Или так, как было потом — грязно и пошло. Но сладко.

Это морок. Дурман. Пытаюсь из головы ростки дурной похоти с корнем выдрать. Я не такая. Не шлюха и не подстилка. Не стану этого амбала ублажать. Ни ртом, ни другими местами. Пусть себе другую дырку найдёт для удовлетворения аппетитов своих огромных и жарких.

Машину потряхивает на ухабах. Знакомые пейзажи быстро остаются позади. Мы выбираемся на трассу.

Внезапно в машине тихо становится. Оглушающе тихо. Ризван музыку выключает и ныряет одной рукой в карман. Достаёт телефон.

— Да. Нормально. Смирная…

Ризван бросает на меня колкий взгляд через зеркало заднего вида.

— Хорошо. На М-29? Будет сделано…

Я не задаю ни одного вопроса. Просто перебираю в голове сказанное ранее и добавляю к нему то, что услышала несколько мгновений назад. Зверь говорил, что разделяться надо будет или пересаживаться. М-29 — трасса региональная, но старая. Дорога там дрянная. Все местные предпочитают по новой трассе разъезжать. Но Зверю надо следы замести. От кого-то спрятаться.

Глаза прикрываю, представляя атлас дорог. Память у меня хорошая. Гадаю, в каком направлении двинемся. Да в каком угодно… Если добраться до крупной транспортной развязки, можно считать, что весь мир на ладони.

— Не спишь? — спрашивает Ризван.

— Нет. Не сплю.

— Хорошо. Сейчас на трассу выберемся. Мимо поста патрульных светанёмся. Остановят — молчи. Ты немая, ясно?

— Ясно, — киваю. — Зачем показываться патрулям, если вы скрыться хотите?

— Затем и показываемся, чтобы потом эту тачку искали, а не другую.

— Теперь понятно… Долго будем ехать?

— А что? — спрашивает Ризван. — В туалет приспичило?

— Нет. Приспичило узнать, что со мной дальше будет. И где. Но отвечать никто не собирается, да?

Я молчу. Мысли беспокойные крутятся в голове. Хоть и понимаю, что ответа нормального не добьюсь, но потом вопрос задаю Ризвану. Будто нарочно к пропасти подхожу добровольно. Гнев вызываю. Самоубийца, наверное.

— Ты говорил, что у тебя жена есть.

— Есть, — не отказывается от своих слов Ризван.

— Дети? — спрашиваю я.

— Сын.

— Жена и сын. Семья. Но ты головорез же. Скольким ты дорогу перешёл? Око за око. Зуб за зуб. Что, если кто-то придёт и навредит твоей семье в отместку. За то, что ты другим навредил, а? По вашему кровавому закону у того, обиженного есть ублюдское право уничтожить твою семью, да?