Патрик выпрямился и положил локти на стол.

— Ты не поверишь, но миссис Латимер приходится племянницей некой мисс Лайли Дикин. Лайли Дикин была самым близким человеком миссис Латимер до самой ее смерти.

— Правда?! — заинтересовалась Эстер. — А где сейчас эта Лайли Дикин?

— Жива и здорова. Она все еще в хорошей физической форме, и с головой у нее все в порядке. Живет в пансионате где-то в Эйвекоуте.

— Я знаю, где это, — обрадовалась Эстер. — Маленькие хорошенькие бунгало, соединенные селекторной связью с дежурным. Сколько лет этой тетушке Лайли?

— Почти что восемьдесят, но выглядит молодцом, если верить миссис Уилф. Старушка будет счастлива поговорить о миссис Латимер в любое время.

Они потрудились еще пару часов, потом Патрик сказал:

— На сегодня хватит. Вчера вечером ты плохо себя чувствовала. Я забыл об этом.

— Вот и хорошо. — Она состроила рожицу, затем окинула довольным взглядом расчищенный участок. — Ну что ж, Патрик Хэзерд, совсем другое дело.

— Благодаря твоей бесценной помощи. Вместе у нас здорово получается. — Он собрал ее инструменты в рюкзак. — Поднимайся и прими душ. А после, пока ужин будет разогреваться, устроимся в шезлонгах на воздухе. Жалко сидеть взаперти в такую прекрасную погоду.

— Еще бы. Я скоро.

Эстер взбежала наверх. Стоя под горячими струями, она намылилась каким-то травяным шампунем. После вытерла насухо волосы, расчесала их и завязала лентой. Завернувшись в полотенце, она прошла в спальню Патрика, надела розовую рубашку и джинсы. На ноги она надела легкие кожаные туфли типа мокасин. Намазала увлажняющим кремом разгоряченное лицо, накрасила губы, завернула рабочую одежду в специальный мешочек и спустилась к Патрику. Тот читал воскресные газеты, разложенные на кухонном столе.

— Твоя очередь, — бодро прозвучал ее голос.

— Быстро ты!

— Хотелось поскорее выйти на улицу — солнце такое яркое, — сказала Эстер. — Я заварю чай к твоему возвращению.

К тому времени, когда вернулся Патрик — в безупречно чистых брюках и кремового цвета поплиновой рубашке, — она вынесла газеты и поднос с чаем в сад и сидела в шезлонге, надев очки и читая книжное обозрение. Они выпили чай и доели остатки фруктового пирога, приготовленного миссис Уилф. Патрик увлекся статьей о нашумевшем крестовом походе королевского адвоката, Эстер погрузилась в чтение раздела о журналах. Через некоторое время Патрик встал и пошел в дом, чтобы разогреть ужин.

— Что за чудесный, восхитительный день, — сказал он с довольным видом и сел рядом с ней.

— Да, с погодой нам повезло, — согласилась Эстер. — Обычно, как только наступают выходные, сейчас же начинает лить дождь.

— Я не о погоде, — заметил Патрик, беря ее за руку.

Сердце Эстер забилось быстрее. Она старалась смотреть на деревья, все в яркой молодой зелени, какая бывает в начале лета, на кремовые и розовые пятна пионов.

— Когда тебе удастся привести сад в порядок, он будет просто райским уголком. Но разве тебе не нужно работать над книгой, вместо того чтобы рассиживаться в саду?

— Я взял себе за правило писать пять дней в неделю. Но если идет дождь, я работаю и в воскресенье. — Патрик вытянулся в шезлонге во весь рост, а его рука крепче сжала руку Эстер. — Но больше всего мне хотелось бы проводить все свои воскресенья вот так, рядом с тобой.

Эстер замерла. Каждое воскресенье? Она смотрела на руку Патрика. Ее вдруг охватило желание поцеловать белые полоски на загорелой руке, оставшиеся от царапин.

— Кажется, я лишил тебя дара речи, — сухо заметил он. — Не паникуй. Пока я имею в виду те воскресенья, когда ты будешь свободна.

Эстер повернула голову и встретилась с ним взглядом; его глаза глубокого зеленого оттенка соперничали с цветом листвы, трепещущей от легкого вечернего ветерка.

— Пока?

Патрик кивнул.

— Если я буду требовать слишком многого и слишком быстро, это отпугнет тебя.

— Почему ты так думаешь? — спросила она нарочито небрежным тоном.

Патрик тяжело вздохнул.

— Потому что с момента нашего знакомства я упорно работаю, осторожно продвигаясь дюйм за дюймом, стараясь завоевать твое расположение. А это, — лукаво улыбнулся он, — обычно не мой стиль обращения с женщиной.

— Так почему же со мной ты ведешь себя по-другому?

К ее удивлению, он встал и протянул ей руку, помогая подняться.

— Давай обсудим это позже. После ужина.

Сгорая от нетерпения продолжить начатый разговор, Эстер, не споря, прошла в дом, где запеканка миссис Уилф распространяла вокруг аппетитный запах. На верхнюю полку печи она поставила разогреваться свой пирог. Помогая Патрику накрывать на стол, она почувствовала, как голодна, и взяла горсть предложенного им арахиса.

Они ели запеканку с мясом молодого барашка, заедая ломтиками хлеба, затем уничтожили половину фруктового пирога, обсуждая изыскания Патрика и недавний заказ, полученный Дэвидом.

— Ты никогда не говоришь о своих делах в суде? — спросил Патрик, беря еще кусок пирога.

— Никогда.

— Тебе нравится быть мировым судьей? — с любопытством спросил он ее.

— Не думаю, что слово «нравится» здесь уместно, — задумчиво ответила она. — Бывает, приходится разбирать довольно невеселые дела. Поначалу меня это очень угнетало. Но со временем привыкаешь. Каждую неделю я сталкиваюсь с такими случаями, что мои собственные проблемы отходят на задний план.

— А у тебя много этих проблем?

— У кого их нет! — Она нахмурилась. — Похоже, Тим Гэлбрейт как раз становится одной из них. Придется завтра серьезно поговорить с ним.

Патрик помрачнел. — Так ты завтра встречаешься с ним!

— Да. Я заказала ему рассаду; вчера вечером он сообщил, что получил ее. Завтра я поеду домой на машине и по пути захвачу ее. Патрик сразу повеселел.

— Может, мне заехать к нему, забрать растения и заодно поговорить?

— Не надо. Я умею постоять за себя. — Эстер улыбнулась, пытаясь смягчить резкость слов. — Но все равно спасибо за предложение, Патрик.

Поужинав, они вышли в сад, наслаждаясь приятным летним вечером. Как только они сели, Патрик завладел ее рукой. Эстер откинулась назад, отдыхая. Ей приятно было ощущать ладонь Патрика, всю в мозолях от работы лопатой и мотыгой. Сначала они болтали обо всем, что в голову придет. Им было так легко в обществе друг друга, что наступившее через некоторое время молчание ничуть не смущало.

Шелестела листва кустарника, и под дуновением ветерка трепетали ветви деревьев. Опускались сумерки. Эстер почувствовала, как Патрик сильнее сжал ее руку. Задумавшись, она повернула к нему лицо и встретила его взгляд, все это время наблюдавший за ней.