— Конечно, нравится. Как и многое другое; но, к сожалению, сейчас у нас нет времени. — Патрик снова поцеловал ее, и поцелуй этот был очень долгим. — Извинись за меня перед своей матерью. Мы еще увидимся завтра. Кстати, — добавил он, хмуря брови, — в среду я уезжаю в Лондон на день-два встретиться с моим агентом, редактором и парикмахером. А также со многими другими. Вернусь только в пятницу.

— Я буду скучать, — в голосе Эстер прозвучала грусть.

— Это хорошо, — сказал он и снова поцеловал ее.

Когда Патрик ушел, она поднялась наверх. Ее мать с увлечением читала триллер, купленный во время отпуска.

Селия поправила очки и улыбнулась.

— Что-то Патрик слишком рано ушел.

Эстер рассказала ей о чрезвычайном событии в семействе Баркли.

— Господи, мужчины беспомощны в подобных ситуациях. Помнится, твой отец… Впрочем, не будем об этом. — Селия окинула взглядом дочь, ничего не сказав насчет ее растрепанного вида. — Давай поговорим о Патрике. Он просто очарователен и влюблен в тебя без памяти.

— Ты так думаешь? — спросила Эстер, с нетерпением ожидая ответа.

— А ты сомневаешься?

— Нет, это хорошо, когда слышишь подтверждение своим мыслям. — Эстер улыбнулась, счастливая; такой улыбки Селия уже давно не видела на лице дочери.

— И когда же вы собираетесь скрепить ваши узы? — прокашлявшись, спросила Селия.

— Патрик торопит события — он предложил мне завтра же поместить объявление о продаже коттеджа.

Селия сильно удивилась.

— А что же ты? Ну, то есть тебе нравится его дом?

— Мамочка, он мне нравится почти так же, как сам Патрик, — ответила Эстер и поцеловала мать, пожелав ей спокойной ночи.

На следующий день рано утром Эстер разбудил шум. Она вскочила с кровати и увидела возле дома такой знакомый ей джип. Она сбежала вниз и распахнула дверь. Патрик шел по дорожке, бледный и небритый, но торжествующий. Эстер с облегчением вздохнула.

Он увлек ее в дом, схватил и расцеловал, прежде чем произнести хоть слово.

— Моя племянница Джоанна родилась в шесть утра без каких-либо осложнений, и с ними обеими все в порядке, — наконец сообщил он.

— Чудесная новость, Патрик! — воскликнула Эстер и крепко обняла его. — А я все никак не могла уснуть. Как Джек?

— Совсем разбит. Едва добрался домой. Но улыбка — до ушей. Что ему сейчас нужнее всего, так это поспать часа два. Я по себе сужу, — печально заключил Патрик. Затем поднял голову и увидел Селию, спускающуюся в белом халате, который он видел на Эстер.

— Извините за вторжение, — сказала она. — Но я просто умираю тут в неведении. Судя по всему, ты привез хорошие новости.

Улыбка ни на минуту не покидала лица Патрика, пока он во второй раз излагал подробности.

— Замечательно. Ну а теперь пойду опять лягу. — Улыбаясь, Селия быстро удалилась наверх, а Патрик снова обнял Эстер.

— Я тоже. Не смею и мечтать, что ты согласишься поехать в Лонг-Уайватс и разделить со мной мое ложе, — сказал он, но в голосе его прозвучала надежда.

— Нет, конечно, — сурово ответила Эстер. — Да будет тебе известно, что кое-кому надо работать, чтобы зарабатывать себе на жизнь.

— Ты хочешь сказать, что моя бессмертная проза — это не работа? — возмутился Патрик, и Эстер засмеялась.

— Это ты сказал. Не я.

— С другой стороны, — вздохнул он, — надо бы всерьез взяться за книгу. Дебора, мой агент, завтра задаст мне трепку, если я не представлю ей, по крайней мер, е четвертую часть. — Он мрачно взглянул на Эстер. — Я увижу тебя сегодня вечером?

— Нет, как бы мне этого ни хотелось. Я хочу побыть немного с мамой, да и тебе лучше поработать. Позвони мне, когда вернешься из Лондона. А теперь поезжай домой и поспи хоть немного, — сказала Эстер. Быстро поцеловав его, она слегка подтолкнула Патрика к выходу. — И ради Бога, будь осторожен за рулем. Ты сильно устал.

Несмотря на приезд матери, несмотря на занятость в магазине и в суде, Эстер ужасно не хватало Патрика. Она уже не могла себе представить, как жила без него раньше, и говорила об этом Патрику во время их вечерних телефонных разговоров. Патрик чувствовал то же самое, и Эстер часами не могла заснуть после этих бесед. Когда ее мать уехала домой в Уорик, она почувствовала себя еще более одинокой. Всю свою энергию она вкладывала в сад, работая в нем по вечерам, стараясь заполнить пустоту, возникшую с отъездом Патрика.

В пятницу, после долгого и на редкость утомительного заседания в суде, Эстер, приехав домой, увидела джип, припаркованный в переулке, а рядом Патрика, читающего газету. Она махнула ему, приглашая в дом, и, взбежав по ступенькам, отперла дверь. Вся усталость вмиг улетучилась, как только Патрик вошел вслед за ней и обнял ее.

— Ммм… — довольно заурчал он, лаская губами ее лицо. — Мне этого так не хватало.

— Мне тоже, — страстно прошептала Эстер, и они стали целоваться.

— Как ты жила тут без меня? — наконец спросил Патрик, подняв голову. Затем вдруг озорно улыбнулся и стал распускать ее волосы, аккуратно закрученные в пучок. — Госпожа Правосудие? — Он снял с нее серый пиджак, идеально сидевший на ней, и принялся расстегивать блузку, но остановился. — Нет, — сказал он решительно. — Не здесь. Поехали ко мне.

— Прямо сейчас?

— А ты занята?

Эстер покачала головой.

— Подожди меня, я быстро. Только приму душ и переоденусь.

И верно. Уже через десять минут она сбегала вниз в легком желтом платье, с распущенными волосами. Она знала; что просто сияет от счастья и глаза у нее блестят. Патрик, стоя у подножия лестницы, протянул руки ей навстречу, и Эстер прямо влетела к нему в объятия.

— Я голодна, — заявила она. — Дома есть что-нибудь? — Она покраснела, заметив, что оговорилась. Глаза Патрика загорелись.

— Вот видишь! — сказал он со значением. — Ты уже думаешь о Лонг-Уайватс как о собственном доме. Так что, Эстер, поспеши со своими делами. Я хочу, чтобы ты переехала ко мне как можно быстрее.

— Я постараюсь, — обещала она.

— Прекрасно. Давай накупим продуктов и поедем в Эйвекоут.

Они наполнили тележку в супермаркете на окраине города, в том числе купили все необходимое для приготовления блюда, по которому так соскучился Патрик: яичница с толстыми кусочками ветчины, помидорами и грибами.

— Знаменитый английский завтрак? — спросила Эстер, отбирая зелень, чтобы успокоить свою совесть.

— Я никогда не завтракаю, — сказал Патрик и недовольно поморщился. — В Лондоне я наелся всяких изысканных блюд и хочу сегодня чего-нибудь попроще.

Они открыли в доме все окна и двери и без умолку болтали о поездке Патрика, о том, что делала Эстер, пока его не было, что подумала о Патрике мать Эстер, а Патрик — о ее матери. И конечно, они говорили о недавно родившемся ребенке Лидии.