Лев Тимофеевич радостно кивнул.

— А чего без бидона? — женщина, смешно вытаращив глаза, смотрела на старый кожаный портфель с двумя замками в руках следователя.

— А что?.. Я в туесках куплю! — начал оправдываться следователь.

— А-а-а, — женщина также распевно вздохнула и пошла вдоль забора по тропинке. — Монаховы только вечером приедут, имейте в виду! — через пару метров обернулась она.

— Здравствуйте, меня зовут Лев Тимофеевич! Можно от вас позвонить? — спросил Рогаткин у начальника почты, в которую зашёл со служебного входа. — Вообще-то я из прокуратуры, — добавил он, увидев неподдельное возмущение в глазах начальника, пожилого мужчины с внушительной лысиной на шишковатом черепе.

Итог часовых телефонных разговоров старшего следователя был неутешительным: ни одно хозяйство, из дававших объявления о покупке грузовых автомашин, в прошлом году рефрижератор не покупало. До вечера еще оставалось время, и Лев Тимофеевич решил прогуляться по посёлку.

«Бог милостив, всё равно найду!» — вздыхал Рогаткин, в пятый раз обходя Пыхтино. Его шапка и шарф уже примелькались местным жителям, и даже собаки переставали лаять, когда Лев Тимофеевич шёл мимо них.

— Я вот тут смотрю на вас, как вы ходите, — перед старшим следователем из-за сугроба возникла всё та же женщина с синими глазами. — Не замёрзли?.. Хотите в яслях посидеть?

— А как же дети? — тяжело вздохнул Рогаткин.

— У нас ремонт и краской пахнет, вот как выветрится, тогда и дети будут, — нараспев ответила женщина. — Краски боитесь?

— Немного, — пробормотал Лев Тимофеевич.

— Тогда пойдёмте, — женщина улыбнулась, — скоро сериал начнется!..

Так, глядя в старенький «Рубин», Лев Тимофеевич просидел целый час, с удовольствием вникая в жизнь одной мексиканской семьи из ста человек. «Приеду в Москву, обязательно продолжение посмотрю», — вдруг поймал себя на мысли старший следователь.

— Скажите, а пасека «Тумаркин Двор» имеет отношение к монастырю? — когда фильм закончился, поинтересовался Лев Тимофеевич.

— Нет, просто Андрюшка, хозяин пасеки, с бородой ходит и фамилия у него Монахов! — Тамара Ивановна, так звали завхоза яслей, глянула в окно.

— Так он не монах? — обрадовался Рогаткин.

— Да какой там монах, если троих детей имеет! — развела руками Тамара Ивановна. — Вон, кажется, это его машина едет.

Лев Тимофеевич с благодарностью раскланялся и заторопился к выходу.

У знакомого забора стоял маленький грузовичок с тентом, полный алюминиевых фляг.

— Я старший следователь межрайонной прокуратуры Рогаткин, — представился Лев Тимофеевич косматому мужику в старой дубленке и при бороде.

— А я Монахов Андрей Юрьевич, — хмыкнул мужик, переглянувшись с коренастой женщиной, стоящей у калитки. — А почему без бидона?..

— Я в туесках возьму, — пообещал Лев Тимофеевич.

— Тогда пойдёмте в дом, — кивнул Монахов. — Туески у меня там.

* * *

— Я всё отлично помню из-за девушки, она голосовала, — Монахов пригладил бороду и быстро оглянулся на супругу, которая накрывала на стол в соседней комнате. — Я подбросил её до дома, а потом вернулся, хотя, знаете, россказням таких барышень, я обычно не очень-то верю.

— Там был труп?! — привстал старший следователь.

— Труп?.. — заметно побледневший Монахов снова оглянулся на жену. — Нет, я нашёл солдата, он был жив…

— То есть как жив? — подскочил следователь. — И вы не заявили об этом? Но почему?..

— Парня хотели убить, а я, как не крути, невольный свидетель преступления, разве не так?.. — Монахов кивнул на соседнюю комнату, где играли три его дочки.

— Но ведь Шабалкина ищут! Вы телевизор смотрите, Андрей Юрьевич?..

— Хабиба ищут? — Монахов оторопело поглядел на Рогаткина, и тому стало не по себе. — Но он сирота.

— Почему Хабиб?.. Подождите, вы же сказали, что он солдат?

— Солдат, и одет был, как солдат, — кивнул Монахов, снова оглянувшись на жену. — Я привёз его домой, у него была серьёзная травма головы.

— А где он сейчас? — Рогаткин, теряя терпение, наступил под столом на собственный портфель.

— На пасеке, — сказала подошедшая сзади супруга Монахова. — Садитесь в комнате, чайку попьете. А Хабибу кто-то голову проломил, его наш знакомый фельдшер на ноги поставил.

— Почему вы называете рядового Шабалкина Андрея Игоревича именем Хабиб? — возмутился Лев Тимофеевич. — Он, что, узбек?

— Может и узбек, у него татуировка «Хабиб» — вот здесь, — супруга пчеловода ткнула в своё запястье.

— Да, наколка свежая, ещё не зажившая была, — подтвердил Монахов. — У Хабиба было проникающее ранение в голову, ушиб мозга, и он сразу, как только пришёл в себя, начал откликаться на имя Хабиб.

— В таком случае я хочу его видеть! — Лев Тимофеевич достал из-под стола портфель и решительно встал. — Слова словами, а человек человеком.

— Он на нашей пасеке в Чашкинском лесу. Нужно взять трактор, чтобы расчистить дорогу, — пояснил следователю Монахов. — Ехать-то около десяти километров. А что нам будет? — после долгого молчания, спросил он. — Просто интересно.

— А вы сами как думаете? — набирая номер прокуратуры, ехидно осведомился Лев Тимофеевич. — Алло?.. Это Рогаткин, телефонирую из посёлка Пыхтино. Кажется, я нашёл Шабалкина!.. Нет, рефрижератор пока не нашёл.

Гончаров

Кабинет генерального директора корпорации «Тара. Упаковка. Удобрения».

— Гробы и рефрижератор?.. А почему искали на моём химкомбинате, что, больше спрятать негде?.. Слушай, а если шантажисты, которые звонили мне, имеют к гробам самое непосредственное отношение? — возмущённо выпалил Гончаров. — У прокуратуры ко мне точно никаких претензий нет? Точно, нет?! Ну, уже хорошо…

«Друг Акимушкин и после смерти приносит одни беды… Хотя, при чём тут друг? — тут же одёрнул себя Гончаров и помрачнел. — У меня же нет друзей, они все остались в детстве».

Лера

Отдельная палата быстро осточертела, а инцидент с дочкой Гончарова оставил в душе Леры след незаслуженной обиды.

— Валерия, ты слышишь меня? — ворчала мама, увозя её из клиники. — Не пытайся даже возражать, это — знамение!

— Какое ещё знамение? — Лера последний раз оглядела палату. — Всё взяли?..

— Ничего не забыли, не беспокойся, — покачала головой мама. — Это не твой мужчина, забудь его!

— Но он мне так подходит, мам, — у Леры на глаза навернулись слезы, и сразу же заболела переносица.

— Этот Гончаров не для тебя, доча, найдёшь другого! — вздохнула мама уже в лифте. — Я тебя умоляю, ты такая красавица, а что нос сломан, так заживёт как на собаке!