я отодвинул телефон от себя: — Звоните, только не забудьте сказать, что у вас тут, в салоне, спекуляцией занимаются, и, наверняка, с вашего согласия.

— Ка-к-о-й спекуляцией?

— Ну как же? Вот. — я откинул в сторону прилавок гардероба, перегнулся через старушку –гардеробщицу, которая старательно считала петли на недовязанном шарфике, и стал выставлять на гладкую поверхность из ДСП сумки с сигаретами: — раз, два, четыре, пять! Ну, спекуляция же, в чистом виде.

-Роза Марковна! — заведующая сорвалась на крик: — что это такое?!

Бабулька оторвала глаза от спиц:

— Ну, Светлана Андреевна, вы же сами…

— Заткнись, ста… — заведующая от волнения потеряла лицо.

— Так чье это добро, гражданочки, кто с нами поедет в милицию?

— Понимаете, товарищ сержант, это знакомые Розы Марковны, из деревни, попросили сохранить это. Они на всю деревню покупают, ну вот и…- заведующая Светлана Андреевна заискивающе улыбалась.

— Ну, значит, пусть знакомые в течении трех дней с документами, подтверждающими законность покупки, приходят в отдел милиции. Если не успеют, то через три дня весь контрафакт будет уничтожен. Олег, бери сумки.

— Кто будет уничтожен?

— Предмет спекуляции будет уничтожен. Не скучайте, девушки — я нахлобучил фуражку на недостриженную голову. Ну их, нафиг, здесь стричься. Лучше, возле дома в учебной парикмахерской, за пятнадцать копеек достригусь.

В дежурку мы сдали две сумки, в роту отдали еще две. Если бы сейчас были выборы, я бы прошел в верховный совет СССР, так я был популярен среди коллег.

После того, как на привокзальной площади я угостился еле теплым, но не ставшим менее вкусным, беляшом из вокзального ресторана, а Олег пошел домой на обед, унося с собой сумку с самыми дорогими сигаретами, я решил совершить моцион, в виде неторопливой прогулке на подконтрольной территории. Цыганки с сигаретами куда то разбежались. Народ, ошалев от навалившейся, почти летней, погоды, как в последний раз расхватывал летнюю одежду и обувь в кооперативных киосках. Душа радовалась жизни, когда меня схватили за рукав кителя.

— Товарищ милиционер, вы должны задержать вон того парня, он преступник, он мою жену в квартире ограбил и изнасиловал — невысокий мужчина, с безумными глазами, истерично приплясывал передо мной, периодически тыкая в сторону «Сокровищ Буратино»: — Бегите, а то он уйдет.

— Кто уйдет?

— Я же вам говорю — преступник.

— Вы его узнали?

— Жена узнала.

— Где жена?

— в киоске

— Отойдите –я отодвинул искрящегося истерикой мужика и заглянул в будку киоска. В темном углу, зажавшись и обхватив плечи руками, тихонечко хныкала девушка лет тридцати, одетая в светло- серое длинное платье

— Девушка, вас как зовут?

— Марина.

— Кого вы узнали?

— Человека, ограбившего меня в моей квартире и чуть не изнасиловавшего…

— Вы его по каким приметам узнали?

— Он смеялся так, по дурацки

— а в лицо?

— Нет, он все время у меня сзади стоял — и девушка истерически зарыдала.

— Заявление писали?

— Писали, у нас его не приняли!

Понятно. Совсем все плохо. Я обернулся к мужику:

— Вы его видели сейчас?

Да, Марина показала.

— Пошли, быстро, но не бежать, пока идем -рассказывайте, как парень выглядел. Когда и если его увидите — не бежать, ни кричать, просто тихо мне сказать, кто этот парень и выполнять мои указания. Понятно?

— Да понял я, понял! Бежим скорее!

Ага, понял он. Пришлось все время придерживать мужчину за руку, а потом еле успел перехватить его руку, когда он увидел искомого злодея.

— Вон, вон же он! Ну что, хватаем?

— Нет. Вы сейчас идете в киоск, успокаиваете свою жену. Я попозже к вам подойду. Все идите, не привлекайте внимание.

Подозреваемый, высокий, почти два метра ростом, блондин, стоял за, вынесенным из кафе, по причине теплой погоды, круглым столиком-стойкой, на котором присутствовали бутылка лимонада «Дюшес», какие-то пирожки и пара стаканов, в один из которых, думая, что делает это незаметно, разливал прозрачную жидкость улыбчивый дядечка, лет пятидесяти.

— Добрый день, граждане. Милиционер роты ППС Дорожного отдела младший сержант Громов. Документики попрошу на проверку.

— А в чем дело то, сержант? Отдыхаем, никого не трогаем. — длинный

парень, с чисто арийской физиономией и еле скрываемой агрессией, начал осматриваться по сторонам, поверх моей головы, очевидно, с целью выявить потенциальных свидетелей.

— Вы, уважаемый, головой то не вертите — я отступил на шажок и

положил руку на застежку кобуры: — достаточно того, что распиваете спиртные напитки в общественном месте.

— Кто распивает? — подключился дядечка.

— Вы гражданин, в таком возрасте, что, даже, неудобно вас на вранье ловить. А ведете себя как малолетка. Сейчас у вас бутылка из-под локтя выпадет, и все увидят, кто тут и что, распивает.

— Саша, успокойся — дядечка поставил на стол бутылку водки, которую он до этого прижимал к боку и успокаивающе потрепал высокого за плечо. Саша, который, по причине юношеского максимализма, все еще надеялся срезать настырного мента по куполу, перестал пыхтеть и бросил на липкую поверхность столешницы коричневую книжицу:

— У меня с собой только это. Паспорт не обязан носить.

Я, не теряя бойкого Сашу из вида, открыл книжку, оказавшуюся студенческим билетом учащегося сборочного техникума с закрепленным скрепкой на второй странице льготным проездным билетом на месяц. Я аккуратно переписал данные студента третьего курса, группа ТТМ-322, Белова Александра Геннадьевича, после чего положил студенческий на место.

— Что у вас?

Возрастной гражданин вытащил «права», данные из которых я также переписал.

— Я вас, граждане, официально предупреждаю о незаконности распития спиртных напитков в общественных местах. Если, еще раз увижу — поедете в отдел для составления протоколов. Надеюсь, что мы друг друга поняли.

Я пошел прочь, тревожно прислушиваясь, не рванет ли за мой излишне ретивый Саша, но — нет. Кроме невнятного, но неодобрительного бубнения, других звуков не раздавалось. Отойдя метров на сто в сторону ЦУМа, я встал у пешеходного переходя, периодически поглядывая в сторону летней веранды. Через некоторое время, к, недовольно поглядывающим в мою сторону собутыльникам, присоединился третий, судя по движениям, тоже молодой, лицо его было плохо видно. Судя по движения, мужчины обсудили меня, но видно, что мое присутствие портило людям настроение. Собрав пирожки и бутылки, собутыльники двинулись в сторону Центра, бросая на меня недовольные взгляды, а я двинулся к киоску Марины.