который совершил переворот, сверг Михаила VII и взял в супруги его жену Марию Аланскую[211]. Все это было сделано невзирая на то, что Никифор как православный василевс после раскола 1054 года не считал себя пасомым Римской Церкви, а над самим Григорием уже был произнесен приговор Вормсского Собора, после чего от него самого отпала добрая половина католических епископов в Италии и в Германии[212].

Григорий VII, помимо Византийской империи, активно вмешивался в дела других отдаленных от Рима стран. В частности, папа благословил поход Вильгельма Завоевателя, герцога Нормандского, против англосаксонского короля Гарольда в 1066 году, ссылаясь на завещание св. Эдуарда Исповедника. Тем самым нормандское завоевание Англии приобрело высшую церковную санкцию. Для последователей григорианской реформы было важно удержать в послушании Римскому Престолу самые отдаленные уголки христианского мира, особенно в условиях схизмы, терзавшей Италию и Германию. Победа Вильгельма над Гарольдом в битве при Гастингсе 14 октября 1066 года и его коронация в Лондоне в качестве короля Англии открывали Папству широкие перспективы распространения своего влияния в завоеванной стране. В то же время нормандские и франкские рыцари, получавшие феоды в Англии, превращались в естественных союзников новой церковной политики Папства. Свидетельства Ордерика Виталия и Вильяма Мальмсберийского позволяют сделать вывод о том, что король Вильгельм предпринял в завоеванной стране серьезную реорганизацию церковной жизни по нормандскому образцу[213]. Продолжая политику Григория VII, Ансельм Луккский обратился в 1085 году с письмом к Вильгельму, королю Англии, дабы заручиться союзом с ним, вероятно, опасаясь, как бы английский король не признал антипапу Климента III. В этом письме Ансельм изложил свои взгляды относительно духовного и нравственного облика, который приличествует христианскому государю.

Письмо начинается с восхваления десницы Божией, которая вознесла Вильгельма к столь славному могуществу. «Сколь непобедимая десница Божия силою доблести и славой торжества вознесла тебя…», – писал Ансельм, говоря о том, что Вильгельму подчинились не только западные земли (Англия), но и прочие страны, где он вершил памятные деяния. Однако после признания столь лестной для английского короля реальности Ансельм настойчиво призывал его воздать хвалу Богу и служить силой своего оружия Ему и Его Церкви. «Следовательно, я к тому побуждаю тебя, того чаю, о светлейший король, чтобы не случилось тебе возгордиться когда-либо в чем-нибудь из числа твоих деяний, чтобы твое сердце, которому преданны твои люди, не возносилось, но чтобы ты принес всю надежду и славу твою Тому, Кто с небес для тебя и победу управил, и украсил тебя множеством племен [подчиненных тебе], и возвысил тебя могуществом владений. Украшай различными дарениями церкви, которые доверило тебе во владение Божественное Владычество, с благодарностью почитай священников, в них служащих, и клир, вспоминай о вдовицах и бедных, даруй подданным справедивые законы со спокойствием милосердия. Удерживай украшения милосердия, блаженство смирения. Продолжай угождать Богу всеми способами, которые тебе соответствуют, дабы ты от сего проходящего жития и тщетной славы совершил путь к той славе, которая бесконечна. Я же не устану вспоминать о твоих благодеяниях, которые на меня излила твоя добрая воля, не устану посвящать твоему достоинству, если позволишь, службу мою в соответствии с повелениями Божьими посредством оказания любой поддержки»[214].

В этих словах Ансельм, выказывая Вильгельму благодарность за отказ признать антипапу Климента, предложил ему в сжатом виде тот самый идеал христианского воина, который спустя несколько десятилетий будет с таким рвением проповедовать св. Бернард Клервосский. В сущности, письмо Ансельма стало одним из первых документов, который содержал все те моральные требования, предъявляемые к монарху, которые спустя какие-то пятнадцать-двадцать лет – с началом Крестовых походов – составят основу для этического кодекса христианского рыцаря. Три задачи, сформулированные Ансельмом в письме к Вильгельму, со временем, уже в эпоху Высокого Средневековья, претерпят трансформацию в рамках светской рыцарской культуры. Процесс этой болезненной трансформации начнется уже в XII столетии, в результате чего св. Бернард Клервосский вынужден будет в знаменитой «Похвале новому рыцарству» противопоставить светскому, мирскому рыцарству (malitia) подлинное христианское воинство духовно-рыцарских орденов (militia)[215]. Однако и в традиционных добродетелях светского рыцарства – которые мы знаем, прежде всего, из памятников рыцарского эпоса – будут проступать черты духовных подвигов, о которых Ансельм писал Вильгельму. Триада светских рыцарских добродетелей – верность (также учтивость как верность сеньору), щедрость, проповеданная Гийомом де Пуатье и Амбруазом, а также куртуазность, восхвалявшаяся Кретьеном де Труа – непосредственно проистекали из ансельмовских духовных добродетелей: преданности Богу, бескорыстия при благоукрашении церквей, защиты вдовиц и слабых[216].

Христианское церковное понимание рыцарских добродетелей в полной мере соответствовало учению Ансельма Луккского о праве Церкви вести «справедливую войну». Случившаяся после Первого Крестового похода быстрая секуляризация рыцарского сознания, встречавшая обличение св. Бернарда Клервосского, нередко с горечью осмыслялась и в поэзии трубадуров. В частности, Гийом ΙΧ де Пуатье, который участвовал в Крестовом походе в Испании против Альморавидов по благословению Пасхалия II, опасаясь скорой смерти, говорил о готовности оставить светские рыцарские добродетели во Имя Божье: «Tot ai guerpit cant amar sueill, Cavalaria et orgueill; E pos Dieu platz, tot o acueill; E prec li que-m reteng’am si…»[217] (Все то, что любил, – оставил я ныне: рыцарство, гордость… Что Богу угодно, то ныне приял, и молю, чтоб с Собою меня примирял [пер. авт.]).

Спустя семьдесят лет соотечественник Гийома де Пуатье Амбруаз также объяснял своим слушателям, анжуйским и пуатевинским рыцарям, причину утраты Иерусалима, захваченного Саладином в 1187 г., указывая на то, что грех христиан был причиной несчастья: «Et des paens aillors tornee. Qu’el pais ou ele selt estre, Ou Deus deigna morir e nestre…»[218] (Язычники Крест сей вывезли вон из страны, в которой хранился он, в которой Бог соблаговолил умереть и родиться… [пер. авт.]).

Концепция христианских рыцарских добродетелей, рождавшаяся в письме Ансельма, обосновывалась им, прежде всего, при помощи Священного Писания. Ставя в пример Вильгельму Завоевателю ахеменидского царя Кира Великого, Ансельм цитировал пророка Исаию и стремился объяснить Вильгельму духовные истоки его успехов. «Вся дела наши, Господи, ты сотворил в нас» (Ис. 26:12). В конце письма Луккский епископ напоминал Вильгельму о долге служить Богу с оружием, перефразируя слова апостола Павла из Послания к Римлянам, а также слова из первого Послания апостола Петра (Рим. 13:4; I Петр. 2:14). Также указывал ему на необходимость хранить верность Престолу апостола Петра[219]. Все эти повеления имели бы определенный смысл, если бы они были адресованы Матильде Тосканской. Вильгельму же явно не подходила репутация доброго христианина, учитывая его пороки и конфликты с предстоятелем Английской Церкви Ансельмом Кентерберийским. Письмо