От таких мыслей хотелось нырнуть с разбегу в речку Утку, наполнить легкие ее мутноватой водой – и бороздить просторы Невской дельты до победного конца, пока не найду и не убью залетную хищницу…

В моем кармане зазвонил мобильник. Не обычным сигналом – резкой непрерывной трелью. Звонили из Института, по защищенному спецканалу. Для оргвыводов рановато, но все равно узнавать срочные институтские новости решительно не хотелось…

– Давайте, будет считаться, что я вылез из воды на час позже?

– Ответь, – понуро проронил ЛБ, проигнорировав мое предложение. – Включи громкую.

– Дарк, срочная новость! – выпалил Властимир.

– Хорошая? – спросил я, уверенный в противном.

– Хорошая – не то слово! Отличная!

– Так излагай, не тяни…

– Нам на карты перечислили премиальные за Порто-Белло! Проверь, тебе наверняка тоже! Живем! Голодная смерть отменяется!

– Очень радостное известие… – вздохнул я. – Но хотелось немного другого… Чтобы ты закончил наконец возню с записью.

– А, это… Так я закончил два часа назад, хотел тебе сообщить, но решил проверить карту и… В общем, там была бычья акула. Как я и подозревал с самого начала.

– Ты подозревал с самого начала – и ни слова не сказал?! Ты завершил работу – и не сообщил?! Мир, когда ты будешь умирать на клыках кархародона, не задавайся вопросом: за что? Просто вспомни сегодняшнее утро.

– Хорошо, не буду задаваться… Я сейчас скину тебе на планшет этот кусок записи.

Отреставрированную запись мы просмотрели вместе с боссом. Никаких следов воды, заливавшей объектив, не увидели. А главный персонаж и вправду очень походил на акулу-быка: плотное тело, темно-серая спина, тупая, словно бы укороченная морда, характерное расположение жаберных щелей…

Это посерьезнее, чем сельдевая… Бычья акула (вместе с большой белой и тигровой) входит в тройку наиболее опасных для человека представителей отряда пластинчатожаберных.

– По коням! – скомандовал ЛБ. – В Институт. Поглядим на большом экране, во всех деталях и подробностях…

– Разрешите, я останусь здесь? – обратился Соколов к нам обоим. – Поработаю немного, поищу свидетелей. Все равно я в ихтиологии ничего не понимаю, одну акулу от другой не отличу. А по земле походить, с людьми побеседовать – это мое.

Ни у меня, ни у босса возражений не нашлось. Пусть ходит, пусть беседует, хуже не будет…

* * *

Просмотр на большом экране с последующим обсуждением почтили присутствием не только мы с боссом, пришли еще несколько начальников отделов и даже двое вице-директоров. Давненько в ОСВОДе не случалось такого наплыва институтского руководства.

Властимир принимал поздравления и купался в лучах заслуженной славы. Ему бы еще фрак с бабочкой – стал бы вылитый С. Спилберг на вручении «Оскара».

…Вопрос о том, как морская хищница смогла просочиться внутрь Кольца сквозь защитные сооружения, больше не поднимали. Считали по умолчанию, что акула зашла с тыла, из Ладоги. Основания для такого мнения имелись.

Дело в том, что бычья акула, она же тупорылая, она же акула-бык, относится к видам, с одинаковым комфортом обитающим что в пресной, что в соленой воде. Мне, например, – в ипостаси кархародона – несколько часов в пресной воде никак не повредят, а вот многодневное пребывание обернется проблемами для здоровья: нарушится водно-солевой баланс, организм начнет терять натрий и хлор, в результате дело закончится продолжительным курсом лечения.

Акуле-быку такие проблемы не грозят, она способна жить в пресной воде месяцами, даже годами – некоторые популяции именно так и живут в реках и в озерах, имеющих водную связь с океаном: рыбины уходят в море лишь для размножения. Короче говоря, нашей гостье проплыть из Белого моря в Ладогу и Неву кружным пресноводным путем – раз плюнуть.

Бычья акула не попала сразу же на роль главного подозреваемого (у всех, но не у Властимира) лишь оттого, что предпочитает держаться в более теплых водах. У подогреваемых Гольфстримом западноевропейских берегов встречаются изредка штучные экземпляры, и то лишь в жаркие месяцы года. Ни в Балтике, ни в Белом море никто и никогда бычьих акул не встречал. Но акулы – любые, не только этот вид – славятся тем, что выкидывают порой фортели, опровергающие все устоявшиеся мнения о них…

…Банкетом или хотя бы фуршетом наше киномероприятие не завершилось. Вместо этого Властимир предложил мне, когда все разошлись:

– Сходим в столовую? Там вчера был суп с каперсами… ум-м-м-м… настоящее кулинарное чудо! Может, и сегодня такой же сварили…

– Пожалуй, воздержусь, – отказался я, имея свои причины не мелькать лишний раз во владениях Мишкунца. – Не думаю, что и сегодня будет суп с каперсами… Чудеса, как всем известно, не тиражируются. Даже кулинарные.

Я и сам толком не понимал, какая нелегкая занесла меня к Уткиной Заводи. Откуда пришла идея на ночь глядя снова прикатить в эти места… Однако прикатил, и уже час мотался здесь без цели и смысла.

Наташа с племяшкой сегодня ночевали у нас – спевшийся каникулярный квартет все никак не мог расстаться, и они уже строили на завтрашний день великие планы.

После ужина мы с сестрой сели на кухне, не мешая детям устраивать в комнатах ад, бедлам и царство подушечного террора. Поговорили обо всем, часа полтора, давненько не выпадала возможность всласть наговориться… Но к исходу разговора я понял: что-то не так. Какое-то сомнение шевелилось в душе, какое-то шило покалывало в задницу: я не там, где должен быть, и занимаюсь не тем, чем надлежит заниматься… Надо куда-то пойти, что-то сделать… Но куда? Что? Я никак не мог расшифровать свой смутный инстинктивный порыв…

Начал терять нить беседы, отвечать невпопад, Наташа поглядывала странно…

Я потянулся под столом к запястью, аккуратно и незаметно прижал палец к отверстию микрофона Даны, чтобы та ничего не услышала. И решительно соврал:

– Извини, должен сейчас отъехать по делам службы…

Наташа посмотрела еще более странно, но вопросы задавать не стала: разговоры о моих служебных делах у нас жестко затабуированы.

И вот, после бесцельного вроде бы круженья по вечерним окраинам, я оказался рядом с Уткиной Заводью. Рулил по плохо освещенным и плохо заасфальтированным улицам Русановки – когда-то пригородного рабочего поселка, давненько поглощенного городом. Не понимал: зачем я здесь? Чего ищу? Что со мной творится?

Когда проезжаемые пейзажи начали повторяться по третьему разу, я уступил водительские функции Дане. Решил, что вождение отвлекает, а мне надо сосредоточиться, помедитировать, разобраться в себе…

– Куда поедем? – тоном матерого «бомбилы» спросила моя неразлучная напарница.

– Покрутись пока здесь, командир… Надумаю, куда ехать, – скажу.