* * *

Ротмистр уехал – отдыхать и отсыпаться.

А я сидел в машине, вертел в руках камеру и не понимал, что со мной происходит.

Чувство беспокойства, стремления куда-то (куда?) двигаться и что-то (что?) сделать не исчезло… Даже усилилось.

Я-то подумал, что мое подсознание бьет тревогу из-за позабытых слов Наташи об акулах в океанариуме, – и, похоже, ошибся…

Пока я ломал голову, руки делали свое дело без участия мозга. И вскоре в пальцах у меня оказалась пластинка – чип памяти, извлеченный из видеокамеры… Девять шансов против одного, что никакой информации он не содержит, что скупщик краденого провел предпродажную подготовку и стер все видеофайлы. Но надо будет проверить…

Продиктовал Дане модель камеры, попросил ее порыться в Сети, в каталогах профильных магазинов: какой адаптер или же переходник для памяти потребуется? Надо оформить заказ, чтобы завтра доставили…

Дана поразмыслила, проконсультировалась в Интернете и предложила альтернативный вариант, без приобретений и ожиданий: я вставлю чип в музыкальный центр «Дискавери», соответствующее гнездо там есть, однако нет возможности посмотреть видео. Но не беда – она, Дана, проверит содержимое памяти камеры, а при наличии файлов скачает их и раскодирует для просмотра… Так и сделали, не откладывая.

– Семнадцать файлов, – доложила Дана. – Посмотришь последний?

– Посмотрю… Только промотай все не важное, начни сразу с появления акулы… А потом домой. Хватит странствий и раздумий, не то завтра не встану…

Вода объектив этой камеры миновала. И оскаленная пасть, заснятая с очень близкого расстояния, предстала на крохотном экранчике Даны во всей своей зловещей красе…

– Останови воспроизведение… – попросил я деревянным голосом.

Вышел из машины, сделал несколько шагов… Ноги едва сгибались, казались бесчувственными протезами… Ночная прохлада чуточку отрезвила. Я вновь поднес запястье к глазам. Ошибки не было. Не показалось и не примерещилось…

Каяк туристов атаковала не бычья акула – но кархародон. В первый миг показалось, что на записи я сам и арестовывали меня тем утром не зря…

Потом понял: очень похожая, с нетипично темной окраской брюха, не встречающейся в природе, – но все же другая акула.

Другая акула-оборотень…

Пазл сложился. Я понял, что со мною происходит.

* * *

Кархародонов осталось в мире очень мало. По одним оценкам две тысячи, по другим три – в любом случае это капля в море, вернее, в Мировом океане.

Большая белая акула – рыба-одиночка, в стаи не собирается. И не привязана к постоянному ареалу обитания, запросто и бессистемно совершает путешествие от берегов Южной Америки к Новой Зеландии, потом еще куда-нибудь…

При таких вводных вид не имеет шансов сохраниться: у производителей вероятность случайно встретиться среди безбрежных океанских просторов и зачать потомство – практически нулевая.

Однако кархародоны, вопреки всему, не вымирают. Радиомаячки, которыми метят акул, показывают интересные вещи: самец, словно получив неведомый сигнал, вдруг перестает кормиться и устремляется в путешествие – целенаправленно, по прямой, порой за сотни миль. И где-то в открытом море его путь пересекается с траекторией самки, готовой к зачатию… Механика таинственного зова, отправляющего самца в путь, не изучена, даже физическая природа его не ясна.

Я заподозрил, что нечто похожее притащило меня сегодня к Уткиной Заводи – воздействуя помимо сознания на акулью часть личности, сейчас крепко спящую.

До сих пор таких казусов со мной не случалось… Ни в Питере, ни во время командировок в далекие моря, хотя большие белые акулы там водились. Но я ведь не был обычным кархародоном. Я считал себя уникальным и неповторимым существом…

И вот теперь нашелся второй кархародон-оборотень. Самка, нет сомнений – иначе с чего бы «акулий зов» сорвал меня с места?

Этого не могло произойти, если генная теория вкупе с теорией вероятностей хоть чего-то стоят.

Это произошло. Фатум… Рок… Судьба… Как ты ни называй силу, управляющую случайностями, но она сделала так, что редчайшая и неповторимая комбинация генов повторилась.

Ах да, Властимир… Он, конечно же, не занимался преднамеренным вредительством. Он ошибся и сумел убедить в своем ошибочном мнении других. Его подвела, как это ни странно, привычка к дотошному и скрупулезному анализу… Обдумав все, что нам стало известно о подводной хищнице, он решил: самый вероятный кандидат в подозреваемые – именно бычья акула… И занимался реставрацией записи, уже имея готовое решение. Что-то подрисовывал, что-то убирал, в общем, подсознательно, без злого умысла, подгонял задачку под ответ. Подогнал, но ответ оказался неверным.

– Сереженька, с тобой все в порядке? – голос Даны звучал тревожно, и я понял, что это уже не первый ее вопрос, но предыдущие скользнули мимо сознания.

– В порядке, – подтвердил я, возвращаясь в машину.

– Поедем домой?

– Чуть позже… Дана, а выведи-ка на экран картплоттера траекторию нашего движения по Русановке. Вернее, моего, до того, как отдал тебе управление.

Имя заведению придумали без малейшего проблеска фантазии, называлось оно «Уткина Заводь». Похоже, как раз к нему я приближался по сходящейся спирали, когда бездумно катил по темным улочкам, – точь-в-точь словно акула, сужающимися кругами подбирающаяся к жертве. Или к самке… Запасными маловероятными вариантами стали АЗС и закрытая по ночному времени «Пятерочка».

Небольшую парковочную площадку машины заполняли едва ли на четверть. Наверное, большинство завсегдатаев обитает в зоне шаговой доступности… Знакомиться с этой публикой не хотелось, райончик тот еще, и наверняка здесь тусуется какая-нибудь приблатненная гопота… Из «Уткиной Заводи» доносился разухабистый шансон, подтверждая мои мрачные подозрения. Визиты чужаков в места, где люди пьют спиртное под этакие записи, редко завершаются тихо и мирно…

– Дана, я оставляю тебя в машине. Тут всего можно ожидать, не угонят, так свинтят все четыре колеса легко и просто.

– Вообще-то для борьбы с автоворами давненько изобретена сигнализация…

– А воры давненько научились ее отключать, – в тон подхватил я. – Давай не будем спорить, ладно? Остаешься здесь и в случае чего поднимаешь тревогу.

…В одном я ошибся: хриплый баритон, услаждавший слух публике, звучал не в записи, а принадлежал живому исполнителю. Он сидел за синтезатором, а за его спиной, на неосвещенной части сцены, смутно виднелись два гитариста.

В остальном действительность оправдала ожидания. Здесь курили, хотя курение в заведениях общепита не первый год запрещено. Здесь деловито, словно спеша успеть к заданному сроку, опрокидывали стопку за стопкой мрачные и коротко стриженные личности в кожаных куртках, словно вынырнувшие из 90-х. Трое сурово и солидно выглядящих мужчин о чем-то совещались, и столик их как будто огораживала невидимая стена – за соседними никто не сидел. Компания молодых людей, засевшая в углу, уже успела изрядно нализаться. Юноши зыркали по сторонам, не иначе как в поисках приключений…