— Как ты смеешь! — слезы заглушали голос Линетт. — Будь ты проклят! Ты заставляешь меня сожалеть, что я когда-то любила тебя! Я отдала свою жизнь… свою жизнь! Так… — она судорожно всхлипнула. По щекам потекли слезы. — Ведь ты никогда даже не спросил, почему я это сделала! Не поинтересовался, была ли у меня причина. Ты не задумывался, что могло произойти, что толкнуло меня на этот ужасный шаг? Ты даже не дал мне возможности объяснить…

— Хорошо, черт побери! — прорычал Хантep. — Ну, объясни мне. Почему? Почему ты вывернула мне душу? Почему ты вышла за другого?

— Потому что я была беременна! — выкрикнула Линетт. — Потому что я носила твоего ребенка! Вот почему!

Линетт разрыдалась. Хантер застыл, ошалело глядя на нее. Она повернулась и быстро вышла из конюшни.

Хантер пришел в себя.

— Линетт, — закричал он, бросаясь к выходу. — Линетт! Стой! Вернись!

Но она не оглянулась, вскочив в седло, помчалась прочь.

Линетт неслась во весь опор. Встречный ветер сушил слезы на мокром лице. Она ненавидела эту жизнь и особенно Хантера Тиррела. Ей хотелось скакать и скакать вечно, никогда не останавливаясь. Скакать, пока не исчезнет вся боль.

Но понятно, что этого не может быть. Постепенно всадница поехала медленнее, а потом конь перешел на шаг. Она провела рукой, обтянутой перчаткой, по щеке и судорожно вздохнула, повторяя, что не должна была позволять Хантеру так доводить ее. Он уже давно осудил и оскорбил ее. С тех пор известно, что он за человек. Жестокий и злопамятный, не умеющий прощать и думающий только о себе!

Она была так погружена в свои думы, что не сразу услышала позади стук копыт на утопающей в грязи дороге. Когда значение этих звуков дошло до сознания, сердце Линетт бешено забилось. Хантер! Он догонял ее? Она хотела обернуться, но не посмела и продолжала неторопливо ехать вперед.

Наконец, когда стук копыт был совсем рядом, она больше не смогла сдерживать свое любопытство и обернулась. Это действительно был Хантер. Он скакал без седла, низко наклонившись к холке коня, почти слившись с ним. Видимо, он так спешил, что не стал надевать седло. Со стороны это смотрелось глупо, но все равно доставило ей удовольствие.

Линетт подумала было пустить своего Рубио вскачь и попытаться оторваться от Хантера. Но, в конце концов, он все равно догонит. Все бесполезно. Ее лошадь была быстрой, и она сама была легче, но у Хантера не было седла, да и он сам ездил верхом намного лучше Линетт. Она не сможет обогнать его. Кроме того, пронизывало злое желание посмотреть ему в глаза и выяснить все до конца. Появилось желание сцепиться с ним. Она хотела использовать эту возможность и рассказать, наконец, как все было, всю правду. Не потому, что нужно добиться его понимания и прощения, ей необходимо все объяснить и оправдаться.

Она развернула Рубио и стала ждать приближения Хантера. Увидев ее, Хантер натянул поводья, и лошадь, затанцевав под ним, остановилась. Лицо его было мрачным.

— Тебе лучше объясниться, — запыхавшись, хрипло произнес он.

Линетт удивленно подняла брови. Теперь она контролировала ситуацию. В конечном счете, это он догонял, а не она искала его.

— Я ничего не обязана тебе объяснять, — сухо ответила она. — Ты избегал моих объяснений почти пять лет, почему же я теперь должна волноваться и отвечать на твои вопросы?

— Черт побери! Не шути со мной!

От его грозного гневного голоса конь под Хантером нервно заплясал.

— Что ты хотела сказать в конюшне? Я хочу знать правду!

— Тогда это в первый раз, когда тебе интересна правда, — ровно ответила Линетт.

В глазах Хантера зажегся огонь, он подъехал и схватил за повод Рубио. Теперь они находились так близко, что их ноги касались друг друга.

— Что ты имела в виду, когда говорила, что вышла замуж, потому что была беременна? У тебя нет ребенка.

— Он был! Когда мы узнали, что ты погиб в Манассасе, я носила под сердцем твоего ребенка.

Линетт, не моргая, встретила его гневный взгляд.

— Моего или Бентона Конвея?

Линетт испустила низкий отчаянный стон.

— Пошел ты к черту!

Она со всей силы ударила его кулаком в грудь. Он от удивления отпустил повод Рубио. Линетт яростно вонзила каблуки в бока коня, и тот, словно стрела, бросился вперед.

Хантер выругался и помчался следом, вскоре догнал, прижал ее ногу боком своего коня и, обхватив за талию, стащил с седла. Линетт визжала, царапалась, била куда попало кулаками. Рубио, оказавшись без всадника, остановился, посмотрел на них, затем медленно пошел назад. Конь Хантера, напуганный визгом и борьбой, вдруг рванулся в сторону и нервно затанцевал на месте. Отпустив ругательство, Хантер остановил его и спрыгнул на землю, не выпуская Линетт. Она кулаком как раз попала ему по лицу. Скрипнув зубами и приглушенно ругаясь, он не отпустил Линетт, пока не дотащил ее до обочины дороги, к зарослям кустарника. Только там он высвободил руки, и девушка отпрянула от него.

Чтобы удержать равновесие, она ухватилась за ствол дерева и посмотрела Хантеру в глаза. Лицо ее было мертвенно-белым, сухими и бесцветными губы, но глаза стали еще ярче и горели гневным синим пламенем.

— Как ты смеешь! — прошипела она. — Той ночью ты лишил меня девственности, прекрасно знаешь, что до тебя у меня не было ни одного мужчины. Как ты смеешь думать, что я спала не только с тобой?

Хантер слушал с мрачным видом.

— Я был первым. Но это не означает, что был единственным.

— Конечно, — презрительно ответила Линетт. — До той ночи я была не тронута, но естественно, отдавшись тебе, тут же побежала и переспала с другим! Ведь так? Разумеется, мужчина не может извинить себя за то, что овладел женщиной просто так, как самкой.

— Я не брал тебя силой! — защищался Хантер. — Ты сделала это по собственному желанию.

— Да, была такой дурой, что любила тебя! Я считала тебя намного благороднее и не думала, что ты сможешь назвать девушку проституткой только потому, что она отдала тебе сердце, душу и тело. По-твоему, если я принадлежала тебе, из этого непременно следует, что я тут же отдалась и Бентону, и каждому, кого смогла найти! — Линетт перешла на горячий шепот. — Ты сказал, что хочешь знать правду. — Губы ее нервно дрожали. — Зная тебя, мне следовало бы догадаться раньше. Ты просто ищешь еще одну возможность обвинить меня.

Она повернулась и пошла прочь от Хантера, к дороге, подзывая своего коня, который мирно щипал траву у обочины.

— Нет, постой! — Хантер догнал ее и, взяв за руку, повернул к себе.

— Извини. Ты права. Я говорил сгоряча, говорил так, потому что хотел сделать тебе больно. — Он вздохнул. — Я знаю, что тогда был твоим единственным мужчиной. Вот почему… — черты его лица исказило страдание, но он преодолел это и сумел придать лицу обычное выражение. — Вот почему я не мог поверить, что ты вышла замуж за Бентона, верил, что ты сильно любила меня.