— Мне звонил доктор, — шепчет Джер на ухо, нежно прикусывая мочку. От его нежности меня передергивает. Я и таю, и противлюсь одновременно.

— Сказал, что я натворил, — продолжает волк и хмыкает довольно. Его руки поправляют мое насквозь промокшее белье, которое он просто сдвинул в сторону, методично натягивают обратно юбку.

— Я думал об этом, — бормочет Джер, зарываясь носом мне в волосы, обдавая жарким дыханием кожу головы. Он будто не замечает моего смятения, — Но не так скоро. Что ж, посмотрим, что будет.

— Ты о чем? — хрипло спрашиваю, наконец поворачиваясь к нему. Кидаю быстрый взгляд на его спокойное лицо и тут же отвожу, заливаясь краской.

— Твой запах, — Джер обхватывает пальцами мой подбородок и заставляет взглянуть на себя, — К нему начинают примешиваться нотки необоротной волчицы. Уже вечером все будут знать…Крайний срок- завтра.

— И? — я завороженно смотрю, как меняются его янтарные глаза, превращаясь в человеческие.

— И, боюсь, что твоей дружбе с Белиндой придет конец, — криво улыбается Ансгар. Отпускает меня и открывает дверцу кабинки, предлагая выйти.

— А твоему браку? — кидаю через плечо.

Джер дарит мне долгий нечитаемый взгляд и молча оставляет одну у умывальника.

Кое-как приведя себя в порядок, на ватных еще подрагивающих ногах возвращаюсь в ложу. Нюх все усиливается, и я ясно ощущаю запах Джера на себе. Он забивается в ноздри и отравляет сознание. Зачем Ансгару было прятаться? Белинда сидит рядом, она моментально учует. Как и его братья. Разве что аморы… Я не знала, насколько у них развито обоняние. Но какая им разница? Или все же есть? Генерал явно неравнодушен к жене Джервалфа. Возможно, он начнет давить на нее из-за меня…Мотнула головой, прогоняя ничем не подкрепленные догадки.

Надо признать, что я просто ничего пока не понимаю. Смириться и наблюдать. Иначе придумаю то, чего нет. Как, например, симпатия волка. Она призрачна или реальна? Я не могла понять, и это уже с ума сводило. Внутренности жгло, кости ломало, зрение менялось. Мир вокруг казался слишком реальным, более четким, и в то же время цветовая гамма становилась другой, выделяя одни оттенки и приглушая другие. Хотелось просто упасть на кровать, укрыться с головою и уснуть.

Стоило войти в ложу, как все устремили взгляды на меня, позабыв про представление. И самым добродушным из них был равнодушный взор Джера. Белинда откровенно пылала яростью, шумно втягивая воздух. Братья Ансгары смотрели хмуро и изучающее. Даже Дирк, который до этого светился показным дружелюбием, словно впервые меня увидел. Причем узрел во мне что-то опасное и непредсказуемое для себя. Аморы же взирали с легкой брезгливостью, кривя тонкие губы. Впрочем, на них мне было плевать. Тут бы с Ансгарами разобраться. Впервые повнимательней посмотрела на Астора, старшего брата. Красив. Как и все они. Темнее, чем Джер, ближе к брюнету, глаза цвета некрепкого чая, аккуратная короткая борода, почти щетина, хищный крупный нос, полные губы кривятся. Широкоплеч и высок, скала просто, Джер рядом с ним изящный мальчишка. Про утонченного блондина Дирка и говорить нечего. И взгляд, прошивающий меня насквозь, исподлобья, еще и на плечо косится, скрытое тканью, так зло. Будто видит метку сквозь одежду. Они почуяли все сейчас, я вдруг отчетливо это поняла. Или Джер им сам сказал, не стал тянуть. Я не знаю.

Отвернулась от Астора, не в силах больше смотреть в эти чайные глаза, скользнула опять по Джеру, и, не найдя поддержки в его безразличном лице, на деревянных ногах прошла к своему креслу.

Белинда демонстративно убрала руку с подлокотника, будто даже прикасаться ко мне не желает. Боже, как я это вытерплю. Лишь бы не заперли на своем чердаке. Или Джер не позволит? Или позволит? Черт, я не понимала ничего. Я могу его вообще о чем-то просить? Он прислушается? К горлу неожиданно подкатил ком от жалости к себе, от этой гнетущей неизвестности. И недели не прошло, как я здесь, а я уже на пределе. Нервы истощены настолько, что кажется, хлопни- и в лоскуты порвутся.

Игры подходили к концу. На арене осталось лишь два бойца, потных, окровавленных, обнаженных. Они рычали словно звери, тяжело дыша, изнемогая от усталости и полученных в предыдущих боях ран. И все равно кидались друг на друга, снова и снова, тяжко замирая в смертельных объятиях противника. Отходя, с трудом уворачиваясь. Все как в замедленной съемке. Нужно убить голыми руками, нужно выжить. Вот один повалил другого и методично бьет ему кулаком в лицо. Медленно, у него уже просто нет сил делать это быстро. Я вижу, как движутся мышцы под блестящей от пота грязной кожей. Вижу его ничего не выражающее при этом лицо. Безумное. Вижу, как противник корчится под ним, пытаясь скинуть, бьется в судорогах. Агония. Это похоже на секс. Только от железного привкуса крови на языке начинает выворачивать. Прикрываю глаза, но запахи настолько четкие, что мне необязательно видеть. Пот, кровь, моча, дыхание, долгий хрип. И все.

Трибуны взрываются в диком вопле. Игры закончились. Открываю глаза. Все мельтешит. Салют в небе. На удивление яркий, ведь сейчас день. К победителю подбегают, поднимают его с земли, заставляя кланяться ревущей толпе. Император кидает измученному бойцу красный плащ. Наверно, символ победы. Подачка.

— Бел, поедете домой без нас, — вздрагиваю, слыша голос Джера у самого уха, перекрывающий для меня весь этот дикий гомон. Ансгар наклонился к жене, вклинившись между нами. И меня сразу бросает в дрожь от одного ощущения, что он рядом. Чертовы инстинкты. Я как дрессированный тюлень.

— Вот ключ- карта от моего летмобиля. Он на той же парковке, что и Дирка, — продолжает Джер разговаривать с Белиндой, будто вообще меня не замечая. Я прикусываю губу.

— А вы? — она смотрит на него холодно. Обида плескается в глазах. Быстрый неприязненный взгляд в мою сторону.

— Необходимо кое-что обсудить с послом, будем к ужину, поезжайте, — и выпрямляется, ставя точку в разговоре.

Белинда секунду молча смотрит на него, потом переводит на меня ледяной взор.

— Пошли, — кидает как собаке. И резко встает. Выходит из ложи, даже не проверяя следую я за ней или нет.

Я медленно поднимаюсь со своего кресла, не глядя на Ансгара. И застываю от неожиданности, когда он вдруг хватает меня за плечо и жарко шепчет на ухо.

— Не бойся и не слушай ее, — его дыхание щекочет кожу, заставляя дрожать, — к ужину не выходи, скажись больной. Скоро мы уедем с тобой.

И отстраняется, бросает меня замершей посреди ложи. Спокойно проходит к тихо обсуждающим что-то мужчинам. А я лишь судорожно впиваюсь ногтями в ладони, моргаю часто, пытаясь осознать услышанное.

Белинда все же соизволила подождать мою скромную персону в коридоре. Ее морозный взгляд, скользнувший по мне, заставил невольно поежиться. Волчица небрежно махнула рукой и гулко застучала каблуками по каменному полу. Я молча поплелась за ней. Она не выглядела опасной или пугающей. Бледная, хрупкая, болезненная.