Свой роман с Бородиным Наташа называла телефонным. Он выматывал обоих, доводил до белого каления. Телефон стал красной точкой в доме. Звонки — дозой наркотика, без которого Наташу начинало по-настоящему ломать. Она выматывала себя работой в трех местах, оставалась шить костюмы к спектаклю, а дома окуналась в стирку, уборку, готовку, лишь бы не смотреть на телефон. Он, увы, молчал. Он мог молчать целую неделю. Тогда Наташу накрывали приступы тоски. Она могла заплакать от любой мелочи. Или садилась и набирала номер Бородина. Длинные гудки заставляли ее трепетать. Она слышала на другом конце провода голос его жены и клала трубку. Потом долго приходила в себя, пытаясь унять прыгающее сердце. Иногда звонок раздавался прямо у нее под ладонями, и тогда она едва могла справиться со своим голосом.

— Я скучаю ужасно, солнце мое, — сообщал Бородин.

— Я тоже! — дышала в трубку Наташа, с досадой признавая, что короткое “я тоже” не в состоянии вместить в себя переполняющие ее чувства. Она задыхалась от желания быть с ним. Она изнывала оттого, что долго не видела его.

— Поедешь со мной на юбилей в субботу?

— К кому? — ахнула Наташа, мгновенно загораясь от предвкушения праздника, целого вечера рядом с ним.

— Это друзья мои. Они знают о тебе, я предупредил. Поедешь?

— А жена?

Наташа опустилась на кровать рядом с тумбочкой для телефона.

После ее вопроса повисла небольшая пауза.

— Она не поедет. Ташка, у меня дома все так плохо…

— У меня тоже…

— Через месяц у меня творческий вечер. Телевидение будет. Ты приедешь?

— Я прилечу… — шепчет Наташа в трубку.

— Я к этому времени, может, уже разведусь! — вдруг заявил Бородин.

— Но это нетелефонный разговор, да?

— Да…

Неделя проходит в ожидании и предвкушении. Все дела идут по первому плану, но вторым неизменно — юбилей. Она подготовила вечернее платье, купила колготки, взяла украшение у подруги.

Неделя превратилась в один длинный день накануне праздника. В пятницу вечером позвонил Женя. Первые ноты голоса выдали его с головой.

— Все отменяется? — догадалась Наташа, стараясь следить за собственными интонациями.

— Понимаешь, — вчера помирились с женой, и вдруг я завтра уеду…

— Я понимаю. — Наташа сглотнула.

— Тем более у нее в воскресенье день рождения. Она уже пригласила гостей.

— Я рада, что у вас все хорошо, — ровно сказала Наташа и стала лихорадочно искать в голове другую тему.

Подальше от этого чертова юбилея, к которому она как девчонка готовилась всю неделю. “Я рада”. Да, она хочет, чтобы у него все было хорошо, но выходит, она не рада? Ей стало горько. Она не смогла сразу определить — отчего это? Ревность? Зависть? Просто очень горько.

— Почему у тебя изменился голос? — после нескольких натянутых фраз спросил Женя.

— Все нормально. Тебе показалось.

— Это из-за юбилея? Я тоже так хотел поехать с тобой! Но я обязательно приеду к тебе на той неделе, мы устроим каникулы, будет еще лучше — только ты и я…

— Да, да… — Наташа почувствовала, что вот-вот шмыгнет носом.

— Ты ревнуешь? — вдруг спросил Бородин.

— Вот еще! Ха! И не надейся!

— Правда?

— Мечтай!

— Наташ, у нас правда все нормально?

— Все хорошо. — Две слезы упали на красный корпус телефона. Наташа вытерла их пальцем.

— Ты меня любишь? — недоверчиво вопрошал Бородин.

— Люблю.

— А я как тебя люблю! Я хочу, чтобы ты приехала ко мне сюда! Приедешь?

— Нет уж, лучше вы к нам.

— Ну скажи мне что-нибудь. Ты скучаешь?

— Да, — выдохнула Наташа и две следующие слезы, сползающие на цифру “восемь”, убирать не стала. — Я очень скучаю по тебе, Бородин…

— А я с ума по тебе схожу, шельма! Я умираю! к тебе, места себе не нахожу. Эти чертовы “надо” и жена держат меня за шиворот и не пускают…

— Не умирай. Все будет хорошо. До встречи.

— Целую тебя тысячу раз.

— И я тысячу.

— Тогда я — на один раз больше.

— Ты позвонишь мне завтра?

Сказала — и поняла, что сморозила глупость, откуда он позвонит? Из дома? Там будет подготовка ко дню рождения.

— Нет, Ташка, завтра, наверное, не смогу.

— Да, я понимаю. Целую. Люблю. Пока.

Наташа первая положила трубку — царапнула себе по больному.

Пришла Лерка и с порога:

— Мам, нам велели собрать по двести рублей на оформление кабинета.

— Я очень рада.

— Нет, правда. У нас школа готовится к аттестации, всех заставляют кабинеты оформлять. Бэшки по четыреста собирают, а наша классная решила обойтись малой кровью.

Наташа усмехнулась. Ее доход с трех работ был рассчитан весь до копейки. Туда не вошла оплата квартиры, за которую рос долг, и туда уже было не впихнуть эти несчастные двести рублей, даже толкай она их туда коленкой.

— Отец придет, скажи ему, — посоветовала Наталья.

— Ха! — отозвалась Лерка из кухни.

— Ешь суп, он в красной кастрюльке!

Через минуту Наташа поднялась и пошла на кухню, поскольку ни одна кастрюлька там не звякнула. Лерка как маленькая — не проследишь, она целый день будет сидеть на сухомятке и не вспомнит о горячем. Наташа разогрела суп и отодвинула от Лерки длинный, батон, который та отщипывала и макала в мед.

А если бы не мед? Если бы не сметана, молоко, яйца, картошка, куры и утки, которыми их неустанно снабжает свекровь с того самого дня свадьбы и по сегодняшний день? Чем бы она сейчас кормила Лерку? Если бы не свекровь, они, все трое, давно бы умерли с голоду. Дай Бог ей здоровья. Тоже всю жизнь промучилась с дураком.

Недавно свекровь заявила невестке прямо при сыне:

— Разойдешься, Наташа, с ним, любить тебя буду, как и раньше. С новым зятем будешь ездить ко мне.

— Ничего себе! — присвистнул Рожнов. — Ну ты, мать, даешь! А как же я?

Мать только рукой на него махнула. Что, мол, с тобой разговаривать, с непутевым.

А Рожнов принял заявление матери близко к сердцу. Ушел в сарай, весь остаток дня возился там, а вечером сидел надутый и ни с кем не разговаривал.

Наташа всегда в такие минуты гадала: знает ли он? Догадывается ли о ее романе? Или он ничего не замечает и ему дела нет до нее? Иногда ей казалось, что Рожнов весь погряз в своей жизни, в своих друзьях, непонятных для нее делах, пьянке. А временами ей казалось, что она ошибается. И в соседней комнате становится слишком тихо, когда она говорит по телефону с Женей. И хотя она всегда очень удачно придумывала себе семинары, фестивали и слеты для встреч с Бородиным, она подозревала, что Рожнов догадывается. Но молчит. А иногда она даже хотела, чтобы он уличил ее, чтобы заговорил о ее неверности, тогда бы она…