– Похоже, ты был не первым, кого он подкараулил, – сказал мужчина, оглядываясь на Мику, и фыркнул. – Зато точно стал последним… Что-нибудь из этого тебе пригодится, сынок?

– Я возьму вот это, – сказал Мика, поднимая с земли кукурузную куколку и осторожно заворачивая её в ткань.

Тут мужчина нахмурился.

– Что это у тебя там?

Но смотрел он вовсе не на куклу, а на грудь Мики, и тот опустил голову: он и не заметил, что Клив распорол ему куртку и ситцевую рубашку. Мужчина встал и приблизился к Мике. Прищурившись, он рассматривал шрам на его груди.

– Весьма впечатляющая рана для такого юного странника, – тихо заметил он. – Как ты её получил, сынок?

– Мне сказали, это змеерод, – ответил Мика. – Но я мало что помню о том дне.

– По мне, тот, кто это сказал, был абсолютно прав, – задумчиво кивнул мужчина. – А что же ты помнишь?

Мика пожал плечами.

– Что-то вырвалось из тумана прямо на меня. Я ничего не видел и не слышал, пока оно не настигло меня.

Мужчина снова кивнул.

– Это очень на них похоже. Где именно это случилось?

– Там, за хребтом, – ответил Мика. – В четырёх днях пути отсюда или около того. Там на выступающей скале стоит каменная хижина, и вот где-то под ней… – Мика вздрогнул. – Где-то под ней я и получил эту рану. Под каменным зубом, – сказал Мика, смяв рукой ворот своей куртки.

– Что за каменный зуб? – переспросил мужчина.

– Высокий и гладкий, а в середине изогнутый, как локоть. И крапчатый, – добавил Мика.

– Крапчатый?..

– Скала из твёрдого чёрного камня, – объяснил Мика. – Вся в серо-белую крапинку…

– Крапчатый зуб, – размышлял вслух мужчина.

В этот момент послышался тяжёлый топот сапог. Мика увидел двух мужчин, вышагивающих по краю каньона. Оба были одеты в длинные кожаные плащи, волочившиеся по грязи; на плечах у них висели громоздкие стянутые ремнями рюкзаки. Увидев тело, лежавшее на земле, они посмотрели на Мику, и тот, что был справа, – покрупнее, – запустил руку за пазуху своего плаща.

– Всё в порядке, Исав, – сказал бритый мужчина и обернулся к Мике. – Это… – он запнулся, и его тёмные глаза расширились; он усмехнулся. – Во всей этой суматохе я забыл даже узнать твоё имя, сынок, – он протянул руку. – Я Соломон. Соломон Таллоу. А это мои товарищи, Исав и Иессей, – сказал он, указывая на спутников.

Мика взял протянутую руку и крепко пожал её.

– Я Мика.

– Мика, – повторил Соломон и повернулся к остальным. – Мика пал жертвой грязного воришки, – он улыбнулся, обнажив два ряда ровных белых зубов. – Пришлось преподать тому урок, повторять который не придётся.

Трое мужчин усмехнулись. Иессей подошёл к Мике пожать руку, а вслед за ним и Исав. Они были крепкого телосложения, с молодыми лицами, на которых долгие недели пути оставили свои следы – грязь и щетину. Их радушные улыбки и искреннее дружелюбие согрели Мику, и он понял, как ему на самом деле не хватало компании. Соломон посмотрел на него.

– Можешь присоединиться к нам, если хочешь. Вы же не против, ребята? – добавил он, обращаясь к товарищам, которые с готовностью закивали. – Змеиная пустошь – опасное место для одиноких странников, – сказал он Мике, и его белые зубы снова сверкнули. – Да ты это уже и сам заметил. Куда лучше странствовать в компании. Надёжной компании…

– И чтоб народу побольше, – вставил Исав, кивая.

– Я так понимаю, ты странствуешь один, – сказал Соломон.

Бросив взгляд на их с Илаем фляги, лежавшие в грязи, Мика нахмурился.

– Я… я не уверен.

– Ты либо один, либо не один, – сказал Соломон, широко улыбнувшись своим товарищам.

Мика поднял фляги и стал наполнять их. Соломон и его спутники наблюдали за ним.

– Есть один скалолаз, – сказал он. – Он спас мне жизнь, когда я был ранен, и мы вроде как попутчики…

– Ну а теперь я спас тебе жизнь, Мика, и предложил пойти с нами, – закончил за него Соломон; он почесал тёмную щетину на подбородке. – Тебе выбирать.

Мика кивнул.

Он мог вернуться в логово Менял, отдать Илаю его флягу, забрать свой рюкзак и уйти, чтобы последовать за Соломоном Таллоу и его товарищами. Они казались опытными змееловами, с отличным снаряжением и хорошими запасами. Быть может, он смог бы обучиться тонкостям их ремесла, самому стать искусным змееловом. Ловцом. Охотником…

Змееубийцей.

В его голове снова зазвучали слова Джуры, которые он подслушал в той странной пещере за водопадом. Тебе следует обучить мальчика, Илай Винтер. Если ты его не научишь, это сделают другие; только научат его не тому, что действительно следует знать. Лишь плохому.

Мика улыбнулся Соломону.

– Спасибо, что спасли мне жизнь, – сказал он, закрывая наполненную флягу. – Извините, но мне нужно идти: надо вернуть это Илаю Винтеру.

Змеёныш протискивался в узкую щель; когтистыми передними лапами он скрёб пятнистый камень, а задние барахтались в пустоте. Наконец, тяжело дыша, он выбрался на плоскую вершину крапчатой скалы.

Было холодно и ветрено, зато сухо; огромный купол неба с одной стороны был окрашен в оранжевый и розовый, а с другой – в тёмный индиго с мерцающими звёздами, разбросанными по небосводу. Змеёныш поднял морду и потянул носом воздух, полный неведомых запахов; его глаза вспыхнули огненно-жёлтым светом.

Он уже не был тем тощим и слабым существом, каким вылупился. За десять дней в жаре расщелины он подрос. Его морда вытянулась и утратила своё несмышлёное выражение; она стала изящной и острой, по бокам у носа пробились усы. Его продолговатая изогнутая шея окрепла достаточно, чтобы удерживать голову и не давать той болтаться или падать; когда он расхаживал по скале на своих сильных ногах, под его серебристо-белой кожей играли мышцы; воздух сзади рассекал тонкий заострённый хвост.

Ветер усиливался. Он пощипывал его чешую и теребил плотно сложенные на спине крылья. Встав на самом краю крапчатой скалы, змеёныш вытянул шею над воющей пропастью.

Там, внизу, насколько хватало глаз, неровные бурые склоны раскинулись до изрезанной скалами линии горизонта. В небе одна за другой гасли звёзды, цвет индиго медленно таял, пока вдруг с ослепительной вспышкой не прорезались лучи солнца; свет залил вершины далёких гор и покрыл весь горизонт.

Змеёныш добрался до высокой изогнутой крапчатой скалы и распластался на её вершине.

Ветер подул ему в морду; змеёныш вздрогнул. Наползали тёмные тучи. Тихонько урча от усилия, змеёныш напряг плечи, и по его извилистому телу пробежала лёгкая дрожь. Он выгнул спину, и плотно прижатые белые крылья стали медленно расправляться. Они широко раскинулись, и кровь, разгоняемая колотящимся сердцем, побежала по тонкой сетке вен, заставляя подрагивать зубчатые края крыльев.