Адриано раздул ноздри и прошипел:

– Это часть женского гардероба!

– Значит, я мужик, – решила внести ясность в наш конструктивный диалог взглядов.

– И судя по всему – нобелевский лауреат, – ехидно откомментировал свекор и пояснил специально для Адриано, пребывавшего в замешательстве: – Если не ошибаюсь, именно эта премия в размере миллиона долларов будет выплачена первому мужчине, сумевшему родить дитя.

Я не покраснела (хирурга, пусть и недобитого, тяжело чем-то смутить), но от ответной реплики все же воздержалась.

Дейминго же, подойдя ближе, поднял корсет и… отшвырнул его подальше с фразой:

– Обойдемся без этой дряни. Незачем сплющивать мою внучку. Одежды же в шкафу много. Подберем что-нибудь посвободнее.

Этим чем-нибудь оказалось только ночное платье с чепцом. Остальные наряды либо подчеркивали достоинства, либо скрывали недостатки, но всегда обнимали талию с энтузиазмом голодного удава.

Перебрав ворох женских платьев, я алчущим взглядом вампира, не нашедшего подходящей девичьей шейки, обратила взор на то, что носила сильная половина человечества несколько веков назад: кюлоты и рединготы, треуголки и жабо.

Переодевались мы споро и молчаливо, а после мои спутники – с виду два представительных джентльмена – пошли… грабить. Мы миновали приемную и гостиную, тускло освещенную мыльную, где в бассейне вода отливала обсидианом, спальню и, наконец, добрались до кабинета.

Секретер, стоявший у одной из стен, был подобен мертвецу: в смысле собирался надежно хранить спрятанные в него тайны. Это бы ему и удалось, если бы на жизненном пути сего старинного аналога сейфа повстречались добропорядочные грабители с отмычками, ну или на худой конец тати с ломами. Увы, ни Дейминго, ни Адриано добропорядочными не были ни разу: один швырнул в самый перспективный с виду замок заклинанием, второй наколдовал себе увесистый топорик и тюкнул по крышке пару раз. Резное дерево, благородное, мореное, покрытое лаком и, судя по его вычурному виду, сочетавшему в себе прочность и изящество форм, явно появившееся из-под руки мастера в эпоху расцвета барокко – минимум полтора столетия назад, надсадно застонало.

Спустя каких-то пару минут Адриано стал обладателем двух увесистых кошелей, а свекор – россыпи мелких камней и шкатулки, инкрустированной жемчугом.

– Вандалы, – констатировала я, но без возмущения или злобы. Понимала, что это – вынужденная мера. Но все же…

Подумалось, что мужчины всегда были сторонниками радикальных мер: если увеличить территорию государства – то только захватить, а не бартером, обженив наследников, если дырявые носки – сразу выкинуть, а заштопать – ни за что!

– Зато потенциально сытые вандалы, – поправил меня родственничек, лелея на груди шкатулку.

На это его заявление мой желудок выдал сольную партию, подтверждая, что и его хозяйке неплохо бы примкнуть к воровской братии.

Дни сменялись днями, и бег резвых лошадей уносил нас все дальше от Вечного города. Дилижанс, почтовая карета, а теперь вот вообще седло – прошло семь дней с начала нашего путешествия по страницам истории. Пока была возможность, я внимательно изучала прихваченный из хранилища талмуд и поражалась плодовитости рода Медичи: да столь любимые генетиками за свою скорость размножения мушки-дрозофилы им в подметки не годились. Единственная странность – несмотря на обилие боковых ветвей, в конце восемнадцатого века род практически прервался.

Недовольно поерзала в седле, пытаясь усесться если не удобнее, то хотя бы надежнее. Мне все время казалось, что ослабь я поводья – и эта чертова скотина ломанется во всю прыть. Утешало лишь то, что Адриано вообще отказался взгромоздиться на лошадь, утверждая, что это самое опасное из всех животных (кобра и акула его почему-то не смущали – видимо, им в «мирный» зачет шло то, что они были не ездовые).

На справедливое «чем страшна милая объезженная трехлетка?» свекра, этот горе-ловелас выдал, что кобыла опасна со всех сторон: внезапна сзади, коварна спереди и непредсказуема посередине. А посему оборотень замыкал нашу нанокавалькаду на осле. Скосила глаза и еще раз ухмыльнулась: ноги всадника практически волочились по земле.

– Ты же оборотень! – не выдержал Таргос спустя час с начала нашего торжественного выезда с почтовой станции. Надо ли говорить, что сопровождался оный ухмылками всех аборигенов, включая беззубых, подслеповатых стариков, голопятой детворы и даже, как мне показалось, ободранных помойных котов. – Это лошади должны тебя бояться, а не ты их!

– Когда я в звериной ипостаси, они от меня попросту шарахаются, – нехотя признался Адриано.

– А ты, в качестве контрибуции, в человеческой – от них, – поддела я.

Блохастый сверкнул глазами и ничего не ответил. Хранил он безмолвное презрение долго. Минут пять.

– Я их с детства не переношу. Как-то в возрасте трех лет меня покусал жеребец, и с тех пор…

– А ты бы покусал его в ответ, – припечатал родственничек.

Адриано, услышав о кардинальном способе избавления от психобоязни, лишь фыркнул.

Я же возвела глаза к небу и мысленно застонала: что за напарнички мне попались! Причем оба.

Небесная лазурь была безмолвна. Прохладный ветер с Адриатики перебирал лепестки магнолии, донося до нас ароматы моря. Прямо по курсу значилась Венеция с ее куполами храмов и сводами палаццо.

Наконец-то добрались! Возрадовалась тому, что за время нашего путешествия не встретилось ни одного briganti, как итальянцы именовали романтиков с большой дороги.

Зря, как оказалось, я раньше времени возблагодарила судьбу.

Пятеро любителей легкой наживы выскочили перед мордами наших лошадей (и осла!) из бузинных кустов, заставив меня вздрогнуть.

Мотивы простых итальянских парней были прозаичны и понятны, о чем свидетельствовали два арбалета и несколько ножей, столь ржавых и зазубренных, что я сначала приняла их за раритетные пилы.

Свекор, зараза, не дал бандитам даже заикнуться о прозаическом «кошелек или жизнь», а широким жестом зазывалы плавно развел руки и обратил взор на меня:

– Давай действуй! В прошлый раз у тебя отлично получилось.

Но, как ни странно, «действовать» начал Адриано. Он с рыком оттолкнулся уже не ногами, лапами, вылетев из седла, как камень из пращи, и кинулся, клацая зубами, на одного из арбалетчиков. Щелкнула тетива, и болт взмыл в небо. Удар лапой по виску заставил несчастного потерять сознание. Второй стрелок спустя мгновение был покусан и молотил ногами о землю, а оборотень нещадно валял его.

Один из любителей «ближнего боя» с тесаком в руках крикнул: «Демон!» Его нижняя губа мелко задрожала, ладонь судорожно сжала древко, и он… бросился наутек, подавая пример остальным.

Адриано, отвлекшись на инфернальный эпитет, поднял морду и успел лишь обиженно крикнуть вдогонку:

– Синьоры, я не демон, я оборотень!