Мажордом с сомнением поджал губы. Адриано же, как заправский торговец, решил, что лучшая мелодия, услаждающая слух, – это звон монет, и выразительно позвенел кошелем.

– Синьор Бруини, рад приветствовать вас с супругою и вашим…

– Тестем, – подсказал Адриано, в то время как кожаный кошель перекочевал из одних рук в другие.

Когда мы миновали вход, я лишь удивилась: и не побоялся этот ливрейный взять мзду? На что получила снисходительное: на такие балы приглашение было условностью, ибо съезжался свет не только Венеции, но порою и Европы. Ведь восемнадцатый век – время, когда в Старом Свете наличествовали два знаменитых двора – парижский и венецианский. И если первый был порою омрачен политическими интригами и экономическими баталиями, то здесь царили ничем не обремененное веселье и разврат. Проникнуть, не будучи специально приглашенным, можно было множеством способов. Этот был лишь самый простой.

Беломраморные лестницы, анфилада, залы, залы и еще раз залы, через которые неспешно текла толпа приглашенных. Увы, свернуть в нишу или улизнуть в комнату не было никакой возможности: слишком много слуг, слишком много глаз в прорезях масок.

По правую руку от меня шествовал маска-кот, чем-то сейчас напоминавший престарелого кардинала, по левую – неугомонный Арлекин, оценивающий женские прелести столь беззастенчиво, словно и вправду был моим мужем.

– Добро пожаловать во дворец, – церемониймейстер в знак уважения слегка склонил голову, приветствуя нас и вызывая стойкую ассоциацию с китайским болванчиком. – Дож рад приветствовать вас на своем балу и желает вам веселой карнавальной ночи.

– Всенепременно, – холодно ответил Дейминго, вводя меня под руку в бальный зал.

Сводчатый потолок, позолота, множество зеркал, которые отражали свет тысяч и тысяч свечей, и пестрая толпа без лиц – одни маски. Все это подавляло.

Музыка, бокалы с пуншем, смех – маскарад во всем своем величии.

Адриано же, поводив носом из стороны в сторону, бросил:

– Оставайтесь здесь, я сейчас вернусь.

Пары кружились в танце, а мы со свекром стояли у одной из колонн, наблюдая за действом. Одна мелодия сменяла другую, а Адриано так и не было видно. Я начала волноваться. Свекор, похоже, тоже чувствовал некую тревогу и на мое предложение поискать оборотня откликнулся с охотой.

Единственное, вместо того чтобы, как простой обыватель, начать разглядывать камзолы и маски, старик сложил пальцы щепотью, пробормотал себе под нос заклинание, и… от того места, где некогда стоял оборотень, потянулась серебристая нить.

Старик, как поджарая борзая, вскинулся и целеустремленно пошел по следу заклинания. Пока мы пробирались сквозь толпу, меня не покидало ощущение, что кто-то буравит мою спину взглядом.

Шум и веселье бальной залы сменились тишиной и прохладою галереи. Нить светилась все ярче, и до нас донесся протяжный стон оборотня, шуршание ткани и… звуки поцелуев. Неужели этому бабнику было мало красоток из двадцать первого века и потянуло на тех, кто ему в прапрабабушки годится (ну, это если сравнивать даты рождения)? По мере приближения к приоткрытой двери, из-за которой доносились столь интригующие звуки, во мне крепло желание высказать этому кобелиссимо, который думает не головой, а головкой, много хороших и душевных слов. Преимущественно матерных. Однако, пересилив эмоциональный порыв, я в сопровождении свекра буквально на цыпочках подкралась к щели. Мы, не сговариваясь, повернули головы набок для лучшего обзора. Представила, как наш дуэт смотрелся со стороны: дама, практически сидящая на корточках, и склонившийся над нею престарелый кавалер, и оба увлеченно шпионят.

Увиденное стоило того, чтобы не распахнуть дверь с гневным криком. Пред нашим взором в полумраке свечей предстало овальное лицо сошедшего на грешную землю херувима, обрамленное волнистыми локонами, с прямым носом, с манящей полуулыбкой. Стройный стан, обнажённый по пояс. Юноша стоял к нам в профиль.

Адриано был полной противоположностью этого тонкокостного красавца, чей облик вызывал ассоциации с французским пажом. Лицо оборотня утонуло в полумраке, зато отчетливо было видно накачанное тело, бугрившееся мышцами.

– Иди ко мне, моя любимая, мое наваждение, моя Све… – Адриано потянул руки к юноше.

Договорить хвостатый не успел, золотоволосый накрыл его рот жадным поцелуем. Единственное, в мгновение перед страстным и жарким лобзаньем мне почудились… клыки, и отнюдь не у оборотня. О последнем я не преминула шепотом сообщить свекру.

– Похоже, наш друг пал жертвой вампирьих чар. Этим кровососам чужды гендерные предрассудки… – старик еще что-то хотел сказать, но было поздно.

«Развлекаются всласть», – мысль пролетела быстрее кометы. Я догадалась, кого представлял перед собой блохастый. Быть его даже в фантазиях не хотелось. Я резко распахнула дверь и буквально в один прыжок преодолела разделявшее меня и вампира расстояние. Кровосос не успел прервать поцелуя, а следовательно, и адекватно отреагировать, а я смогла повиснуть на его шее, крепко ухватившись за оную руками. Ноги же, для закрепления положения тела в пространстве, инстинктивно обхватили талию, и я разместилась на спине клыкастого злыдня не хуже рюкзака пехотинца. Думаю, и весила я при этом столько же. А потом решила, что для максимального заякоривания не хватает одной маленькой детали, и цапнула вампира в шею.

Взвыли все, кроме меня (я бы тоже, но рот был занят яростно сомкнутыми на вампирьей шейке челюстями), кусаемый громче всех – от неожиданной наглости нападавшего, все же это была как-никак его прерогатива – впиваться клыками в яремную вену. Свекор ревел громко и утробно – его в корне не устраивала тактика наступления на противника. Адриано – оттого, что с него спали чары и он без дополнительных объяснений понял, что только что чуть не поменял ориентацию.

Вампир вел себя как ретивый бычок на родео, взбрыкивая, пытаясь руками снять меня с себя и периодически припечатывая спиной о стену. Увы, его попытки только прибавляли мне страху, и я еще сильнее сжимала челюсти. Под конец создалось впечатление, что еще немного – и я оттяпаю здоровенный кус вампирятины.

Дейминго пытался усовестить кровососа с фасада. Основными аргументами в этом диспуте были кулаки. Надо ли говорить, что хуки, свинги и апперкоты были усилены магически.

Адриано же, отойдя от первоначального шока девственницы, которую чудом выволокли из-под насильника в самый эпический момент, присоединился к нашему веселому вампирскому междусобойчику. То ли оборотень мстил за чуть не поруганную честь истинного бабника, то ли просто был зол, но кровососа скрутили быстро. Лишь после того, как его надежно зафиксировали хватом с обеих сторон, я решила разжать челюсти. Получилось. Хотя и не с первого раза. Отпечаток моих зубов отчетливо виднелся на белой коже.

Вампир же, которому тут же в рот засунули кляп (как пояснил родственничек: «Чтобы не затуманил разум речами», – поскольку воздействовал клыкастик на сознание именно посредствам голоса), взирал на нас глазами спаниеля, разом севшего на двойной шпагат. Отчасти понимала юношу: хотел приятно провести вечерок в приглянувшейся компании, потом вкусно отужинать, а тут гарнир в последний момент выпрыгнул из тарелки, надавал тумаков и скатал самого гурмана в рулет.