— Отлично! — обрадовалась Эн. — Ваше величество, держите, не отпускайте.

— Я не отпущу.

— Агата, мы сейчас сделаем тебе небольшое, скажем так, отверстие для выхода возле головы. Просунешь туда макушку, а дальше мы тебя подхватим и вытащим. Совсем несложно. Брайон…

Арен с изумлением наблюдал за тем, как Эн и главный врач госпиталя осторожно раздвигают в разные стороны светящиеся нити контура и скрепляют их металлическими зажимами, чтобы не вернулись на место. Минута — и рядом с головой Агаты оказалась «дырка».

— Просовывай сюда голову, — сказала Эн, прикоснувшись ко лбу девочки и направляя ее в сторону отверстия в контуре. — Вано, помогите вытащить.

Безопасник, склонившись, сначала потянул Агату вверх, аккуратно обхватив голову в районе ушей, затем переместил ладони под плечи, и в конце концов вытащил наследницу наружу.

— Папа… — просипела Агата, пытаясь открыть слезящиеся глаза.

— Не волнуйся, моя радость, — сказал Арен тепло и спокойно, как никогда жалея сейчас, что не может обнять свою девочку. — Побудь пока с Вано, а потом и я приду.

— Софи… — Агата пыталась рассмотреть, что творится вокруг, морщилась — глаза открыть не получалось, а Вагариус в это время заворачивал наследницу в халат.

— Мы постараемся ее вернуть. Будь умницей, слушайся Вано и докторов.

— Да… папа…

— Айл Вагариус, уносите, — произнесла Эн немного нервно. Арен посмотрел ей в лицо — она вновь была очень бледной, даже слегка зеленоватой, будто ее тошнило.

Вано с Агатой на руках вышел из палаты, и на пару секунд в помещении повисла такая тишина, что треск жуткого аппарата с металлическими переключателями показался Арену оглушительным.

— Ваше величество… — Эн кашлянула. Она явно изо всех сил пыталась справиться с голосом, который дрожал и рвался, словно слишком сильно натянутая струна. — Вы все-таки хотите попробовать?

— Да, Эн, — ответил Арен со спокойной твердостью. — И Защитника ради, не тяните.

Она кивнула, отворачиваясь, и пошла к столу, где главный врач уже открывал небольшой медицинский чемодан и доставал оттуда шприц и ампулу.

— Это катализатор сознания, — сказал Валлиус, набирая в шприц мутно-зеленую жидкость. — Чтобы вы его ни в коем случае не потеряли. Вы, в отличие от Агаты, не в коме находитесь, и если отключитесь, контур выпустите. А отключиться вы можете — это нормальная реакция организма на боль. — Врач подошел ближе и, быстро найдя вену на руке императора, ввел препарат, а затем, вынув иглу, залечил ранку магией.

— Окружающее стало ярче, — заметил Арен, оглядываясь. — И как будто светлее.

— Так действует катализатор, — подтвердила Эн, подходя ближе, а Брайон, наоборот, отошел к аппарату. — Сейчас начнем. Только вам лучше лечь на койку, сидеть будет сложнее. Ложитесь вот сюда, рядом с щитом, можно на бок, лицом к контуру Софии и ко мне. Я буду рядом, следить за вашим состоянием. Если вам покажется, что вы не выдерживаете и слишком больно, скажете «стоп», и мы сразу прекратим… процедуру.

— Хорошо, — Арен медленно и аккуратно лег на койку боком, продолжая сжимать в кулаках контур Софии.

— Вам удобно? Нужно лечь как можно удобнее, так будет легче держать.

— Удобно, не волнуйся.

Не волноваться Эн явно не могла — она кусала и облизывала сухие губы, сглатывала, и глаза ее постоянно бегали туда-сюда, словно девушка проверяла, все ли они сделали правильно.

— Я включу первый уровень тока на счет «три», — произнес Валлиус, щелкнув одним из переключателей, отчего аппарат загудел. — Всего этих уровней десять. Естественно, с первым ничего не получится, в лучшем случае — с девятым-десятым. Но сразу включить высокий уровень нельзя, иначе риск потери сознания возрастет даже несмотря на катализатор. Все, готово. Ваше величество?

— Я тоже готов, — подтвердил Арен, глубоко вздыхая, словно в последний раз. Нервничал он не из-за себя, боль его не волновала. Он переживал только за Софию. Смогут ли они вернуть ее?

Только бы получилось.

— Раз… два… три…

Щелк. И через датчики, закрепленные на императоре, в его тело полилась боль. Она ощущалась, как легкое напряжение в венах и артериях — их словно чуть натянули, и не зря он сделал глубокий вдох — дышать теперь оказалось тяжеловато.

— Второй уровень.

Боль усилилась, но ненамного.

— Третий.

Заныло в висках.

— Четвертый.

В груди закололо, и Арен поморщился — неприятно, как будто кто-то иголки втыкает.

— Пятый.

Теперь в груди еще и запекло, словно иголки внезапно раскалились.

— Шестой.

Появилось напряжение в глазах, и Арен закрыл их, чтобы было легче.

— Седьмой.

Начало сводить мышцы.

— Восьмой.

— Ваше величество, вы как? — спросила Эн с беспокойством, пока император пытался сделать вдох. Мышцы сводило все сильнее, особенно в груди, и ужасно хотелось растереть ее.

— Продолжайте, — прохрипел Арен с трудом и все же вздохнул, и звук от этого вздоха получился такой, что ему самому стало не по себе.

— Девятый…

Затрещал и лопнул эмпатический щит, и это оказалось куда хуже, чем все остальное — император сразу ощутил волны ледяной тревоги от Эн и Валлиуса. Держать контур стало труднее, и Арен изо всех сил сжал кулаки, чтобы не выпустить, ни в коем случае не выпустить.

— Десятый.

Защитник! Это демонски напоминало День Альганны, когда брат направил через Венец энергию университета, чтобы убить Арена. Тогда он чувствовал такую же беспомощность, и даже больно было почти так же. Хотя… нет, тогда было больнее.

— Не получается… — прошептала Эн, и император с трудом открыл глаза. Все осталось по-прежнему — он лежал на койке, ощущая, как пот градом катится по раскаленной коже, сжимая в руках контур Софии, который находился перед ним — светящаяся паутина в форме человеческого тела.

— Выключать? — послышался голос Валлиуса от аппарата, и Арен громко и резко сказал, неизвестно, откуда взяв силы:

— Нет! Продолжайте.

— Ваше величество… — Эн, кажется, трясло, но видел он плохо — глаза заливало потом. — Дальнейшее повышение напряжения…

— Продолжайте. Это приказ.

— Эн…

— Брайон, у меня есть версия, что София вернется только в том случае, если боль будет запредельной. Абсолютный щит возникает, если опасность смертельная, вот и боль должна быть…

— Ваше величество! — Голос Валлиуса был полон возмущения, а эмоции — страха. — Вы понимаете, что…

— Я понимаю. Продолжайте. Пока ничего запредельного. Я даже могу говорить.