от нас. К счастью, осветительные бомбы погасли, так как наши лошади от испуга встали на дыбы и попытались рвануть вперед. Зенитки вслепую палили в небо. Самолет только один раз показался под облаками, осветив себя, когда выпустил несколько очередей трассирующих пуль.

Впереди нас телегой управлял возничий из обоза Часны, словак с оттопыренными ушами и жабьим ртом. Кожа на лице у него выглядела так, как будто в нее попал целый заряд дроби. Скорее всего, он заснул, так как колонна внезапно остановилась перед кукурузным полем. Мы сначала подумали, что это обычная остановка.

Когда Часны проснулся и не услышал впереди ни единого шороха, то понял, что свернул не туда. Пришлось срочно разворачиваться и по темноте практически на ощупь искать нужную дорогу. Перед нами на востоке все было тихо и черно, а сзади подпирала ничего не подозревающая половина всего нашего полка, если не больше. Проходил час за часом – тишина, куда-то пропал и посланный нами на разведку Микш. Тогда я поехал сам, но тоже безрезультатно. Создавалось впечатление, что всех поглотила русская ночь. Наконец пропажа обнаружилась. Мы наткнулись на наши роты. Оставалось только удивляться, как им удалось столь бесшумно уйти далеко вперед. Колонна отдыхала. Мы увидели стоящих и лежащих солдат. Это были наши люди. Удивительно, что они даже не заметили нашего отсутствия.

Я направился к дому, казавшемуся пустым. Но не тут-то было. На скрип от открывшейся двери проснулся Фукс, узнал меня и, кивнув, опять заснул. Тогда я стал втискиваться в темноте между спящими на полу и наткнулся на Рюкенштайнера.

– А, это ты? Ложись сюда!

Мне бросились в глаза странные продолговатые мешки, стоявшие прислоненными к стенам. Через пару минут мои глаза привыкли к темноте, и я понял, что передо мной – люди, спящие стоя. Время от времени в разбитые окна просовывались лошадиные морды, скаля зубы. То были кони, которые снаружи щипали сено с крыши. В помещении стояли холод и сырость. Никто не разговаривал, слышался только густой храп.

В половине четвертого утра колонна снова двинулась вперед. Мы проследовали небольшое село, переправились через речку и пошли по болоту. Болотная грязь жирно блестела, отражая лучи розового восходящего солнца и контрастируя с белыми шапками созревшего камыша. Лужи уже стали подергиваться тонкой корочкой льда. Ленивые водяные птицы проснулись и подняли шум. Затем мы прошли по крохотному мостику, слыша вдали разрывы снарядов, и, поднявшись по косогору, попали под сильные порывы утреннего ветра.

Нам приказали занять позиции возле поселка Чутово. Высоты все еще были заняты противником. Пришлось возвращаться, снова идти по мостику и через болото. До Чутова мы добрались в обход без особых происшествий, поймав по пути бегающих без присмотра лошадей. Толстый Констанцер угостил нас мясом и салом.

Поселок Чутово казался серым и покинутым в порывах холодного степного ветра под каплями нескончаемого моросящего дождя. Половина поселка была еще занята противником. Передний край проходил по руслу ручья, делившего населенный пункт надвое.

Жаркое из свинины еще не было готово, когда мы увидели отходящую назад пехоту.

– Что случилось? – крикнул кто-то из нас пехотинцам.

– Иваны идут!

Моторизованный взвод противотанковых пушек быстро проехал мимо в направлении главной дороги, ведущей на оставшуюся в тылу Новофедоровку. Мы не получали никакого приказа. Неужели про нас забыли?

Хюбл приказал приготовиться к отходу, но до наступления сумерек мы не смогли выбраться из села, так как все пространство до Новофедоровки находилось под огнем русских минометов. К вечеру нам стало ясно, что наши войска покинули Чутово. Тогда было решено выбираться через западную окраину поселка.

– Русский танк! – вскрикнул кто-то.

Нам стало не по себе. На центральной улице послышался шум моторов. Хюбл, Колб и я стали держать военный совет. Поскольку про нас явно забыли, то мы решили действовать самостоятельно. Взвод повернул назад и стал выбираться на главную дорогу. Но там стоял русский танк, выкрашенный в темно-зеленый цвет, с красной звездой на башне.

– Боже! – вырвалось у Хюбла.

Мы по очереди стали наблюдать за танком из-за угла. Непрошеный гость стоял в сотне метров от нас и медленно ворочал башней из стороны в сторону.

– Он нас не видит, – заявил Блум. – Может быть, проскочим?

– Глупости, – ответил Хюбл. – Тогда нас наверняка заметят.

– Давайте шарахнем по нему, – предложил я.

– Не годится. Кто знает, сколько их еще позади него. Надо прорываться!

Мясник Констанцер побелел как полотно, а Микш стал нервно разминать сигарету.

– Слушай приказ! – решил Хюбл. – Фербер со скаковыми лошадьми галопом направляется на Новофедоровку! Вы с орудиями и телегами с боезапасом следуете по новой улице! Колб и я с солдатами прикрываем отход!

Возничие начали движение, по дуге выехали из поселка и уже было достигли отвалов песка у строящейся дороги, как по нас открыла огонь артиллерия. В отчаянии я обогнал повозки и с трудом добился ровного шага упряжек. Возничий передовой упряжки явно хотел припустить лошадей в галоп и побыстрее преодолеть оставшиеся 5 километров. Мне пришлось согнать его с лошади и сесть самому. По счастью, песчаные отвалы были достаточно высокими и прикрыли нас с обеих сторон.

Далеко впереди я увидел скачущего с лошадьми Фербера и спокойно бредущую по полю колонну русских пленных, построенную по 6 человек. Их конвоиры, заслышав свист снарядов, ничком падали на землю, а пленные продолжали идти как ни в чем не бывало. Одна упряжная лошадь упала.

Мы распрягли ее и оставили лежать. При въезде в Новофедоровку я остановился и доложил о происшедшем Хельцлу.

Он ухмыльнулся и сказал, что наши орудия только что остановили русские танки, а пехота, тесня противника, возвращается в поселок. К сожалению, мы потеряли одну противотанковую, одну тяжелую и две легкие пехотные пушки. Однако есть надежда, что их нам доукомплектуют.

От нечего делать я заглянул в какой-то большой амбар, наполовину заполненный зерном. На сердце было тяжело, так как двое наших получили осколочные ранения. Как выяснилось позже – легкие. Три лошади поранили себе ноги, и две из них ужасно хромали.

Вскоре объявился Колб с солдатами. Они все были перепачканы с головы до ног, так как пытались спасти орудие, но только потеряли двух лошадей. Поздно ночью заявился Хюбл.

– Еще немного, и они бы нас прикончили, – сказал Бланк. – Мы были на волосок от гибели.

– Танки?

– Пехотинцы. Они шли целыми толпами.

– А что делали наши солдаты?

– Сбежали! Только их и видели! Кругом бегало много лошадей, и мы хотели их поймать, чтобы запрячь. Но тут появились иваны, и всех солдат как ветром сдуло. Сказался испуг от танков.

– Как так? – удивился