— Совсем не взглянула, — отвечала Изабелла.

— И даже на адрес?

— И на адрес.

— Наверное, о чем-нибудь задумались, да?

— Вполне возможно, — пожала плечами Изабелла.

— Случайно, не о новой шляпке?

Изабелла рассмеялась.

— Поверьте, женщины вовсе не каждую минуту думают о новых шляпках, — отвечала она.

Шарон, по всей видимости, решил оставить этот разговор. Теперь он ткнул коричневым старческим пальцем в сторону стоявшего неподалеку домика и сказал:

— По-моему, это ферма. Я нынче славно покатался по травке и хочу пить. Как думаете, мисс, хозяева не угостят меня молочком?

— Конечно, угостят, — сказала Изабелла. — Я их знаю. Сходить попросить?

— Спасибо, милочка. Только, прежде чем вы уйдете, еще один вопросик — насчет того письма. О чем это, скажите, вы так глубоко задумались, когда его запечатывали? — И, строго взглянув на нее, он неожиданно взял ее под руку. — Может, о милом дружке? — шепотом спросил он.

Вопрос старика напомнил Изабелле о том, что, занимаясь письмом, она и впрямь думала о Гардимане, и она густо покраснела. Заметив ее смущение, Роберт обернулся к Старому Шарону.

— Вы не имеете права задавать девушке такие вопросы, — решительно сказал он. — Впредь будьте осмотрительнее.

— Ну, полно, полно, не гневайтесь, — залебезил старый мошенник. — Скверному старичку позволительно иногда невинно пошутить, правда, мисс? Но вы так великодушны, что не станете на меня сердиться. Я же не хотел сказать ничего дурного! Ну, докажите, что вы не держите на меня зла. Ступайте и, как добрый ангел, принесите мне молочка!

Никому еще не приходилось понапрасну взывать к милосердию Изабеллы.

— Ну конечно же! С удовольствием! — сказала она и поспешила к фермерскому домику.

Едва Изабелла немного отошла, Старый Шарон довольно хлопнул Моуди по плечу.

— Ну-с, подопечную спровадили, теперь слушайте меня, — сказал он. — От этого ангела доброты мне больше ничего не надо, так что можно отправляться обратно в Лондон.

Моуди изумленно взглянул на него.

— Эх, не видали вы настоящих воров! — воскликнул Шарон. — Вам нужны были доказательства ее невиновности? Да Боже милостивый, я же при вас задал ей два простеньких вопроса — вот вам и доказательства, как на ладошке! Слышали, как я спросил ее насчет письма в тот момент, когда мысли ее были заняты чем-то другим?

— Слышал, — сказал Моуди.

— А заметили, как она вздрогнула и молча уставилась на меня?

— Заметил.

— Скажу вам так: будь она действительно воровкой — уж она бы не вздрагивала и не молчала! Ответ был бы у нее готов заранее — на всякий случай. Знаете, единственное, чего я в своей жизни ни разу не встречал, так это воровок, которых удалось бы застать врасплох. Кстати, возьмите это себе на заметку: возможно, когда-нибудь мой опыт вам еще пригодится. А видели, как она, бедняжечка, зарделась, что маков цвет, когда я спросил ее про милого дружка? Думаете, воровка на ее месте стала бы так смущаться? Боже упаси! Воровка бы только обрадовалась. Она бы сказала себе: «Вот и хорошо! Чем больше старый дурак будет думать о милых дружках, тем дальше он от того, чтобы меня поймать». Да-да, милостивый государь, как видите, кое-что проясняется! Со слугами я потолковал, с мисс Изабеллой встретился, все, что нужно было, выяснил — и что же? Совет, который я в первый же день дал вам с адвокатом — фу, какой противный тип! — и сейчас кажется мне вполне разумным. Мысленно я вижу вора, — Старый Шарон хитровато прикрыл глаза и снова их открыл, — так же ясно, как вижу перед собой вас. Но довольно об этом, — продолжал он, озабоченно оглядываясь на ведущую к фермерскому дому тропинку. — Нам с вами нужно кое о чем договориться, а наша прелестная спутница вот-вот вернется. Скажите-ка, вы, случайно, не знакомы с лакеем мистера Достопочтенного, то бишь Гардимана?

Моуди окинул Старого Шарона пытливым и недоверчивым взглядом.

— С лакеем мистера Гардимана? — переспросил он. — Признаться, никак не ожидал услышать от вас это имя.

В глазах Старого Шарона промелькнула торжествующая усмешка.

— Ого! — сказал он. — Я гляжу, юноша успел у меня кое-чему научиться? А может, сквозь мои очки вы и сами уже видите преступника?

— Я начал его видеть в тот момент, когда вы сделали для нас заключение за одну гинею, — ответил Моуди.

— Не сообщите ли мне его имя? Ну хоть шепотом?

— Нет. Пока нет; я могу ошибиться. Пусть время сперва докажет вашу правоту.

Старый Шарон сдвинул косматые брови и покачал головой.

— Быть бы вам посмелее да понапористее, — сказал он, — цены бы вам не было. А так… — И, не закончив фразы, он скривился и презрительно прищелкнул пальцами. — Но к делу. Вы возвращаетесь со мною ближайшим поездом — или хотите еще остаться здесь?

— Я поеду позднее, — ответил Моуди.

— Тогда я должен дать вам кое-какие указания. Сойдитесь с лакеем Гардимана. Займите ему денег, если он на мели, делайте что угодно — но станьте ему лучшим другом. Самому мне с такой задачей — увы! — не справиться: физиономией не вышел. Вы — другое дело; вы от шляпы до подошв человек приличный, вас никто ни в чем не заподозрит. Ну-ну, не скромничайте! Берете вы на себя лакея или нет?

— Предположим, я попробую, — сказал Моуди. — И что дальше?

Старый Шарон приблизил безобразно толстые губы к самому уху Моуди:

— У своего нового приятеля вы возьмете образец почерка Гардимана и узнаете имена его банкиров.

Моуди в ужасе отшатнулся от проходимца, словно тот приставил ему нож к горлу.

— Ах, старый негодяй! — воскликнул он. — Да он меня на подлог толкает!

— Дурак проклятый! — парировал Шарон. — Придержите-ка свой длинный язык да слушайте, что я вам скажу. Вы пойдете в банк с запиской, написанной почерком Гардимана (но моей рукой), следующего содержания: «Мистер Гардиман свидетельствует свое почтение господам Такому-то и Такому-то и просит уведомить его, поступила ли на его счет в течение последней недели сумма в пятьсот фунтов. Мистер Гардиман желает знать, имеется ли в банковских книгах соответствующая запись и кто внес означенную сумму на его счет». Потом вы дождетесь ответа банкиров и принесете его мне. Не исключено, что в этом ответе мы прочитаем имя, которое вы боитесь покамест даже нашептать. В таком случае вор пойман! Что, мистер Моуди Тупоголовый, по-вашему, это подлог? Я вам вот что скажу: когда бы, дожив до ваших лет, я, не приведи Господь, смыслил бы в жизни не больше вашего — ей-ей, пошел бы и повесился! Тише, тише! Вон вдет наш ангел с молочком. Не забудьте о моем поручении! Если из ответа банкиров нам не удастся ничего узнать — не отчаивайтесь: у меня есть другой план. Тогда уж, будьте покойны, я все возьму на себя. Но, Боже правый! Она же несет молоко! Боюсь, сейчас придется его пить. — С такими предвкушениями он шагнул навстречу Изабелле, чтобы принять от нее кувшин. — Ах, какая прелесть! — возопил он, пытаясь изобразить на своей безобразной физиономии радость, что вышло у него довольно неубедительно. — Юное и прекрасное создание спешит собственноручно напоить старика! — Замолчав, он взглянул на молоко с таким видом, словно его пытались угостить касторкой. — Никто не хочет отведать? — жалобно спросил он, протягивая кувшин сначала Изабелле, потом Моуди. — Понимаете, я же не приучен к натуральному молоку; у нас там, в Лондоне, продают разведенный мел. Кто знает, как мои старые кишки отнесутся к молоку от настоящей коровы? — С величайшей осторожностью он отпил глоточек, — Нет, ей-богу, для меня это слишком роскошный напиток! И чересчур крепкий, чтобы пить неразбавленным. С вашего позволения я разведу его капелькой джина. Эй, Моська!