и вязкое спускается по пищеводу, вниз, в живот, как это дает ей силы чуть-чуть приоткрыть глаза, шевельнуть пальцами.

Была ночь, светлая, хоть и безлунная. Вокруг стояла особенная тишина, будто лес освободил место чему-то большому и сильному. Мия увидела, что вокруг нее собралось много тулуктов и все ждут ее пробуждения. Во рту она еще ощущала странный вкус – травяной, терпкий, сладковатый. Огромный тяжелый сосок выскользнул из ее губ, и Мия распахнула глаза.

Рядом с ней на боку лежала кошка. Она была огромной, как гора. Серая, с такой же темной полосой от носа до кончика хвоста, с такими же острыми большими ушами и коротким хвостом, как и у ее тулукта. У всех тулуктов. Они сидели вокруг Мии и кошки-горы и смотрели своими темными, не кошачьими глазами, как Мия пробуждается. Кошка-гора тоже смотрела на нее. На ее животе блестели капли молока. Мия облизала губы. Кошка-гора кормила ее своим молоком, чтобы она не умерла. Ее молоко пахло травой и было терпким на вкус. Мия стала искать глазами своего тулукта, и он тут же вышел из общего круга, совсем по-кошачьи подлез под ее руку, чтобы она погладила его между ушами, замурлыкал. Мия чувствовала себя необыкновенно сильной и легкой, будто заново рожденной, и для какой-то особенной, прекрасной жизни. Она благодарно погладила бок кошки-горы и медленно села. Кошка-гора не сводила с нее глаз, а потом перевернулась на живот, потянулась, поднялась и пошла прочь. Остальные тулукты цепочкой двинулись за ней. Многие из них оглядывались на Мию и будто кивали на прощание. Ее тулукт не ушел за кошкой-горой, остался у Мииных ног.

– Ты вырастешь такой же громадиной? – прошептала она.

Тулукт не ответил. Он только мурлыкал и ласкался, будто не мог нарадоваться, что Мия пришла в себя.

К утру они выбрались на Круговую дорогу. Она залечивала раны, штопала дыры. Трава разрасталась по обочинам, стремясь укрыть от посторонних глаз огромные ямы, вымоины, проплешины. «Природа возьмет свое», – часто повторяла бабушка. Мия не понимала этих слов, но сейчас именно они пришли ей на ум. Неделя-другая, и по дороге снова поедут повозки и дилижансы. И снова у костров будут рассказывать сказки о ливневой неделе, и никто не будет знать, что на самом деле происходит тут. Мия остановилась ненадолго, чтобы просушить свою холщовую сумку, а главное – книгу северных песен. Она боялась, что этот самодельный толстый блокнот придется и вовсе выбросить, ведь он столько мок под дождем, а потом еще лежал в заплесневелой сумке, но когда она открыла тугой кожаный переплет, то удивилась: чернила нигде не расплылись, страницы были лишь слегка влажными и потемнели по краям.

Мия шла без устали. Все ее чувства обострились: стали зоркими глаза, чуткими уши. Она слышала писк невидимых пичужек в глубине зарослей и мышиную возню под землей. Она чувствовала прикосновение веток за секунду до того, как они на самом деле ее касались. Мысли текли спокойные и медленные.

Что это была за кошка? И неужели она правда кормила ее своим молоком? Как такое возможно? Что она за существо? Мать всех тулуктов? Хозяйка этих лесов? Это тулукт привел ее к умирающей Мии? И куда она ушла потом? Но ответов не было, и Мия только благодарно трепала тулукта между ушами. Под утро они остановились на маленькой полянке около родника. Мия попила воды, и на вкус та была совсем как молоко кошки-горы. Обняв тулукта, Мия уснула без снов.

Ноги ее гудели от усталости, но голова была ясной. Она знала, что никто и ничто не грозит ей сейчас, на этой пустынной дороге. Мия была сейчас скорее камнем в пыли или травинкой на обочине, чем девочкой, бредущей неизвестно куда. Она еще чувствовала на языке вкус молока кошки-горы, еще была полна ее силы и никого не боялась.

Китовый Ус

«Дорогая бабушка! Я пишу тебе, потому что со мной случилась беда, и я боюсь писать маме и папе. Мы ехали в Рионелу, но в Тимьяновой пустоши на нас напали драконы. Все погибли, кроме меня и моего тулукта, это такая большая кошка, которую я спасла от мальчишек. Потом меня подобрали контрабандисты, они были хорошими, жаль, что их арестовали. Мы с ними сидели в тюрьме, но теперь все хорошо, правда, меня, может быть, ищут, потому что я смогла сбежать. Сейчас я в городе под названием Китовый Ус. У меня нет денег, а это письмо мне разрешили отправить, если я буду мыть здесь полы всю неделю. Еще сказали, что будут кормить. Но что мне делать потом, я не знаю. Та женщина, что всегда моет тут полы, выздоровеет, и меня прогонят. Все говорят, что Хотталар очень далеко и мое письмо будет идти к тебе две недели, если только не разольется река, не польют дожди или еще чего-нибудь не случится. Обнимаю тебя, целую, передай привет маме, папе, братьям и сестричкам. Я вас очень люблю! Мия».

Мия вздохнула, запечатала конверт и аккуратно написала на нем адрес. Это письмо – ее последняя надежда. Хозяин почты показал, где стоят ведра и швабры.

– Я люблю чистоту.

Что ж, с этим Мия справится, дома она мыла полы во всем доме и иногда в маяке, а это почти сто ступеней.

– Утром принесу поесть.

Есть хотелось ужасно. Неудивительно, последний раз она ела в тюрьме, если не считать молока кошки-горы. Ее подташнивало от голода, но она кивнула.

– Спать… не знаю, ну, тут ложись, больше негде. – Он показал на скамейки для посетителей вдоль стены. – И смотри у меня!

Мия молчала. Что она могла сказать? Они с тулуктом пришли в Китовый Ус поздно вечером. Это был маленький тихий городок, зажатый холмами с трех сторон. Тулукт вдруг остановился, понюхал воздух, бросился бежать и исчез за углом. Мия звала его, пыталась догнать, но только заплутала в лабиринте улиц. Она так измучилась и устала, что села у первого попавшегося дома и расплакалась, как маленькая. На плач вышел вот этот старик, завел ее внутрь, дал попить воды и велел успокоиться. Велел так строго, что Мия разом проглотила все слезы.

– Ну и правильно, – одобрил старик. – Даже спрашивать не буду, откуда ты тут взялась и чего ревешь. Это почта, взять тут сейчас нечего. Хочешь – можешь переночевать вот на скамейке, а утром иди подобру-поздорову.

«Почта», – мелькнуло в голове у Мии. Она тут же вспомнила, как в Контакоре Арс водил ее на почту.

– А можно мне… отправить письмо?

– Письмо?