Через несколько месяцев я получила от семьи Сэма букет цветов с открыткой, на которой было написано: «Нашему ангелу!» Действительно, мне кажется, что во время нашего с Сэмом выздоровления за нами следил ангел-хранитель.

Я вся запыхалась к тому моменту, когда наконец добралась до своего места почти в самом хвосте самолета. Я бежала всю дорогу, как только высадилась из такси, волоча за собой тяжелую сумку, а муж мчался так далеко впереди, что я не могла разглядеть его в толпе. Мне было не угнаться за его длинными ногами и решимостью протаранить любое препятствие, одушевленное или нет. Необходимость говорить «извините его, он воспитывался семейством диких гиен» всем, кому не повезло оказаться на этом пути разрушения, еще сильнее тормозила меня.

Но тем вечером моя одышка была не просто реакцией тела на непривычные физические нагрузки и непрестанные извинения. То, что сделали мы с Полом утром того дня – подписали бумаги на покупку дома в Орегоне, находясь там в отпуске, – было достаточной причиной, чтобы вышибить воздух из легких у любого человека.

Уже сидя в кресле возле окна, я заметила, что мои руки трясутся. Купить дом, когда твой муж не задерживается ни на одной работе больше чем на полгода, а ты уже точно решила в этом году уволиться и кардинально сменить сферу деятельности, а именно сделать карьеру комика – как вам кажется, это похоже на взрослое решение?

Видите ли, мне было тридцать пять лет, а Полу – всего двадцать шесть. И идея купить дом площадью в 1100 квадратных футов с тотемным столбом во дворе исходила от меня. Я по уши влюбилась в тихую местность и питаемый родниками ручей, который бежал по заднему двору огромного участка. Дружелюбные утки вперевалку переходили улицу, пока мы дожидались завершения сделки агентом по недвижимости. А еще я очень не хотела жить рядом с его мамой в Индиане, где Пол и был склонен свить наше гнездо. Мой вам совет: если подумываете выйти замуж за мужчину, который намного вас моложе, убедитесь сперва, что вы по возрасту ближе к нему, а не к его матери. В противном случае будьте готовы делить своего суженого со свекровью, как и случилось в нашем с Полом браке.

Что касалось моего второго безумного решения… почти двенадцать лет я ходила на работу без всякого удовольствия. А потом я почти случайно записалась на курсы сочинения юмористических произведений и тогда же осознала, что все в жизни можно рассматривать сквозь призму юмора. С тех пор мне больше не захотелось иметь ничего общего с окружающими, которые, казалось, страдали неизлечимой серьезностью. Не такое уж легкое или логичное решение для тридцатипятилетней женщины, которую в школе отнюдь не считали классным клоуном. Я скорее победила бы в конкурсе на звание «главная умелица вгонять людей в депрессию». Моими примерами для подражания были Эдгар Аллан По и Сильвия Плат; ни того ни другую не назовешь ходячей уморой.

Когда я рассказывала о своих планах близким людям, они смотрели на меня так, будто я планировала открыть реабилитационный центр для дикобразов-алкоголиков. У них на лбу читалось: ну-ну, рано или поздно ты на карачках приползешь обратно в «реальный мир», поджав сплошь утыканный дикобразьими иглами хвост.

Представьте себе, как приезжаете на новое место и, никого не зная, пытаетесь прорваться в чисто мужскую сферу деятельности. Что еще хуже, большинство людей даже не считают настоящей работой занятие, в котором уровень неудач (я теперь это знаю) составляет примерно девяносто процентов. А теперь представьте, что делаете все это до изобретения Интернета! Так что я не только не могла искать работу онлайн – я не могла даже посмотреть видео про козликов в пижамках, чтобы снять стресс под конец дня.

В эти первые шесть месяцев я рассылала шутки и хохмы в компании, которые печатают и продают поздравительные открытки (их контакты я нашла в телефонном справочнике). Я отсылала около ста шуток в месяц (в конвертах), и если они покупали какие-то из них, я получала за каждую по три доллара. Я бесплатно вела колонку юмора для бюллетеня о здоровом образе жизни. Выступила как ведущая на конференции по здоровому образу жизни – опять-таки бесплатно. Зато я писала и разговаривала по телефону, сидя в своем кабинете в новом доме с раздвижной стеклянной дверью и видом на тот замечательный ручей.

К пятому месяцу дела наши выглядели неважно. Я получила за свои труды копейки, у Пола была почти безденежная работа с частичной занятостью: он продавал ленту с надписью: «Место преступления: не переступать!» – и наши сбережения быстро таяли. Но потом ситуация начала понемногу меняться. Одна из компаний, производящих поздравительные открытки, перевела меня на постоянные заказы на 30 шуток в месяц. Один из гостей конференции предложил неплохой гонорар, если я соглашусь вести корпоративы для сотрудников его фирмы. Придуманную мной забавную фразу («Мой предыдущий фартук сгорел при пожаре») напечатали на фартуках. И я убедила местный колледж взять меня на работу – вести курсы по юмористическому творческому письму и стендапу, предмету, о котором сама имела в лучшем случае приблизительное представление. К тому времени я уже отрастила себе неслабую хуцпу[8].

И вот она я, двадцать три года спустя. Пол давным-давно вернулся к мамочке в Индиану. Я по-прежнему любуюсь ручьем из своего кабинета. В 2003 году я завоевала премию Эрмы Бомбек как писатель-юморист (за правдивую историю о том, как сгорела при пожаре моя первая маммограмма) и опубликовала двадцать пять юмористических книг. Девять лет я вела академические курсы по темам типа «Комедия: герой или грубиян» и «Комедия и медиа» в крупном университете. В этом году голливудский продюсер попросил меня написать сценарий. Я преподаю импровизацию и стендап, и все мои друзья кажутся мне до ужаса смешными.

Я до сих пор страдаю одышкой – но теперь в основном от смеха.

С самого рождения у мира были в отношении меня определенные ожидания: я – чернокожая. Я родилась в большой шумной семье, балансировавшей на грани между жизнью на пособие и мизерными непостоянными заработками. В Бушвике, районе Бруклина, где я выросла, было много таких семей.

Мои родители старались сделать все, чтобы я и мои братья хорошо учились. Несмотря на то что мы часто донашивали старую одежду друг за другом и ходили в обуви, которая была нам не по размеру, у нас всегда были необходимые учебники и школьные принадлежности. Родители умудрялись пораньше уходить с работы, чтобы присутствовать на родительском собрании или встрече с учителем и, несмотря на усталость и обилие домашних дел, сидели с нами до полуночи, не ложась спать, пока мы писали очередное сочинение по прочитанной книге.