Две другие мои истории касаются приключений замечательного врача, доктора Д. Гайдушека, который многие годы изучал куру, редкую вирусную болезнь, среди населения Новой Гвинеи. За эту работу он получил Нобелевскую премию по медицине в 1976 г. Я благодарен доктору Гайдушеку за то, что он освежил в моей памяти свои истории, которые я впервые услышал от него много лет назад. Новая Гвинея – это остров, на котором горные гряды отделяют подобно горам Древней Греции, но более основательно, народы одной долины от другой. В результате там наблюдается большое изобилие и разнообразие культурных традиций.

Весной 1957 г. Гайдушек и доктор Винсент Зигас из Службы здравоохранения островной страны, которая тогда называлось Территория Папуа – Новая Гвинея, путешествовали под охраной австралийского патрульного офицера из долины Пуроза по южному региону обитания этнолингвистической группы форе в деревню Агакаматаса для исследования «неконтролируемой территории». Там все еще использовались каменные орудия и оставалась традиция каннибализма внутри собственного племени. Гайдушек и его спутники обнаружили случаи заболевания куру, которое передается при каннибализме (но чаще всего не через пищеварительный тракт) в этой самой дальней из деревень южного региона обитания племени форе. Они решили провести там несколько дней, поселившись в одном из больших и традиционных wa’e, или мужских домов (фонографические записи музыки одного из них, кстати, были посланы к звездам на «Вояджере»). Без окон, с низкой дверью, дымный, крытый соломой дом был разгорожен так, что гости не могли ни стоять, ни выпрямиться, ни растянуться. Он был разделен на множество спальных отсеков, каждый с собственным маленьким очагом, вокруг которого собирались группами мужчины и мальчики, чтобы спать и согреваться во время холодных ночей на высоте более 2000 метров над уровнем моря (это выше, чем Денвер). Чтобы устроить своих гостей, мужчины и мальчики с готовностью вынули внутреннюю часть половины церемониального мужского дома, и в течение двух суток проливного дождя Гайдушек и его спутники были привязаны к дому на высоком, продуваемом ветром, окутанном туманом горном кряже. Молодые форе вплетали в волосы кору дерева и мазали их свиным жиром. В нос они вдевали огромные украшения, носили браслеты, сделанные из пенисов свиней, а на шее – гениталии опоссумов и древесных кенгуру.

Хозяева пели свои традиционные песни всю первую ночь и весь следующий дождливый день. В обмен, «чтобы укрепить их доверие, – как говорит Гайдушек, – мы тоже начали петь свои песни – среди них такие русские песни, как “Очи черные” и “Мой костер в тумане светит”…». Эти песни пошли на ура, и жители деревни Агакаматаса много раз просили их повторить в дымной хижине племени форе под аккомпанемент ливня.

Несколько лет спустя Гайдушек занимался сбором местной музыки в другой части южного региона обитания племени форе и попросил группу молодых людей продемонстрировать их репертуар традиционных песен. К удивлению Гайдушека, они воспроизвели немного измененную, но все же четко распознаваемую версию песни «Очи черные». Многие поющие, видимо, считали песню традиционной, и позже тот же Гайдушек обнаружил, что эта песня стала распространяться еще дальше, и никто из поющих понятия не имел о ее источнике.

Мы легко можем представить, как какой-нибудь исследователь мировой этномузыки приехал бы в исключительно удаленную часть Новой Гвинеи и обнаружил, что у коренных жителей есть традиционная песня, которая по ритму, музыке и словам поразительно похожа на «Очи черные». Если бы он считал, что этот народ не вступал раньше в контакт с представителями западной цивилизации, он был бы озадачен.

Позже в том же году Гайдушека посетили несколько австралийских врачей, которые хотели понять выдающиеся открытия о передаче куру от пациента к пациенту посредством каннибализма. Гайдушек описал теории происхождения многих болезней народа форе, который не верил, что болезни вызываются духами мертвых или что злые умершие родственники, завидуя живым, насылали болезнь на тех из них, которые обидели их, как антрополог-первопроходец Бронислав Малиновский[52] рассказывал о народах, живущих на берегах Меланезии. Племя же форе приписывало большинство болезней злым чарам, которые мог наслать любой оскорбленный и мстящий мужчина, молодой или старый, без помощи специально обученных колдунов. Таковым было особое магическое объяснение для куру, но также для хронической легочной болезни, проказы, фрамбезии и так далее. Эти убеждения сформировались давно и их неукоснительно придерживались, но, как только народ форе увидел, что инъекции пенициллина, сделанные Гайдушеком и его группой, полностью излечили фрамбезию, они быстро согласились, что магическое объяснение этого заболевания было ошибкой, и отказались от него; в последующие годы оно больше не всплывало. (Я хотел бы, чтобы представители западной цивилизации так же быстро отказывались от устаревших и ошибочных социальных идей, как племя форе Новой Гвинеи.) Современное лечение проказы также привело к исчезновению магического объяснения, хотя медленнее, и народ форе сегодня смеется над этими устаревшими взглядами о лечении фрамбезии и проказы. Но традиционные взгляды на происхождение куру остались такими же, поскольку люди с Запада не смогли вылечить или объяснить народу форе в доступной им форме происхождение и природу этой болезни. Таким образом, народ форе продолжает скептически относиться к западным объяснениям происхождения куру и придерживаться точки зрения, что причина в злых чарах.

Один из австралийских врачей, посетив соседнюю деревню с одним из местных жителей – информантов Гайдушека – в качестве переводчика, провел день, изучая больных куру и независимо собирая информацию. В тот же вечер он вернулся и сообщил Гайдушеку, что тот ошибался в том, что народ форе не верит в то, что духи умерших являются причиной болезни, и что он еще больше ошибался, думая, что они отказались от идеи, что причиной фрамбезии является колдовство. Люди утверждали, продолжал он, что мертвое тело могло стать невидимым и что невидимый дух мертвого человека мог войти в кожу пациента ночью через незаметное отверстие и заразить фрамбезией. Австралийские информанты даже изобразили палкой на песке внешний вид этих призрачных существ. Они тщательно нарисовали круг и несколько волнистых линий внутри. Снаружи круга, как они объяснили, оно было черное, внутри круга яркое – таков был нарисованный на песке портрет злых и болезнетворных духов.

Расспросив молодого переводчика, Гайдушек обнаружил, что австралийский врач разговаривал с некоторыми пожилыми мужчинами деревни, которых хорошо знал Гайдушек и которые часто бывали в гостях у него дома и в лаборатории. Они пытались объяснить, что форма возбудителя, вызывающего фрамбезию, была спиральной – так выглядела спирохета, которую они видели много раз в темнопольный микроскоп Гайдушека. Они согласились, что она была невидимой – ее можно быть увидеть только в микроскоп, – и когда австралийский врач стал их допрашивать, «представляет» ли она собой мертвого человека, они вынуждены были признать, что Гайдушек подчеркивал, что ее можно подхватить в результате близкого контакта с больным фрамбезией, например если спать рядом с ним.