Повернулся на другой бок. Диван протестующе скрипнул. Лена метнулась в прихожую, торопливо сунула босые ноги в валенки бабы Поли. Правая нога попала в левый валенок, а левая в правый. Ноги оказались в третьей балетной позиции, носками врозь. Лена накинула дубленку поверх ночной рубашки, и они с Анютой вымелись из квартиры.

Александр сидел с Борькой (мужем Анюты) за кухонным столом. Они пили водку и беседовали на мужские темы: о футболе и о политике.

Лена вошла в кухню и остановилась в третьей позиции.

– Я пришел за тобой! – торжественно объявил Александр. – Сейчас ты уйдешь со мной.

– Куда? – не поняла Лена.

– В мою жизнь!

– Понятно. Но куда? К тебе домой? К Вере?

– Не имеет значения. – Александр мотнул головой.

– Тебе дают шанс, – зашептала Анюта. – Хватайся! Второго раза может не быть. Иди!

– Куда? – Лена развернулась к Анюте.

– Да не важно. Иди без оглядки, – внушала Анюта.

– Вот. Учись. – Александр поднял палец. – Ты слишком практичная. Куда? Когда? Почем?

– Хорошо. Я пойду. А завтра что? Что я дома скажу?

– Ты сначала сделай. Соверши поступок. А утром будет ясно, что ты скажешь.

Лена смотрела в пол, на тупые носки валенок, развернутых в разные стороны. Может быть, Александр прав, в ней действительно нет порыва и бесшабашности. Но она – не одна. За ней девочка и старуха, старые и малые, и она за них отвечает.

Александр завтра проспится и передумает. Скажет: «Не будем торопиться, иди домой!»

Сергей не железный, его нельзя испытывать бесконечно. Он просто повернется и уйдет. И она останется с ребенком на руках, гордая своим порывом таборной цыганки.

– Протрезвеешь, тогда поговорим, – постановила Лена.

Александр хотел подняться, но у него не вышло.

– На ногах не держится, а за собой зовет, – прокомментировал Борька.

– Пусть у нас останется, – предложила Анюта. – Куда его сейчас?

Александр мгновенно задремал, сидя на табуретке.

Борька и Анюта подхватили его с двух сторон и поволокли в комнату, как раненого товарища. Его ноги волочились следом.

Лена вернулась домой. Дома все было знакомое, прочное и свое. Она ушла на цыпочках в кабинет и легла на свой автономный диван. По трезвому размышлению Александр – как юбилейный рубль. С одной стороны – одно, с другой – другое. Александр с одной стороны – гений, Моцарт. С другой – запойный парень. Алкаш.

Сейчас Лене достается от него лучшее: любовь и талант. Почему бы не оставить все как есть… Но когда любишь, хочется получить человека в полном объеме. Зажать, как юбилейный рубль, в кулаке, спрятать во внутренний карман поближе к сердцу. Чтобы не потерять, не выронить по ошибке.

Бедный Александр спал в тяжелой отключке в чужом доме. Вера и Марго наверняка не спят, волнуются, с ума сходят.

«Надо бы Вере позвонить», – подумала Лена.

Но как позвонить? Что сказать?

* * *

Лена приехала на студию. К ней подошла редакторша и спросила:

– Говорят, от тебя муж ушел?

– Не знаю, – легко ответила Лена. – Утром дома был.

– Ушел, ушел, – подтвердила редакторша.

– Может быть, в булочную? – предположила Лена. И отошла.

Она поняла: общественное мнение подсознательно на стороне Сергея. Невозможно из года в год мызгать человека. Общественность жаждет реванша и справедливости.

Над студией плавала еще одна версия, будто Сергей привел в дом любовницу и Лена вынуждена терпеть эту шведскую семью, поскольку ей некуда деться.

Общественность бесила ситуация: над пропастью. Или перепрыгни, или отойди от края. Но не качайся на краю.

Лена и сама мечтала перепрыгнуть. Но это зависело не от нее. Она могла только отойти от края, то есть бросить Александра. Но и этого она тоже не могла. Она вся состояла из любви. Убить любовь – значит убить себя. Еще чего… Поэтому оставалось качаться на краю.

Слухи распространялись, как сорняки. Лена удивлялась: откуда это народное творчество? Должен же быть автор. Автор нашелся. Вера. Она вела свою холодную войну. Как Америка.

Прошло пять лет. Наступил июнь. Заветный срок. По телевидению показывали выпускной бал в Кремле и прогулки выпускников по ночной Москве.

Лена ждала. Александр помалкивал. Он не хотел менять свою жизнь. Ему нужны обе: Вера и Лена.

Лена – это любовь в чистом виде, горячее дыхание жизни. Вера – сама надежность. А надежность для пьющего человека – как мост через пропасть.

В один из дней Лена позвонила Александру. Произнесла одно слово из двух букв:

– Ну?

– Что? – не понял Александр, хотя все понял. Все и сразу.

– Иван получил аттестат? – уточнила Лена.

– Получил. А что?

– Ты знаешь что.

– А-а-а… – сообразил Александр. – Давай не будем торопиться…

– Мы уже это проходили, – напомнила Лена.

– Как ты себе представляешь? Мальчик поступает в институт, а я буду из дома уходить?

– Ты же обещал, – поразилась Лена. – Значит, ты мне врал?

– Не понимаю, куда ты торопишься? Я же никуда не убегаю. Я – вот он. Весь твой. Куда я денусь?

Лена поняла: Александр тянет время. Тянет, пока тянется. Но уже не тянулось. Рвалось.

Лена бросила трубку, подошла к холодильнику. До–стала бутылку водки и стала пить прямо из горла, как соседка-алкашка.

Пила долго, до дна. Потом решительным шагом дошагала до своего дивана и обрушилась на него всей тяжестью. Диван взмыл вверх, как ковер-самолет. Сердце подплыло к горлу, но удержалось в теле.

Лена заснула и спала двадцать часов. Проснулась трезвая. Протрезвела. И прозрела. Но прозрение убивает любовь. Спутница любви – слепота.

* * *

Марго оказалась права. Как в воду глядела. Через пять лет то ли шах помрет, то ли осел сдохнет. Любовь Александра зашла в тупик.

Вера тихо ликовала. Она боролась и победила. Ей полагается орден и звание героя.

Вера боролась всячески: и терпела, и скандалила, и ставила сопернице палки в колеса, и распускала слухи, и даже шантажировала Марго. Обещала убить себя и ребенка, как Медея. Стыдно вспомнить.

Но не важно действие, важен результат. Нэлька вы–шла замуж за звукооператора, смешно сказать. Сменяла шило на мыло.

Лена куда-то отъехала на общий план, в массовку. Ее не видно и не слышно. Никаких телефонных разговоров по вечерам. Александр все время дома. Семья воссоединилась и сплотилась вокруг Ванечки.