– Едва ли, Мастер.

– Это радует, девочка. Потому что мне не нравятся игры в тишину. Которые я не планирую, естественно. Ты можешь быть очень славной немой игрушкой, но не сегодня.

– Я поняла, Мастер. Простите.

– Тебя пугает, что нас могут услышать?

– Не пугает. Просто, – я чуть поерзала, специально задевая попой его эрекцию. – Просто это странно. И стыдно.

– Странно и стыдно принадлежать мне?

– Странно и стыдно, чтобы все об этом знали.

Кирилл вздохнул и буквально сбросил меня с колен. Я едва не упала.

– Я рассчитывал, что ты будешь гордиться этим, Дарина. Ты единственная, с кем я занимаюсь сексом. Единственная женщина для меня. Разве это повод стыдиться? Стыд совсем не то, что я хотел, надевая на тебя ошейник.

– Но… – залепетала я.

– Ты стыдишься, да?

– Нет. Я…

– Нет, что?

– Нет, Мастер, – поспешила я добавить. – Но Ваш секретарь…

– Мне плевать на моего секретаря, когда передо мной покорная в ошейнике. Моя покорная. Которую, к сожалению, сильнее волнует стыд, чем удовольствие. Свое и своего Мастера. Я уже не говорю о твоем доверии.

– Я доверяю вам, Мастер, – пролепетала я. – Простите.

– Подойди к окну, – велел Кирилл.

Я послушно встала у огромного панорамного окна. У меня под ногами лежала Москва. Огни и бетон. История и хайтек. Этот город видел все. Наверно, и покорная игрушка на сотом этаже небоскреба в расстегнутом белье и одном чулке была не первой, на которую смотрел этот город.

Но мне все равно захотелось прикрыться, спрятаться. Я чувствовала себя такой уязвимой и одинокой.

–Погладь себя, – прозвучал очередной приказ.

Салманов развернулся в кресле и смотрел на меня. Я положила руку на живот.

– Не так. Лицом к стеклу, Дарина.

– Ох, – вырвалось у меня, но я поспешила исполнить и послушно ответить.– Как прикажете, Мастер.

Я ласкала себя, но удовольствия не чувствовала. И это было плохо. Если Мастер хотел, чтобы я кричала, я должна была кричать. Если он хотел, чтобы я мастурбировала, я должна была подчиниться. Каждый его приказ, каждое желание – во благо мне. Даже если от этого больно. Стараясь найти радость и смысл в покорном служении, я гнала прочь печальные мысли. Так увлеклась этим, что не заметила, как Кирилл поднялся, подошел, встал рядом.

– Тебе нравится, Дарина? Мастурбировать на виду у всей Москвы, – проговорил он.

– Я… Я не знаю, Мастер.

– Не врешь. Уже хорошо. Хочешь кончить, детка? Давай. Я разрешаю. В любой момент.

Он почти прижался ко мне, уперевшись ладонью в стекло. Я едва сдержалась, чтобы не прильнуть спиной к его груди.

– Не могу, – всхлипнула я. – Я не могу.

– Почему? Разве я не щедр, разрешая тебе это?

– Да, Мастер, но я хочу Вас.

Он довольно хмыкнул.

– Скажи еще раз, Дарина.

Он любит эти грязные разговоры и не любит мой стыд.

– Я не хочу кончать от своих рук. Мне нужен ваш член, Мастер.

– О-о-о, – протянул Кирилл. – Правда? Я правильно понял, что ты хочешь быть оттраханной у окна? Когда любой тебя может увидеть?

– Да, пожалуйста…

– Пожалуйста, что?

– Трахните меня, Мастер.

Едва я сказала это, меня оглушил звук рвущейся ткани, и мощным тараном прижало к стеклу.

– Ты сама меня просишь, девочка? Серьезно?

Кажется, на это можно было не отвечать.

– Тогда не жалуйся.

О, вряд ли я буду.

Кирилл разодрал на мне свой красивый подарок, и я почувствовала стекло сосками.

– Я бы многое отдал, чтобы узнать, как ты смотришься с той стороны. Жаль, это невозможно. Но вид сзади тоже неплох.

Я задрожала, возбуждаясь от его слов сильнее, и повертела попкой, чтобы потереться о его член. Салманов отвесил мне шлепок.

– Не терпится, да? Где же твой стыд, маленькая? Предлагаешь мне трахнуть тебя, даже выпячиваешь свою вкусную задницу. Разве так делают хорошие девочки? – шептал Кирилл мне на ухо.

Он отбросил мою руку и сам стал ласкать клитор, размазывая влагу по кругу.

– Я задал вопрос, Дарина, – рыкнул он и снова шлепнул, что я аж взвизгнула. – Разве так делают хорошие девочки?

– Нет, Мастер. Очевидно, что нет.

– Тогда почему ты меня просишь об этом?

– Наверно, потому что я плохая. Я ваша плохая, непослушная девочка, Мастер.

Видимо, я снова ответила правильно, потому что сразу после этих слов Кирилл вошел в меня. Я ждала нового дикого натиска. Темпа, подобного тому, что он взял, трахая мня на столе, но Мастер замер. Он лишь еще сильнее вдавил меня в стекло, проговорив:

– Это прекрасно, Дарина. Я рад, что ты плохая. Потому что хорошие девочки не кончают так сильно и не служат извращенцам вроде меня, – Салманов провёл языком по моему плечу к шее и за ухом. Добавил: – Кончай, когда хочешь, сладкая.

Кирилл, наконец, дал мне то, что я хотела. Он гладил меня и кусал, целовал плечи и водил языком по спине, то щипал соски, отлепляя от окна, то снова вдавливал в стекло. Мастер больше не дразнил, а двигался в размеренном, ровном темпе, мощно толкаясь бедрами, даря мне свободу решать, когда можно поймать ощущения, чтобы превратить их в разрядку.

Я не спешила на этот раз. Мне нравилось смотреть в окно, чувствовать на себе его руки, рот и член внутри. Нравилось отдаваться Кириллу Салманову, моему Мастеру, на виду у всей Москвы. Нравилось, что он не торопил и не тормозил меня. Нравилось растворяться в обоюдном удовольствии подчинения, служения, его потрясающего доминирования, власти. Я понимала все, что он хотел сказать без слов. И это было взаимно.

Голову повело, и ночной город закружился перед глазами.

– Скажи мне, когда, – попросил Мастер прерывистым голосом, сбивая дыхание.

– Сейчас, Мастер. Прямо сейчас, – откликнулась я, сжимаясь и отпуская.

Кирилл стиснул мою задницу до сладостной боли и ускорился, тоже достигая пика.

Это было опустошающе невероятно. Кажется, я никогда не чувствовала себя такой наполненной, такой уверенной в себе, такой беззащитной и защищённой одновременно. Такой счастливой. Было очень сложно сдержаться, но я глушила звук, повторяя немыми губами:

Люблю тебя. Я люблю тебя.

– Все хорошо? – спросил Кирилл спустя минуту.

–Да, Мастер, – ответила я, улыбаясь ночному городу.