— У меня в центре есть своя квартира, — слабо улыбнулась Юлька, сцепив пальцы. — Валера купил и еще основал трастовый фонд для меня и Димульки.

— Пусть его там в аду, — Таисья выразительно глянула в потолок, — черти поменьше в масле жарят… Вот и съезжай. Подальше от муженька, а главное, от матери. Работу смени, чтобы вообще никак с ними не пересекаться. Общий бизнес как общий ребенок, если не хуже… И по сторонам смотри. Глядишь, какой хороший мужчина и встретится… А полковник… Да ну его, Юль! Он не плохой вроде, и не хороший. Ни-ка-кой!

— Откуда ты Пахомова знаешь, Бес? — невзначай поинтересовался Блинников по дороге в аэропорт. Он проснулся утром от звенящей тишины и пения птиц. Никто никого не звал, не катал машинки по коридору, не бегал туда-сюда. Тихо, будто все умерли. Конечно, вчера вечером он разозлился, когда понял… Когда все понял! Еще и Севка, преисполненный боевой солидарности, подлил масла в огонь.

«Зачем Юле весь этот цирк понадобился? Какую цель преследовала?» — пытался найти ответ Крепс на самые главные и простые вопросы и даже к ужину не вышел, хотя Димулька несколько раз прибегал. Всю ночь проворочался без сна и только к утру забылся в тревожной и глубокой дреме. А утром, выйдя в коридор, даже не догадался ни о чем. Прислушался, подойдя к Юлькиной двери. Ни звука.

— Они уехали, — пробурчал охранник Жора, стоило Крепсу выйти в кухню. — Проворонил ты их, майор!

Жорка расхохотался и ухмыльнулся глумливо, будто знал какую-то тайну, недоступную московскому гостю. Да еще и в звании понизил.

— Полковник, — поморщившись, поправил Крепс и строго спросил. — Куда уехали? Зачем?

— Ну откуда мне знать, — пожал плечами Жорка. — Куда и зачем, не знаю, мне никто не докладывал. А вот точное время сказать могу. Вчера. В десять вечера.

— Да я и не спал вроде, — почесал Крепс затылок, досадливо вспоминая, что в это самое время переписывался со своим другом Славкой Луниным, Асисяем. — За ними кто-то приехал? — уточнил он у Жорки. — На какой машине?

— Черный Гелик с московскими номерами, — пробурчал тот и обвел красноречивым взглядом кристально чистую кухню. — Чаю попьешь на дорожку, майор? — поинтересовался небрежно.

— Нет, — мотнул головой Блинников, торопясь покинуть французскую дачу. — Тут какой-то транспорт ходит? До города как добраться?

— Я сейчас такси вызову, — кивнул Жорка. — До железнодорожного вокзала доедешь, а там сам решишь. В аэропорт экспресс ходит. Там рядом остановка.

— Хотелось бы с Таисией Викторовной попрощаться, — тихо заметил Блинников, решив напоследок расспросить хозяйку.

— Отдыхает, — снова осклабился Жорка. — Поезжай без прощаний, майор. Оно так спокойнее.

Уже из такси Дима позвонил Бессарабу. Поблагодарить и поболтать напоследок. И так человеку столько неудобств доставили! И все зря…

«Да ну? — устало осведомился внутренний голос. — Ты сам-то к чему стремился, Дима?»

— Значит, меня ты не послушался, — пробурчал Бессараб, забравший его на вокзале. Машина еле-еле тащилась через все пробки в час пик, а на заднем сиденье лежал небольшой баул с подарками Гоголю. Даже не открывая большую спортивную сумку, Дима точно знал о ее содержимом. Живые раки, переложенные льдом.

— Хоть какой-то толк от твоего приезда, — хмыкнул Бессараб и, задумчиво глядя на красный сигнал светофора, бросил отрывисто. — Я Витьку лет так с двадцати знаю. Судьба свела. Он упертый сукин сын, но для своих разобьется в лепешку.

— Друзья по жизни? — удивился Блинников. — Вы совершенно разные люди.

— Сейчас можно сказать и так. Он мою дочку крестил. Помогал ей, чем мог. Мать ее поддерживал в трудное время. Всегда рядом оказывался. Деньги, внимание, какие-то связи… Ничего для них не жалел.

— А ты? — удивленно вскинулся Крепс и рассеянно глянул на мелькавший за окном город. Старинные здания с лепниной и атлантами сменились многоэтажками новых районов.

— На меня на долгие годы болт положили, — криво усмехнулся Иван Григорьевич. — Никакой помощи принять не захотели. Света лет в пятнадцать узнала, кто ее настоящий отец. Но родным меня не считает. У нее другой был папа. И тут уже ничего не поделать. Я много дров наломал. Хотя был момент, когда требовалось просто поверить. Послать всех к чертям, Дима, и встать на сторону любимой женщины. А я этого не сделал. Посчитал себя обиженным. В армию подался, как последний дурак. Хорошо, к Гоголю попал и живым вернулся…

— Наслышан я про твои подвиги, — некстати вставил Крепс.

— Да ерунда это все, — в сердцах воскликнул Бессараб. — У меня давно уже хорошая семья. Вон, дочка младшая замуж собирается, — улыбнулся он. — Супруга — умница… Но я точно знаю, где налажал и когда. Не встань я в позу обиженного бегемота, жил бы с любимой и воспитывал собственного ребенка. Я знаю об этом, Дима. И жена моя знает. Иногда всплывает вся эта муть, и так тошно становится. Вот я тебя и предупредил по-братски, — хрипло рассмеялся Бессараб, выезжая на трассу. — У нас раньше аэропорт прямо в городе был. А теперь отгрохали махину на выселках. Пока доедешь, пока регистрацию и досмотры пройдешь, проще машиной в ту же Москву доехать…

— Так поедем, — усмехнулся Блинников. — Я с удовольствием…

— Не, братан, у меня дел полно. Давай лучше летом, бери свою Юлю и пацана и приезжайте к нам.

— Голый номер, Иван Григорьевич, — неохотно протянул Крепс, — не нужен я ей. Для каких-то своих целей использовала меня Юлия Владимировна. Но я пока сообразить не могу… Слишком много случайностей и нестыковок, Бес. Я пять лет о ней и знать не знал, и тут она в купе вваливается.

— Так не бывает, — мотнул башкой Бессараб. — Ты подумай, что за это время произошло? Наведи справки, задействуй ресурс. Ты же всегда можешь докопаться до правды. Самое простое, конечно, это спросить…

— Как?! — рыкнул Блинников.

— Ртом. Открываешь его, шевелишь языком. Это называется артикуляция.

— Прикалываешься?

— Даю ценный совет.

— Мне нечего у нее спрашивать. Я даже не понимаю, куда она делась! Улизнула втихаря да еще хозяйку против меня настроила. Та даже попрощаться не вышла.

— Таисия Викторовна? — удивился Бессараб, резко сворачивая на мост и задумчиво глядя на показавшееся по правому борту огромное современное здание аэропорта. — Она замечательная женщина. Я ее от всей души уважаю. И у нее, как и у Витьки, на все собственное мнение. Ты, видать, сильно облажался, Крепс…

— Да ничего я не сделал, — раздраженно бросил тот, наблюдая, как машина плавно тормозит около входа.

— Бывай, — протянул руку Бессараб. Задержал на мгновение. — Я тебе счет за привокзальное шоу на Ватсап пришлю. А ты мне деньги на карту кинешь. Идет?

— Конечно, — кивнул Крепс, выходя. И поймал себя на мысли, что единственный, кто остался в выгоде, это цыганский хор. Ну, еще и медведь.