Все инстинкты Джикса встали на дыбы. Он почувствовал, что пришла беда.

Милос выскочил из салон-вагона, собираясь дать Спидо нагоняй за самоуправство, но ещё не успев добежать до локомотива, увидел причину столь резкой остановки.

— Тревога! — крикнула Алли с передка паровоза. — У нас тут проблема!

— Сам вижу! — заорал Милос.

Опять на рельсах торчало здание! На этот раз Спидо ухитрился остановить поезд в четверти мили от него, но зрелище было много хуже, чем в первый раз. Куда той маленькой изящной церквушке до этакой громадины! Это даже и домом назвать было нельзя. Скорее особняком.

Вечно мокрый Спидо, казалось, на этот раз обливался не водой, а потом.

— С-сколько же послесветов нужно, чтобы задвинуть на рельсы эту штуковину? — пролепетал он. Милос даже задуматься над ответом побоялся.

— Вышлем команду разведчиков, — сказал он.

Из окон салон-вагона выглядывали остальные скинджекеры — они ожидали от Милоса разъяснений.

— Ну что там, что там? — затрещал Хомяк. — Ты выяснил, почему мы так резко остановились?

Джикс высунулся из двери вагона и указал на что-то за спиной Милоса, в южном направлении:

— Смотрите! Видите?

Милос глянул, куда указывал Джикс. Был уже поздний вечер, небо быстро темнело... и всё же за ближайшим холмом разливался какой-то непонятный свет.

— Там что — город, что ли? — поинтересовалась Джил, наверно, питавшая надежду отправиться на «жатву».

— Не думаю, — отозвался Милос. Его больше заботило здание, стоящее поперёк дороги. Оно было освещено неясным, размытым светом, похожим на луч прожектора в тумане; источник этого сияния пока ещё оставался за холмом. — Свет становится ярче.

Джикс испустил рык, куда более похожий на настоящий, чем все его предыдущие попытки.

— Нам нельзя оставаться здесь! — крикнул он. — Надо двигать отсюда! Быстро!

— Мы не можем ехать! — Милос указал на здание на рельсах.

— Тогда сдаём назад! — завопил Джикс.

— Нажад? — удивился Лосяра. — Куда нажад?

— Да куда угодно!

И тут до них донёсся механический звук, напоминающий грохот какого-то адского двигателя.

...Грр-ах — грр-ах — грр-ах — грр-ах! Грр-ах — грр-ах — грр-ах — грр-ах...

Теперь уже изо всех окон поезда выглядывали испуганные дети, перешёптывались и показывали друг другу пальцами на странный свет. Грохот из-за холма нарастал и с каждой секундой становился всё более угрожающим.

...Грр-ах — грр-ах — грр-ах — грр-ах! Грр-ах — грр-ах — грр-ах — грр-ах...

— Что это? — спросила Джил. — Какая-то машина?

— Нет, — ответил Джикс, и в это мгновение источник света перевалил через холм. — Это боевой клич.

Вот теперь все увидели, что это за свет. То было сияние бесчисленных послесветов, спускавшихся по склону холма по направлению к поезду. Целая армия.

— Bozhe moi! — Чтобы понять суть восклицания Милоса, толмач не требовался.

Волны новых и новых послесветов перекатывались через гребень холма, и постепенно становилось ясно, что внушающий ужас грохот — это голоса многочисленной толпы, сливающиеся в один боевой клич:

...У-уга — у-уга — у-уга-ча-ка! У-уга — у-уга — у-уга-ча-ка!

К такому детишки Мэри подготовлены не были.

Когда несколько месяцев назад Мэри Хайтауэр собирала свою армию для войны против Шоколадного Огра, они хотя бы знали, на кого идут, и на их стороне было преимущество атакующих. Здесь же было нападение из засады, и поэтому никто не знал, что предпринять. Поднялась паника.

Ребятня выскакивала из поезда, потом заскакивала обратно, потом снова выскакивала... Стоял невообразимый крик, дети плакали и дрались друг с другом, как будто это могло чему-то помочь.

— Прекратите! — орал Милос. — Успокойтесь! — Но его никто не слушал.

...У-уга — у-уга — у-уга-ча-ка! У-уга — у-уга — у-уга-ча-ка!

Физиономии приближающихся налётчиков были размалёваны светящимися красками: зелёной, жёлтой, красной — которые сияли ещё ярче, чем их послесвечение. У многих в руках было нечто, похожее на оружие.

Милос подбежал к кабине машиниста, откуда выглядывал Спидо. Глаза машиниста были размером с блюдца, и он трясся, как кролик перед удавом.

— Что будем делать? — пролепетал он.

Милос поднялся в кабину, прищурился на дом, стоящий на их пути в четверти мили впереди.

— Пойдём на таран!

— Таран?! Но...

...У-УГА — У-УГА — У-УГА-ЧА-КА! У-УГА — У-УГА — У-УГА-ЧА-КА!

— Я сказал: на таран!

Милос не стал дожидаться Спидо, схватился за рычаг и толкнул его вперёд до упора.

Лязгнули сцепки, взвизгнули колёса, и состав ринулся вперёд, набирая скорость. Передовая линия нападающих была всего ярдах в пятидесяти от железной дороги.

— Ой, что-то мне это не нравится! — заныл Спидо, цепляясь за переборку. — Мне это совсем не нравится!

Но Милос отдавал себе отчёт в том, что делает. Особняк, как и церковь, лишь стоял поверх рельсов. Его поместили там атакующие, и значит, поезд вполне в состоянии сбить его и проскочить мимо, оставив толпу с носом. Всё, что требовалось — это развить достаточную скорость.

Джикса, по-прежнему висящего на подножке салон-вагона, чуть не выбросило наружу при внезапном рывке поезда. Алли, у которой, как всегда, был наилучший обзор, видела, как стремительно приближается особняк, и закричала, осыпая Милоса всеми отвратительными эпитетами, имеющимися в английском языке, но её голос утонул в надрывном рёве двигателя. Она не имела понятия, что случится с нею, когда набравший бешеную скорость поезд столкнётся со стоящим на пути препятствием. Смерть ей не грозила, но что если удар разорвёт её душу на тысячи мелких клочков и каждый из них, всё ещё живой и содрогающийся, пойдёт к центру Земли?! Что бы сейчас ни последовало, приятного будет мало — уж в этом-то она была уверена. Алли закрыла глаза, стиснула зубы... и в этот миг она и поезд врезались в стоящее на рельсах здание на скорости шестьдесят миль в час.

В начале двадцатого века один человек, сколотивший состояние на нефти, решил устроить себе усадьбу посреди пустыни и возвести там, всем на изумление, тридцатикомнатный особняк. Здание больше походило на заведение для балов, увеселений и прочих мероприятий, на которые собираются толстосумы, чем на жилище. Особняк построили на месте, где когда-то проходила железнодорожная колея, но поскольку колеи больше не существовало, никто не придал этому обстоятельству значения.

В течение десятка лет весь Техас толковал об этом чуде. Однако молния не разбирает, где богач, где бедняк, и в одну отнюдь не прекрасную ночь в дом ударил мощный разряд. Особняк вспыхнул и за несколько часов сгорел дотла. Там, где он когда-то стоял, в живом мире теперь было лишь пустое, едва заросшее пожарище; но дом, возведённый кровью и слезами человека, не пожалевшего средств и любившего каждый его уголок, не мог просто прекратить своё существование. Дом перешёл в Междумир и остался навечно стоять там, где был построен...