В машине Рукожоп бесстыдно завалил Марину на сиденье, распахнул шубу и полез под платье. Ей стало невыносимо стыдно перед водителем, она сделала мужу большие глаза и шикнула на него. Странным образом он послушался и прекратил свои поползновения. Всю дорогу до дома сидел смирно. В лифте они уже ехали одни, и Рукожоп разошелся не на шутку, задирая ей подол. Узкое платье поддавалось с трудом.

В квартире он снял с неё шубу, бросил на пол, всё-таки задрал платье и пришёл в неописуемый восторг от того, что Марина в чулках. Ну, да! На ответственные мероприятия Марина всегда надевала чулки. Во-первых, дорогие чулки были гораздо тоньше колготок, во-вторых, не имели привычки съезжать вниз с длинных ног Марины, как это любили делать самые тонкие шёлковые колготки, в-третьих, в клатче у Марины в отделении под молнией всегда имелся один запасной чулок на случай, если какой-нибудь из первых двух вдруг порвётся. Тонкий чулок занимал гораздо меньше места, чем пара колготок. Конечно, браслет, подаренный Рукожопом, на девушке в чулках смотрелся гораздо эффектней. А кроме того настоящие проститутки, наверняка, должны выступать в чулках. Их так в кино и показывают. В чулках с кружевными резинками. В точности, как у Марины. Правда, у Марины чулки бежевые, практически прозрачные, а вот у проституток в кино обычно чёрные.

– Я-то думал ты у меня уже старушка! – Рукожоп гоготнул, оглаживая ноги Марины. – Не зря говорят, баба ягодка опять.

– Какая пошлость эта ягодка. – Марина попыталась вернуть платье на место. Но оно, действительно, оказалось слишком узким и ей это не удалось.

– Пойдем-ка в спальню. – Он уже добрался к её груди через вырез на спине. Тут же щёлкнула застежка на шее, и верх платья послушно сполз на талию, несмотря на длинные рукава. – Какое платье хорошее. Не зря такое дорогое. Можно и не снимать.

– А куда же твой простатит подевался? – не удержалась Марина.

– Второе дыхание открылось. Твой татарин помог.

В спальне Марина попыталась абстрагироваться от происходящего. Она смотрела в потолок и думала, может, и правда не стоит торопиться с разводом? Вдруг всё-таки он любит её, Марину, и бросит консерваторку и эту свою задастую бабу или баб, кто его знает, сколько их у него? Может, и правда, стоит полететь с ним в Дубай и забыть всё, как страшный сон. Потом строить дом, ждать внуков, собаку завести, в конце концов.

Полностью абстрагироваться Марина всё же не смогла, неожиданно он таки нашёл её секретную кнопку, и ей сделалось хорошо. Надо признаться, ничем, пожалуй, не хуже, чем с Байкачаровым. Нет всё-таки хуже, но ненамного.

Однако забыть всё, как страшный сон, определенно не удалось, так как назавтра в офисе по дороге к своему кабинету Марина встретила бабу Веру.

– Слышала? Тимурку Байкачарова уволили. – Баба Вера окинула Марину придирчивым взглядом. – Ты подстриглась, что ли? И брюнетка. Тебе хорошо так.

– Как уволили? За что?

– Не знаю. Говорят, аморалка.

– Какая аморалка? Аморалка в Советском Союзе осталась!

– Это точно, – Баба Вера пожала плечами. – Но говорят из-за бабы какой-то. Я бы этой бабе своими руками голову отвернула!

Марина развернулась и пошла к кабинету Ганнушкина.

– Маринка, ты куда? – спросила вслед баба Вера. – Я ж к тебе шла.

Марина в ответ, не оборачиваясь, только махнула рукой.

– А, Мариша, доброе утро. Проходи, садись. – Ганнушкин сделал приглашающий жест. – Ты чего в шубе? И стриженая. Тебе, кстати, идет.

– Баба Вера сказала, Байкачарова уволили.

– Ну да! А ты не знала?

– Откуда?

– Так по твоей милости. Уж не знаю, что там у вас было, но Сергей Владимирович на какие-то рычаги нажал. И вот.

– Какая сволочь!

– Слушай, меня это не касается. – Ганнушкин закрыл уши руками.

– Чего ты боишься? Сергей Владимирович ведь не Владимир Владимирович. Далеко не Владимир Владимирович!

– Ага! А мне всё равно страшно. Не ровен час и меня в чём-то заподозрит, камня на камне от фирмы не оставит. Ты, того, иди лучше работай. Или домой езжай, как тебе удобней. Ты на особом положении теперь. Можешь делать, что захочешь.

– Трус.

– Дура.

Марина выкатилась из кабинета начальника. У себя она нашла приклеенный к монитору номер телефона Байкачарова и решительно набрала цифры.

– Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети, – сообщил безразличный голос.

Марина села, подперла голову и всхлипнула.

– Маринка! Ты чего ревешь, что ли? – В дверях торчала седая голова бабы Веры. – А я к тебе вот, премии новогодние утверждать.

– Давай сюда! – Марина протянула руку.

Баба Вера зашла, плотно закрыла дверь, села напротив Марины и протянула ей лист со списком сотрудников, по мнению главного технолога особо отличившихся в прошедшем году. На бумаге стояли все требуемые подписи, не доставало только автографа финансового директора, чтобы касса смогла выделить требуемую сумму и, как положено, распихать её по конвертам.

Марина шмыгнула носом, посмотрела в компьютере сводку, сделала нужные пометки и расписалась на документе.

– Что случилось-то? Налоговая наезжает или чего похуже? – поинтересовалась баба Вера, забирая у Марины список.

– Баб Вер! Можешь мне башку отвернуть, если хочешь. Я та самая баба и есть, из-за которой Байкачарова уволили.

Вставшая было со стула баба Вера плюхнулась обратно и разинула рот.

– Муж у меня всесильный, как оказалось. – Марина всхлипнула и тихо заскулила.

– Не реви, тушь потечет и вообще… – Баба Вера махнула рукой. – Последнее дело реветь. То-то я сразу подумала, что у вас с Тимуркой обязательно что-то будет. У меня глаз-алмаз. Я это дело чую. Вы с Тимуркой просто пара. Охохох! – Она тяжело вздохнула. – И чего теперь?

– Баб Вер, я разводиться хочу.

– Может, не стоит? Муж что говорит?

– Говорит, прибьёт, если дёрнусь.

– Вот. Знаешь, Байкачаров не последний человек в отрасли. Если твой муж сумел его с работы уволить, значит, от тебя и вовсе мокрое место оставит. – Баба Вера опять тяжко вздохнула. – Ох, лихие времена сейчас пошли.

– Чего же мне делать?

– Как чего? Терпеть, конечно. Чего все бабы обычно делают? Вот и ты терпи.

– Как терпеть-то, ведь я мужа уже практически ненавижу! Правильно говорят, что от любви до ненависти один шаг.

– Неправильно говорят. Можно подумать, ты его раньше любила.

– Любила, конечно! – возмутилась Марина.

– Если б любила, у тебя бы с Тимуркой ничего не произошло. Поверь мне, деточка, я давно живу.

– Но он же мне изменял!