и смотрю на него. Затем протягиваю руку и глажу его грудь, скользя к соску и ощупывая его. Он твердый как камень. Я удивлена. – Ничего себе. Он… совсем другой.

От моих прикосновений Раахош начинает тяжело дышать. Воодушевленная этим, я продолжаю потирать его сосок, и, несмотря на то, что он твердый, могу с уверенностью сказать, что пришелец наслаждается моими прикосновениями.

Он ласкает мою грудь еще мгновение, а затем наклоняется и целует меня. Я отвечаю на поцелуй, хотя и говорю себе, что это не благоразумно. Что это не приведет ни к чему, кроме ложных ожиданий. Но ничего не могу с собой поделать. В тот момент, когда его замшевая кожа касается моей, а губы встречаются с моими – я пропала. Я целую его в ответ, наслаждаясь твердыми губами. Он посасывает мой язык, одновременно лаская рукой мою грудь, и я прижимаюсь к нему. Мои руки обвиваются вокруг шеи пришельца, и я притягиваю его, чувствуя большую, тяжелую грудь на своей. Гребни на его теле, такие грубые и твердые, кажутся неуместными по сравнению с замшевой кожей, но, когда я трусь о его тело сосками, контраст вызывает непередаваемые ощущения. Я стону, утопая в наслаждении.

Его член упирается мне в живот, и я чувствую, как горячие капли спермы скользят по моей коже, оставляя влажные следы. Он продолжает целовать меня. Его язык трется о мой, а рука скользит вниз и ложится на мое бедро.

– Если это не сосок, то что это такое?

Я хихикаю, забавляясь его непониманием человеческой анатомии. Хотя, думаю, вполне логично считать, что это сосок.

– Это называется «клитор».

Раахош скользит рукой к моему лобку и проводит пальцами по завиткам, прежде чем найти клитор. Он касается его кончиками пальцев, исследуя, отчего я прижимаюсь к нему еще сильнее.

– И для чего он?

– Эмм… просто для удовольствия, – понятия не имею, какое у клитора назначение. Это ведь не почка или что-то в этом роде. У меня перехватывает дыхание, когда пришелец снова обводит его пальцем. – О Боже. Очень, очень хорошо.

– Ммм? Значит, тебе нравится, когда я прикасаюсь к нему?

Я вскрикиваю и впиваюсь ногтями в его кожу, когда он продолжает медленно кружить вокруг этого маленького чувствительного участка. Закидываю на него ногу и, обхватив его бедра, покачиваюсь в такт его прикосновениям.

– Боже, да. Прошу…

– Произнесешь мое имя, Лиз? – Он оставляет легкие поцелуи на моих губах, продолжая прикасаться к клитору сводящими с ума медленными, скользящими движениями.

Я облизываю губы, всхлипывая от прикосновений.

– Зачем?

– Хочу услышать, как моя пара произносит мое имя, когда кончит для меня, – бормочет он, покусывая мой подбородок.

Еще один всхлип вырывается из моей груди.

– Откуда… – Боже, становится трудно думать. Я просто хочу схватить его руку, засунуть большие пальцы в себя и оседлать их, пока не кончу, как безумная. – Откуда ты знаешь… что я вот-вот кончу?

– Разве это не так? – он слегка царапает зубами мой подбородок, а затем начинает лизать шею. – Хочешь, чтобы я пил твой сладкий нектар, пока ты не кончишь?

– О, Боже, – стону я, впиваясь ногтями в его плечи. Его грязные, странные слова приближают к безумному оргазму. Я и так уже близка к нему. – Раахош… Мне нужно, чтобы ты засунул в меня палец и трахнул им.

Он стонет и скользит языком по моей шее.

– Произнеси мое имя еще раз, и я дам тебе все, что ты захочешь.

– Раахош, – кричу я, и он касается большим пальцем входа в мою вагину. На этот раз, когда я выгибаюсь, он глубоко погружает палец. Я снова выкрикиваю его имя, и мой паразит вибрирует от удовольствия. – Вот так! О Боже!

– Скажи еще раз, – требует он, трахая меня пальцем.

Я извиваюсь и цепляюсь за него.

– Раахош! Раахош! – кричу я, но мой паразит мурчит так громко, что, кажется, заглушает меня. В следующее мгновенье пришелец касается пальцем клитора, и взрывная волна оргазма проносится по моему телу, а я все повторяю его имя, пока кончаю.

Раахош тяжело дышит, продолжая входить в меня пальцем снова и снова.

– Я чувствую это, – шепчет он удивленно. – Я чувствую, как ты сжимаешь мои пальцы.

Румянец заливает мои щеки, и я отталкиваю его руку, так как становлюсь слишком чувствительной. Он не обращает внимания и продолжает с восхищенным выражением лица.

– Моя пара, – шепчет он благоговейно. – Моя Лиз.

О, Боже. Такое чувство, что если я не отвлеку его от новой блестящей игрушки, то не выберусь отсюда, пока он не «заявит на меня права» по-настоящему. От этой мысли по телу пробегает дрожь, и я сжимаю бедра, обхватывая его руку, что только осложняет ситуацию. Его паразит гудит громче моего, и их совместная какофония звенит в ушах.

– Позволь попробовать тебя на вкус, – просит он и начинает спускаться по моему телу.

Стоп, стоп, стоп. Я не готова повторить это снова. Не когда мои ноги все еще дрожат.

– Вообще-то… – отвечаю я, ухватившись за идею. Я скольжу рукой по его руке, смело направляясь к паху, и обхватываю его огромный член. – Теперь моя очередь ухаживать. Это такой человеческий ритуал.

Он хмуро смотрит на меня.

– Это такое ухаживание?

– В каком-то смысле, – объясняю я, выскальзывая из его хватки. Его палец покидает меня, и на мгновение я чувствую себя такой опустошенной, что хочется лечь обратно на спину и позволить ему трахнуть меня. Хотя, наверное, это паразит говорит во мне. Решив не подчиняться паразиту, ласкаю член Раахоша, чтобы привлечь его внимание.

Уловка срабатывает. Он начинает тяжело дышать, а затем пытается остановить меня.

– Подожди…

– Все в порядке, – успокаиваю я, немного ослабляя хватку на члене. – У тебя давно не было секса? – Мои подозрения вполне обоснованы, учитывая, что в племени всего четыре женщины, и две из них с детьми. – Мы можем делать это медленно.

Он стискивает зубы и отводит глаза, убирая мою руку.

– Эмм. Очень, очень давно?

– Какое это имеет значение? – рычит он.

О, Боже. Я заполучила себе настоящего инопланетного девственника! Долго смотрю на него, а потом мое сердце сжимается от сочувствия. Неудивительно, что он находит себя уродливым. Раз никто в племени никогда не прикасался к нему, он привык считать, что это из-за его внешности. Если в племени всего четыре женщины, то это означает, что дамы выбирают кавалеров, конечно, до тех пор, пока не срезонируют. Подозреваю, что у Раахоша никогда не было секса.

Бедолага. Жить, не зная ни любящего прикосновения, ни ласки. Не имея возможности подурачиться вместе просто ради удовольствия. Он так много