Два дня назад мне позвонила Анна. Она не из робкого десятка, не стала церемониться и подбирать слова. Сказала, что наш план провалился, что я скоро стану отцом, и что сейчас люди Шамиля уводят Полину из здания. Но у них всё в порядке, и к встрече они готовы. Она бросила трубку, и впервые в жизни я охуел. Не тогда, когда Айвар робко сказала, что беременна. И даже не в тот момент, когда Полина вернулась с чашкой чая, упёрто сообщая о том, что мне от неё не избавиться. А вот сейчас, когда понял, что я законченный идиот. Что не заметил за ней ничего странного. Что в своих гонках, возможно, упустил самое ценное, что у меня есть. Ведь Аня права. Наш план целиком и полностью провалился, и теперь в руках Шамиля может оказаться то, о чём он даже не мечтал. Мой ребёнок! Мой! Всё, что я воспринимал за страх раньше, оказалось хернёй по сравнению с тем, что я чувствовал сейчас. К чёрту всю конспирацию, я звонил всем, кому только мог дозвониться до момента, когда сел в частный самолёт, всегда находящийся в относительной близости от меня. Я знал о каждом их шаге, каждую секунду. Мы расстались с Элайзой, и договорились, что встретимся во Франции через несколько дней, чтобы решить, что делать дальше. Сам же я рванул в Россию. И в тот момент, когда оказался рядом, когда увидел её, сидящую на корточках, с зажатыми ладонями ушами... Тогда я боялся даже прикоснуться к ней. Полина выглядела настолько хрупкой и бледной, что, казалось, дотронься до неё, и она рассыпится на ветру. Мне было страшно смотреть ей в глаза. Страшно и стыдно. За то, что не смог защитить, за то, что обманул, и всё равно ошибся. И страшно за то, что не простит. Потому что та боль, что увидел в её глазах, когда подняла голову, захлестнула меня с головой, и заставила задохнуться, и чтобы я не сделал дальше, “нас" уже не спасти.

*****

Сейчас, сидя в самолёте, и делая вид, что обсуждаю будущий план действий, я могу за ней наблюдать. Исподтишка, как влюблённый пятнадцатилетний подросток. Так глупо, но в тоже время безумно тяжело, смотреть, и не иметь возможности даже прикоснуться. Она ещё не простила меня, я это точно знаю, и стараюсь ей дать свободу. И это чертовски сложно. Смотреть как она поправляет выбившийся из хвоста локон волос тонкими пальцами, видеть, как прикусывает пухлую нижнюю губу, в попытке сдержать слёзы. Я догадываюсь о чём речь, понимаю это по сгорбленной осанке Ани, и её тяжёлому взгляду. Она рассказывает о своей жизни, и о своей боли. И Полина несмотря на то, что сама переполнена горечью, поддерживает её так, как умеет только она. Всей душой впитывая в себя эмоции, а в ответ возвращая лишь искреннюю доброту и сожаления. Она держит ладонь Анны в своей руки и поглаживает плечо, говоря ей что-то. Я не слышу, что именно, но знаю, что это самые нужные слова, самые верные, какие только могут быть. Чуть позже они замолкают, и остаток полёта проводят в тишине, погружаясь каждая в собственные мысли. Я так и не нахожу в себе сил вмешаться, да и понимаю, что сейчас правильнее дать Полине время прийти в себя. 

В небольшом аэропорту близ Парижа, нас встречает поверенный человек, присматривающий всё это время за Мэри, и везёт нас по нужному адресу. Мы с Полиной находимся в одной машине, но она не делает больше попыток заговорить со мной. Всё больше смотрит в одну точку, теребя рукав своей блузки. Она растрёпана и выглядит уставшей, но от этого не становится менее красивой, менее желанной и родной. Я настолько сросся с ней за эти два года, что сейчас, каждый раз отрывая её от себя, чувствую, как выдираю кусок собственной плоти. Но по-другому не могу. Я сам впутал её в свою жизнь, заставил быть с собой, не думая, что всё зайдёт так далеко, а потом уже не смог отказаться, и прогнать её. Людям свойственно жить одним днём. Не думать об опасности, и предпочитать верить, что всё пройдёт мимо. И это наша главная ошибка. Ошибка, которая может стоить жизни.

- Мы едем к Мэри? - Наконец-то оборвала она тишину.

- Да.

- Она знает правду? - Полина беспокоилась за девочку, и это грело душу, ведь теперь они будут вместе, и она позаботится о Мэри лучше родной матери, в этом сомнений не было.

  - Частично. Без подробностей. И она очень скучала по тебе. - Не знаю зачем добавляю это, ведь Полина, итак, знает, что малышка любит её всем сердцем.

Мы выходим из машины, остановившись недалеко от небольшого многоквартирного дома, и проходим к заднему входу. Поднимаемся по лестнице на третий этаж, когда слышим топот ног, и крик Мэри.

- Полина!! - Она подлетает к нам, бросив на меня мимолётный взгляд, и падает в не мои объятия. Это очень странно и непривычно. Сколько помню девочку в нашем доме, я был для неё главным человеком. Только меня она всегда ждала с придыханием, считая дни, и так же бежала по лестнице, встречая из поездки. А сейчас я для них словно пустое место. Я смотрю как Полина прижимает к себе Мэри, так крепко, будто не может надышаться ею, и представляю, как она будет вот так вот держать в руках нашего ребёнка. И ведь даже самый последний атеист в такие моменты вспомнит о Боге, и будет молить лишь об одном. Дать возможность увидеть это когда-нибудь, хоть одним глазком посмотреть на своих близких, знать, что они счастливы и здоровы. 

- Девочка моя. - Дрожащим голосом шепчет Полина, украдкой вытирая слёзы. - Я так скучала по тебе. Как ты тут? - Говорит, а сама ощупывает маленькое личико, и всматривается в её глаза. - Всё хорошо?

Мэри кивает, и снова прижимается, а Полина осторожно смотрит на меня виноватым взглядом. Отнимает от себя малышку, и лёгким движением подталкивает её ко мне. Только она не пойдёт. Скупо здоровается, и снова отводит взгляд. Впервые в жизни, она не смогла найти в своём маленьком сердечке сил простить меня. Не за то, что подверг опасности, а за то, что разлучил её с женщиной, в которой моя сестра обрела мать. Полина замечает эту неловкость, и поднимаясь, берёт девочку за руку.

- Покажешь, где ты живёшь? - Мэри счастливо кивает и бежит по ступенькам, больше не оглядываясь в мою сторону. Они простят меня когда-нибудь, ну или хотя бы поймут, почему я так поступил. Не важно узнаю я об этом или нет, важно лишь одно. С ними всё будет в порядке, и ради этого я готов на всё.

*********

В квартире мы не задерживаемся, и уже к вечеру переезжаем в арендованный дом на окраине города. Мы специально выбрали здание, не имеющее соседей, и находящееся в максимальной глуши, в надежде переждать хотя бы ночь. Нужно дождаться Элайзу, перепрятать Мэри и Полину, и снова двигаться в путь. Рано или поздно Шамилю надоест играть в прятки, и он выдаст себя. 

  Я оставил Полину и Мэри наедине. Им нужно поговорить, и побыть вдвоём. В глубине души, конечно же надеялся на то, что Полина убедит девочку в правильности моего решения, но сейчас уже сам начал сомневаться. А верно ли я поступил? Стоило ли рисковать всем, чтобы дать Полине свободу? Что было бы, если бы Сергей и Вадим не справились? Я не знал этого. Не знал, и не мог рассчитать. И я, как и многие, имею свойственность ошибаться. 

- Что ты будешь делать дальше? - Голос Билла прерывает мысли, и я не знаю, что ему ответить.

  - Для начала дождусь Элайзу.

  - Я не доверяю ей. Артём, ты хоть помнишь чья она дочь? От неё не стоит ждать ничего хорошего.