беспристрастны, однако журналисты, как правило, люди, вечно грешащие неточностями. Свою неточность они объясняют спешкой, пользуясь этим объяснением, как калека — костылем. И ни руководству газет, ни авторам, видимо, и в голову не приходит, что они оказали бы публике гораздо большую услугу, если бы работали медленнее и проверяли факты, а не швыряли бы их как попало в печать…»

— К чему это ты?..

— Обещай, что проверишь все как следует…

Орловский согласно прикрыл веки — говорить у него уже не было сил.

— А если снова неудача?

— У нас это называется загон. Термин есть такой, обозначающий отстойник для резких материалов. В нем, как правило, оказываются самые смелые и нужные статьи.

— Гадкое словечко…

— Дойду до ЦК. — Орловский привстал на локте, его вновь начал душить кашель. Кирилов полез в карман и достал из него кусочек металла. Подумав секунду-другую, посмотрев на школьного товарища, он положил пулю на его влажную жаркую ладонь.

— Дело твое, но помни — на этом пути возможно все.

Орловский долго смотрел на крохотный свинцовый комочек, потом отвернулся в сторону и затих. Со стороны могло показаться, что он крепко уснул — его дыхание стало ровнее и тише.

Кирилов, стараясь не беспокоить друга, встал с кресла и подошел к стюардессе.

— У меня к вам просьба…

— Слушаю вас.

— Я врач. Везу больного, состояние тяжелое. Возможно, воспаление легких. У меня просьба — передайте командиру записку, пусть по рации вызовут «Скорую помощь». Телефон и свою фамилию я написал. Поверьте, что очень важно вызвать «Скорую» именно по этому телефону — там меня знают и не откажут…

— Хорошо, сделаем все в точности…

В городе светило яркое пронзительное солнце. Самолет долго рулил по дорожкам, следуя за мигающим маячком автомобилем. Когда подали трап, Кирилов заметил стоявший в отдалении милицейский уазик, возле которого замерло двое плечистых молодых ребят в штатском. «Неужели опередили? Генерал тоже примчался в аэропорт Аршальска не случайно… Кто же поднял тревогу? Тралянов? Нет. А кто? Неужели администраторша?» Сердце сжалось в предчувствии беды.

По трапу начали выходить пассажиры второго салона, а машины с красными крестами все не было. Плечистые милиционеры приблизились к трапу вплотную и пристально вглядывались в лица прибывших.

— Не спеши! — удерживал за плечо товарища Кирилов. — Еще не время…

Сверкая на солнце лобовыми стеклами вплотную к трапу подскочил рафик «Скорой». Кирилов сразу же узнал полноватого водителя в замызганном белом халате и неизменной «беломориной» в зубах.

— Теперь порядок! — с облегчением выдохнул Кирилов.

Спешно выдернув из салона рафика носилки, водитель вместе с рослым чернявым врачом — Лигасовым, ринулись по трапу вверх. Пассажиры недоуменно расступились, а стоявшие в ожидании автобуса растворили в толпе милиционеров.

— Привет, Юрка! Ну, ты и черт! В такую рань поднял… — Лигасов сжал в крепких объятиях Кирилова. — Этот, что ль болящий? — он распластал в проходе носилки. — Давай, ложись скорее… Я уж давно все понял! Это, случаем, не вас там пасут? Нормалек… А ты скидавай плащик! Вот так в халатике операционном, оно лучше. Шапчонка-то зеленая где? На головку ее… Надевай, не стесняйся! Теперь порядок…

— Взяли! — кряхтя впрягся в носилки водитель «Скорой». — Поехали…

Еще невышедшие пассажиры и те, что оказались у трапа, расступились, пропуская носилки к машине. Рафик резко взял с места и через несколько минут уже мчался по магистрали к центру. Желто-синяя милицейская машина некоторое время плелась у него в хвосте, а потом, мигнув поворотным сигналом, растворилась в боковых улочках города, залитого осенними лучами.

— Дома! — вздохнул Орловский, и с благодарностью посмотрел в спину Кирилова. Тот не мог видеть, как по щеке журналиста, оставляя светлую мокрую дорожку, скатилась вялая и единственная слеза. Сергей взмахнул рукавом, и от крохотной капельки не осталось следа. Он помнил любимую поговорку соседа по парте: «Не верит Москва слезам… Не верит!»

Книга 2

ОРЛОВСКИЙ

1. КОГДА ДО ПЕНСИИ ДВА ГОДА С ГАКОМ…

Начальник отдела вызвал Вашко по радиотелефону:

— Вашко!

— Слушаю.

— Где находитесь?

— На площади Первой забастовки, у парка.

— Что он делает?

— Он? — переспросил подполковник, разглаживая усы и доставая сигарету. — Как вам сказать… Кажется, собирается по-маленькому…

— Что? — в голосе начальника слышалось раздражение. Иосиф Петрович внезапно представил себе кабинет шефа с удобной мебелью, и он сам за неохватным столом, в шикарном темно-синем в полосочку костюме.

— По-маленькому… Ну, пис-пис… Понимаете.

— А что делал до этого? — в голосе руководства слышались отчетливые грозовые интонации.

— Знакомился с одной сучкой, способом обнюхивания… Рыжая такая сучонка, вертлявая…

— Сам ты… ихний сын, — выдохнул в трубку генерал на том конце провода, догадавшись, о ком идет речь. — Я тебя спрашиваю не про тех, что с хвостами, а про него… Понял, про кого говорю-то или назвать по фамилии? Кстати, откуда у него собака — его подолгу не бывает дома?

— Что значит, откуда? У соседки напрокат взял, она в очереди стоит, а он пока гуляет… Сейчас, настрою и доложу, — он похлопал по футляру бинокля. — С этим ЛОМО наломаешься, пока поймаешь объект, — он специально не убирал далеко ото рта трубку, чтобы его ворчание не прошло мимо ушей генерала. — Вот и в прошлом году, Василий, — Вашко повернул голову к водителю, — пришли на отдел три цейсов-ских… Гэдээровская оптика, скажу я тебе — обсосон… Так охотники разобрали — у нас их в отделе двое…

— Разговорчики! — громко и отчетливо прикрикнула трубка голосом генерала. — Опять засоряете эфир. Настроил свою бандуру? Что он делает?

Вашко плутовато подмигнул водителю и, разминая сигарету, доложил:

— Так точно! Он стоит и ждет…

— Чего?

— Когда она закончит пис-пис…

— Скотина! — вырвалось в сердцах у собеседника. — Включай мигалки и через десять минут будь у меня. Я тебе… — Вместо продолжения фразы раздался гудок отбоя.

— Включать? — Василий положил руку на рычажок.

— Перебьется. К чему производить демаскировку. Ну-ка, погоди минутку…

Сильно хлопнув дверцей, Вашко отряхнул широченной ладонью просторные и вытянутые на коленях брюки, ловко перемахнул через перила и подошел к мужчине с собачкой, стоявшему у небольшого деревца метрах в семи от машины.

— У вас случайно спичек не найдется? — принялся разглядывать он мужчину «под сорок» в трикотажном спортивном костюме с пуделем. Тот, отрешась от своих мыслей, поднял на подошедшего недоуменный взгляд:

— Простите, не понял…

— Я чего хотел спросить у вас, Сергей Николаевич, — отмечая внезапно появившееся изумление в его глазах, произнес Вашко. — Вы достаточно хорошо спрятали документы, привезенные из Аршальска?

— А…

— Я бы не советовал вам их хранить дома. Всякое, знаете ли, случается. Но и на работе — сами понимаете…

— Простите…