отточенных фразах, которые пытался сочинить на ходу. — Словом, поймите, вам нельзя лететь сегодня… Завтра — самое верное, или вечерним рейсом, но не сейчас… Еще — вам необходимо рано утром уйти из этой квартиры. Куда? Не знаю — вас не должны застать здесь утром… Договорились?

— А может быть…

— Нет, о полете с нами сейчас не может быть и речи.

— Хорошо. Я могу позвонить вам домой или на работу?

— Записывайте или запоминайте…

— Я знаю оба телефона…

— Извините, я не прощаюсь…

На плечах Орловского, уже сидевшего в прогретой машине, был чуть великоватый тулуп бывшего инспектора ОБХСС.

— Поехали! — скомандовал Кирилов, плюхаясь с размаху на переднее сидение рядом с водителем.

— А Жанна? — Орловский сделал попытку открыть дверцу машины, но Кирилов остановил его руку.

— Один день потерпишь без нее — брать ее сейчас с собой самое настоящее безумие… Тем более, на нее я не заказывал билета.

До самого аэропорта рокот двигателя прерывался лишь простуженным кашлем журналиста — он надрывался до слез и никак не мог его прекратить.

В ночи светился огнями стеклянный куб аэропорта.

— Подруливай к Никите, — попросил Кирилов Джиня-на. — Нам лучше побыть пока у него… Мало ли что!

— Вы сидите пока, — пробормотал армянин, хлопая дверцей машины. — Сейчас узнаю, там ли он…

Кафе еще было закрыто, но «шкипер» уже вовсю крутился у плиты.

— Так вот он оказывается каков! — восхищенно разглядывал «шкипер» Орловского. — Наделал шмону в нашем царстве… Дай бог каждому журналисту так! Жаль, рановато приехали — угостить-то вас еще толком нечем… Кстати, — он отозвал Кирилова в сторону, — вчера по твоему поводу приезжали выпытывать — что, мол, тебе надо у меня… Кем ты мне приходишься… Но я как рыба — обедал и все… Какие дела? Так, что если чего — держи оборону… и это, Галку не выдавай! Молчок? Договорились…

— Да, дела… — пробормотал Кирилов. — У тебя сложностей не будет?

— Выдюжу, хотя… Положение трудноватое, зацепить могут за что угодно. Ни одного продукта, кроме хлеба, купить в магазине нельзя.

Разместились ночные посетители не в зале, а в подсобке. Там стоял холодильник, стол с настольной лампой, заваленный какими-то отвертками, пассатижами, прочей слесарной мелочью. На стуле горкой возвышался ворох нестиранного белья: полотенца, салфетки, скатерти.

— Паспорта давайте! — Джинян надежно упрятал документы в карман. — Я пойду поинтересуюсь насчет билетов…

— Телеграмма уже должна быть! — бросил через плечо Кирилов, усаживая в кресло Орловского и закутывая его в плед.

— Ладно, — Джинян исчез за дверью.

— Борт из Москвы прибывает через пятнадцать минут. Сразу после этого начинается посадка… — произнес Никита, привычными движениями смахивая со стола невидимые глазу крошки. — Пассажиров раз-два и обчелся… Должны улететь.

Кирилов, не придающий никакого значения суевериям, три раза постучал по нижней стороне столешницы. Ему казалось, что у Орловского сильная температура — лицо было чересчур бледным, покрытым мелкими бисеринками нездорового пота.

— Может, горячей брусники с медом? — забеспокоился Никита. — Для горла продукция экстра класса… — он ушел в сторону кухни.

— Ты мне можешь рассказать, как тебя нашла Жанна? Ты ей давал адрес? — Кирилов подсел близко к Сергею.

Говорить тому было трудно — он долго переводил дыхание, набирая глубоко в легкие воздух.

— Хреново мне. Как думаешь, не схватил я воспаление?

— Не дрейфь… Все будет в порядке, — ушел Кирилов от прямого разговора о возможном диагнозе. Он и сам не знал, что думать.

— Жанна — умная баба. Она действовала по женской логике… Приедем все домой — сам расспросишь. Знаю, что она и в газетенке побывала местной и шум там порядочный устроила. Чуть глаза редактору за меня не выцарапала… Впятером что ль ее оттуда удаляли… Смех и грех!

Кирилов едва успел поправить на груди пухлый сверток с олонцовскими документами, как громко стукнула входная дверь и в облачке морозного тумана появился молодой парень в кургузом мятом пиджачке.

— Доброе утро, — оглянулся он, плотно прикрывая за собой дверь. — Кто здесь будет Кирилов?

Юрий Николаевич медленно встал со стула и тяжело пошел навстречу вошедшему.

— Оперуполномоченный уголовного розыска Карцев! — Он подошел к столу и выложил из бокового кармана несколько бумаг. — Билеты, пожалуйста! Телеграммку из Москвы заберите… Мне кажется, так будет лучше — и мне спокойнее, и вам лучше. Улетели и улетели, а как — не мой вопрос… Джинян сейчас вернется и проведет прямо в самолет — он уже на рулежке… Как говорится, чем могли помогли!

— Спасибо вам! — от души поблагодарил Кирилов.

— За что? — пожал тот плечами. — Это вам спасибо от нас, простых сотрудников…

— За что? — в свою очередь удивился Кирилов.

— За то, что не даете в обиду наших ребят… Сашку Евсеева, к примеру, Андрона… Их вина только в том, что они такие, как есть на самом деле. Для них нет ни своих, ни чужих… Кто-то должен резать правду-матку. Сделаем все, как положено! Не волнуйтесь… Через три часа будете дома. — Он нахлобучил по самые брови мохнатую серую шапку и вышел.

Горячий брусничный морс не только согревал горло, но и приносил бодрость. От высоких стаканов с напитками пахло цветущим лесом и смолистой тайгой. Юрию Николаевичу захотелось лечь на спинку кресла, закрыть глаза и не видеть никого на свете…

«Через три с половиной часа начинается мое очередное дежурство, — с каким-то спокойным безразличием подумал Кирилов. — Сегодня из меня никудышний врач. Запрусь в ординаторской и часа четыре… Нет, лучше пять…»

Снова хлопнула входная дверь.

— Пора, товарищи! — Джинян помог встать Орловскому, слегка растормошил задремавшего было Кирилова. — Я вас проведу прямо на борт, а через пять минут объявляется общая посадка… Скорее!

Их места оказались не только в первом салоне, но и у самой пилотской кабины. Джинян на прощание успел шепнуть, что это самые что ни на есть обкомброневские места — просто сегодня с ними распорядились неформально. За спиной царил привычный посадочный шум и гам.

Наконец-то Кирилову досталось место у иллюминатора. Когда самолет выруливал на взлетную полосу, Кирилов успел заметить, как к зданию аэропорта подкатила черная «Волга». Из машины медленно вышел высокий седовласый мужчина, возле которого суетился низенький милицейский полковник. Оба они внимательно смотрели вслед лайнеру.

Кирилов отвернулся от окна и пробормотал себе под нос нечто, долетевшее до слуха Сергея лишь в обрывках фраз: «пусть учатся проигрывать… милиция это еще не он…»

— О чем ты? — Орловский смотрел на него блестящими глазами. — Как в школе бормочешь, а тебя не слышно…

— Да так, о своем… Хочешь, прочту тебе фразочку из Хейли? — Кирилов достал из портфеля книгу и раскрыл ее на закладе: «…Хоть они и утверждают, что