– Моя? – замахнул стопку Сычов и кивнул на Софью. – А на кой ты ко мне свою пьяницу приволок? Тем более ежели развелся…

– Да вы что? Совсем, что ли? – вспыхнула Софья. – Какая я вам пьяница?! А тем более – его жена! Я… я сама по себе! Я вообще к вам по делу!.. Пьяницу нашел…

– Ну, и я смотрю – такая приличная тетка, и чего б ей пить… – тут же согласился Сычов. – А по какому делу-то?

– По такому… – насупилась Софья. – Ваша жена… Ольга эта… она вовсе даже не кобеля дворового нашла, как вы выражаетесь… она мужа моего к рукам прибрала… Да и ладно бы, если б только мужа… она с него деньги трясет зачем-то! Хочет, чтобы он квартиру продал, дачу, машину…

– Конечно, хочет, – кивнул Сычов и вытаращился на гостей. – А иначе как она своего любовника спасет? Ей деваться некуда.

– Погоди-ка, Михаил… – прервал мужчину Ефимов. – Ты, наверное, что-то попутал… Она не любовника сейчас спасает, а сына! Он у нее… в общем, парень тяжело болен, лечится в Германии, и… понятное дело – деньги нужны во как! – и он рубанул себя по горлу.

И все же Сычов не удивился, не стал таращить глаза, а все так же степенно мотнул головой.

– Ну да, и я ж говорю – им сейчас очень деньги требуются. Только он не болеет… Любовник-то Ольгин… пока не болеет. А вот ежели деньги не соберет, тогда – да. Тогда сильно занеможет. Но только его потом ни одна Германия не спасет.

– Нет, я ничего не понимаю… – окончательно растерялась Софья. – Пока не болеет, потом заболеет, и Германия… что у нее вообще-то произошло с сыном?

– С сыном? – вытаращился Сычов. – С сыном, слава богу, все нормально – нет его, сына-то! У Ольги никаких детей отродясь не водилось. Ни сыночков, ни дочков! У нас же как все получилось…

Михаилу недавно исполнился тридцать один год, он работал начальником цеха на крупном заводе, ехал из отпуска с юга, был холост, бодр, и жизнь играла только яркими красками. В купе помимо него тряслась еще седоватая хмурая семейная парочка, которая никак Мишиной жизненной радости не разделяла.

– Слышь, мужик, ну чего грустный такой, давай по коньячку, а? Армянский, настоящий! – теребил Михаил спутника, однако в разговор тут же вклинивалась пышная соседка – супруга спутника.

– Нечего! Споишь сейчас мужика, а потом оберешь нас до нитки! Гоша, не пей! У тебя язва!

– Точно, – соглашался Миша. – И на кой черт ты со своей этой язвой таскаешься? Пусть бы дома сидела, каши варила.

Мужичок Гоша только тихонько хихикал, но поддерживать компанию не отваживался. И Михаил совсем было загрустил, когда к ним в купе на одной из остановок вошла прекрасная девушка лет двадцати пяти.

– Простите, а где… где мое место? – растерянно спросила она.

– Вот! Вот здесь! – тут же вскочил со своего места Михаил. – Только тут!.. Не оставляйте меня, а? А то я с этими пингвинами скоро разговаривать разучусь.

– Гоша, ты подумай! Он еще и пингвинов с собой тащит! – немедленно отреагировала дамочка.

Пришедшая девушка фыркнула в кулачок, расположилась на нижней полке, и в купе сразу забурлила жизнь. Началось с того, что толстая тетка срочно переместила супруга Гошу на верхнюю полку и строго-настрого запретила ему спускаться.

– Нечего на посторонних баб пялиться! Они ж ведь… бесстыжие, натянут юбочку до пупа, а потом еще ногами двигают! Все прелести наружу! – и тетка злобно зыркала на коротенькую юбку новой пассажирки.

Юбочка девушки и впрямь мало чем отличалась от пояса. Но помимо дикого мини у девушки обнаружились проблески ума, сообразительности и целое море кокетства.

В первую же ночь Михаил с Ольгой (так звали новую пассажирку) проболтали до утра. Михаил узнал, что девушка сбежала от матери, так как та пила беспробудно и таскала в дом кавалеров со всего района. Ольга решила бросить квартиру в Москве и удрать куда глаза глядят, чтобы найти себе хорошую работу (она была готова даже на стройку – маляром, но только чтобы платили), обеспечить себе маленький уголок, а потом… потом свить семейное гнездышко и упиваться обычным женским счастьем – любимый муж, дети…

И уже во вторую ночь Михаил предложил Ольге руку и сердце. А что? Он, конечно, не столичный житель, однако ж под его началом целый цех, денег зарабатывает прилично, да еще и квартиру вот-вот получит, очередь подходит. Такой жених даже столичную жительницу смог бы потянуть. Ольга, видимо, решила так же, потому что на третьи сутки их знакомства они уже выходили на станции Михаила вместе, держась за руки.

Ольгу Сычов привел в дом к старенькой маме.

– Мам, знакомься, это Оля… мы с ней решили расписаться.

– А когда решили? – склонила голову старушка.

– Да вот… только вчера… – начал было объяснять Михаил, но Ольга его нежно потрепала по шее и, скромно потупясь, добавила:

– Я люблю его…

Мама Михаила пригляделась к будущей невестке, вздохнула и развела руками:

– Ну что же, сынок… может быть, она научит тебя жизни.

И Ольга стала «учить». Перво-наперво выяснилось, что Оленька была не столь одинока и обижена родителями. Во всяком случае, не от них она тогда бежала в купейном вагоне, потому как к своим двадцати пяти годкам была уже два раза замужем и именно от второго мужа так спешно выезжала после развода. Но это уже было не столь важно для Михаила, потому что Ольга развернула бурную деятельность и занималась квартирным вопросом. Именно она настояла на том, чтобы Михаилу дали двухкомнатную квартиру. И не тогда, когда соизволит подойти очередь, а прямо сейчас. Она обошла кучу инстанций, собрала кипу документов, и получилось, что мать Михаила уже давно нуждается в расширенной жилплощади, а живет в нечеловеческих условиях. Квартиру дали, правда, молодуха матушку из старой «хрущобы» забирать не стала. По ее мнению, бабушке и так неплохо, а вот у них с Мишенькой могут пойти детки, и как тогда?

Мишенька со своей старушкой мамой против деток возражать не смогли, и Ольга стала полновластной хозяйкой новой квартиры. Только вот с детками она не торопилась.

– Ну и куда мы их родим, если у нас нет даже приличной обстановки?! – каждый раз, как он заводил разговор о наследниках, округляла она глаза.

Миша старался вовсю, выходил на сверхурочные, покупал какую-то жутко дорогую «стенку», но потом оказывалось, что детей без автомобиля заводить просто преступление! А потом без дачи! А потом было унижением для детей рождаться у матери, у которой нет даже приличной шубки! И брильянтового колье! И вообще – как же можно выносить здорового ребенка, когда ты как следует не отдохнул на болгарских Песках?

Михаил год за годом работал и работал, а Ольга неустанно отращивала новые потребности.

А потом… потом все рухнуло. Грянула перестройка, приватизация, заводы стали продаваться, приходили новые хозяева и приводили новых управленцев. Михаил остался не у дел. Нет, работу, конечно, можно было найти, и он находил, но денежное раздолье закончилось. Время стабильных зарплат прошло, и теперь деньги зарабатывали не мозолистыми руками, а хитрыми махинациями. Михаил так не умел. И жить стало тяжело. И не столько материально, сколько психологически. Ольга никак не хотела примириться с тем, что ее супруг оказался за бортом, толкала его на какие-то свершения, аферы, однако Михаил был стоек – против закона не шел. И тогда в доме наступил ад. Ольга стала пропадать целыми днями неизвестно где, а потом и ночами не появлялась. Приходила изрядно навеселе и на все вопросы законного супруга только выливала на несчастного ведра словесных помоев. Очень скоро у Оленьки появился молодой кавалер. Ольга и сама помолодела – по квартире летала бабочкой, шила себе новые наряды и стала пропадать по неделям. Однако неизвестно, что там между влюбленными в конце концов произошло, но кавалер Оленьку оставил. Та не могла себе найти места, корила мужа, что если бы не его нищие копейки, то от нее ни один бы мужчина не ушел, и впала в депрессию. А потом… а потом у Ольги случилась новая любовь. Еще более серьезная. Правда, сначала Михаил ничего не сообразил, а просто… просто Ольга вдруг заявила, что ей нужны деньги на операцию по оплодотворению.