– Еда, – выдохнул я. – Слава богу.

Мы с Эбби и Эшли сели; Нуэве заявил, что у него срочное дело, и куда-то поднялся по лестнице. Эбби переглянулась с Эшли и бросила салфетку на тарелку.

– Извините, я на минуту, – сказала она и отправилась следом за Нуэве.

Я повернулся к Эшли:

– В чем дело? Я слышал, как они ругались в самолете.

– Они недолюбливают друг друга.

– Почему?

– Точно не знаю, но говорят, что его назначили Оп-девять против ее воли.

– С этим разделом Устава я знаком. Там сказано, что Оп-девять назначает директор.

– На нее надавил совет.

– Совет?

Эшли кивнула:

– Это во многом похоже на совет директоров в обычной компании. После ареста Меривезера совет выбрал на должность нового директора Эбби.

– Хорошо, а что она имеет против Нуэве?

– Я думаю, она ему не доверяет.

Сверху донеслись голоса Эбби и Нуэве; тон то повышался, то понижался, как волны, налетающие на волнолом, но слов было не разобрать.

– Тут я с Эбби согласен. Какой-то он скользкий.

– О, никакой не скользкий, – возразила Эшли. – Просто крутой на вид.

– Ага, как устрица. А внутри – слизь.

– Быть Оп-девять не так-то легко, – заметила Эшли.

– Много кем быть нелегко, – парировал я.

Покончив с едой, мы вышли из шато, и Эшли отвела меня в однокомнатную хижину. Еда придала мне сил, и я прошел весь путь без остановок и помощи Эшли. На двери хижины над кнопочной панелью была прикручена маленькая табличка с цифрой 13.

– Замечательно, – сказал я. – Тринадцатая хижина.

– Ты что, суеверный? – удивилась Эшли, набирая код.

– Цифры продолжают кроппинг, – объяснил я.

– Кроппинг? – с улыбкой переспросила Эшли. – Это что-то вроде каламбура?

– Перекликается с черепом.

– Каким черепом?

– Вот и я хочу выяснить с каким.

Хижина оказалась очень уютной – камин, пара кресел-качалок в деревенском стиле, кровать, рядом небольшой письменный стол и ванная в углу. За филенчатой дверью возле последней я обнаружил тринадцать одинаковых комбинезонов АМПНА. Снова это число. Я даже подумал, что кто-то, космически со мною связанный, передает мне некое сообщение.

– Что дальше? – спросил я у Эшли.

– Постарайся отдохнуть. Утром начнем.

– А телевизора тут нет?

– Тут сигнал плохой, – улыбнулась Эшли.

– Всегда есть спутник, – возразил я.

Она ушла. Когда дверь за ней закрылась, я услышал щелчок. Подергал за ручку.

Меня заперли.

В ту ночь я летал во сне. Может, из-за того, что накануне видел одиноко парящего над горами орла, но так или иначе я летал, широко раскинув руки, в тысяче футов над землей и видел внизу горы, реки, равнины и пустыни. И самые разные города, от мегаполисов до деревушек из глинобитных домиков. Потом я пролетел над скалистым побережьем и дальше, над открытым океаном на запад, к солнцу, которое уже наполовину ушло за горизонт. Я был один и на сей раз не мучился этим. Наоборот, мне было очень приятно лететь в полном одиночестве над спокойным бескрайним океаном, и ориентиром была только сверкающая дорожка отраженного солнечного света.

Я прижал руки к бокам и устремился вниз, как ищущая смерти морская птица. Ветер бил мне в лицо. Страха я не испытывал. Я чувствовал одиночество, но у него был привкус абсолютной свободы.

Проснувшись, я ощутил разочарование, которое всегда наступает после хорошего сна. Кто-то стучал в дверь хижины.

– Альфред! Альфред, пора! – Это была Эшли.

Я умылся, натянул свежий комбинезон, надел ботинки и парку и пошел за Эшли к главному зданию.

Стол уже накрыли. Мы завтракали вдвоем у потрескивающего камина.

– А где все? – спросил я.

Казалось, что нас занесло в дом с привидениями. Я ожидал увидеть толпу народа: оперативников Конторы, врачей, ученых и обслугу вроде поваров и горничных, также, может быть, даже пару телохранителей. Но с момента нашего прибытия в Канаду единственными незнакомцами, которых я видел, были те двое с аэродрома.

– Они в конференц-зале наверху, – ответила Эшли. Я понял, что она говорит о Нуэве и Эбби. – Заседание совета.

– Совет здесь?

– По видеосвязи.

– О! А по какому поводу?

Эшли не успела ответить: наверху хлопнула дверь и вниз сбежала Эбби. Нуэве чуть не наступал ей на пятки.

– Плевать я хотела, – говорила ему Эбби. – Мы так не договаривались.

– Договоренность невозможно выполнить, директор, – возражал ей Нуэве. – Как и сказал совет.

Эбби круто развернулась к нему лицом:

– Это все твоя работа.

Нуэве замер тремя ступеньками выше и задрал нос.

– Я Оперативник номер девять. Все представляющие особый интерес предметы подпадают под мою юрисдикцию.

– Он не предмет, Нуэве. Он человек.

Эшли поднялась из-за стола и громко спросила через холл:

– В чем дело?

Эбби с Нуэве дружно оглянулись. Судя по их лицам, они не ожидали увидеть нас с Эшли.

– Привет, Альфред, – с вымученной улыбкой поздоровалась Эбби. – Как спаслось, дорогой?

– Видел чудесный сон. – Я посмотрел на Нуэве, потом снова на Эбби. – И мне теперь типа жаль, что проснулся.

– Расскажите ему, – сказал Нуэве, обращаясь к Эбби.

Она подошла и положила руки мне на плечи.

– Альфред, боюсь, что в протоколе извлечения произошли некоторые изменения.

Я повел плечами и сбросил ее руки.

– Хватит конторских словечек – скажи, в чем дело. Вы извлечете меня или нет?

– Если вопрос ставится так, то да, – отозвался Нуэве, все еще стоя на лестнице.

– Я сама разберусь, – оборвала его Эбби.

Она посмотрела на потолок. Я еще подумал: что не так с потолком? И тоже запрокинул голову… и услышал низкий гул подлетающих вертолетов.

Нуэве одним прыжком подскочил к выходу.

– Они уже здесь, – бросил он, выскочил наружу и захлопнул за собой дверь.

– Кто уже здесь? – спросил я.

– Думаю, доктор Мингус, – вздохнула Эбби.

– Мингус?

– Мингус! – выдохнула Эшли.

– И охрана, – добавила Эбби. – Нуэве очень скрупулезно относится к делу.