– Дай их мне. Я попробую ее найти. Она не могла далеко убежать. – Я протянул руку за деньгами, которые он мне предлагал, пересел на место, где сидела Миа, и вышел из машины через ту же дверь, через которую она выбежала на улицу.

– Приведи ее в парк в воскресенье. Та же скамейка! – крикнул Димус мне вслед. – Скажи ей, что это она меня отправила в прошлое!

Он еще что-то кричал, но я был уже далеко. И я бежал.

Я поспешил в сторону «Миллер-блокс» и догнал Миа по дороге. Видимо, дом обладает особой притягательностью в проблемные времена, даже если это первое место, где тебя будут искать новые проблемы.

– Подожди!

– Убирайся! – крикнула она злобно.

– У меня есть деньги! Много денег! – Хромая, я обогнал ее и показал ей банкноты в руках.

Она остановилась и потрясла головой:

– Это безумие. Это какой-то бред. Этот мужчина… Этого не может быть.

– Я точно так же себя ощущал в тот день, когда мне сказали, что у меня рак.

– Ник, люди каждый день заболевают раком. Это не то же самое.

– Я не каждый день заболеваю раком. Это то же самое, когда рак выбирает из всех тебя. Внезапно все перестает иметь смысл. С Димусом то же самое.

Миа шмыгнула носом и вытерла его рукой.

– Я знаю. Прости. Я не хотела…

– Все в порядке. Это мои проблемы. Не твои. – Я поднял руку, чтобы пресечь любые возражения, и сунул ей деньги другой рукой. – Возьми их. Из-за меня ты попала в эту передрягу. Это поможет тебе выбраться из нее?

Миа протянула руку, чтобы взять деньги, но остановилась на полпути.

– Я попала в эту передрягу из-за того, что влезла в долги. И к тому же говорят, что у друзей нельзя брать в долг и давать им в долг тоже.

Я улыбнулся, когда она сказала «друзья». Я хотел быть ее другом, даже если в ущерб себе. Благодаря ей я почувствовал себя частью чего-то большего, чем я сам, частью мира, в который доселе я никак не мог решиться войти и ходил вокруг да около.

– Это не долг. Это подарок. И не от твоего друга. А от Димуса, которого, честно говоря, я до сих пор не знаю, кем считать.

И это было правдой. Я все еще не знал, кто такой Димус на самом деле. Я могу злиться на Ника Хэйса, каким он был неделю назад. Насколько же сильно человек отдаляется от себя самого за четверть века? Этого я не знал. Внутри Димуса были те же кости, что и внутри меня, и он помнил, как он был мной, прошедшим через фильтр и редактуру времени и опыта. Но делало ли это на самом деле его мной? Хотели ли мы одного и того же? Доверяли ли друг другу? За каким чертом ему сдались воспоминания Миа, в конце-то концов? Это не имело никакого смысла. Я должен был спросить его, но я слишком торопился догнать Миа, пока не потерял ее.

Миа взяла деньги, посмотрела в обе стороны улицы и начала их пересчитывать. Это заняло некоторое время.

– Это может помочь мне вырваться из цепких лап Мешка. Мне придется отдать их ему. Я не отдам другому парню… семьсот девяносто, восемьсот, восемьсот десять… – Она положила одну десятку в карман. – Восемьсот фунтов.

– Нет. – Я вспомнил блеск в глазах Раста, когда он ретировался в коридор, истекая кровью. – Тебе нужно будет пойти с этим в полицию. Он придет за твоей мамой.

Миа покачала головой:

– Любой намек на копов, и Мешок просто скажет Расту заняться его любимым делом. Ты не стучишь полиции. Здесь так не принято. Раст пальцем маму не тронет. Он не настолько безумен. – Она запихнула пачку денег в карман своей куртки.

– А что, твоя мама знает карате? – Я попытался представить, что вообще могло напугать Раста. Вообще-то пьяница с «розочкой» – это пострашнее, чем карате, но даже этого не хватило бы.

– Она может позаботиться о себе, – фыркнула Миа. – Но дело не в этом. Ты никогда не задумывался, как я могу просто пойти и встретиться с кем-то вроде Мешка?

– Нет.

– Он когда-то был заодно с моим братом. Они были в одной банде, вместе.

– Я не знал даже, что у тебя есть…

– Майк. Он сейчас в «Скрабз».

– О… – Я задумался, задавать ли вопрос.

– «Уормвуд Скрабз».

– Это тюрьма?

– Бинго. – Она прикоснулась пальцем к носу и указала на меня другим пальцем. Это был жест Димуса. – Пять лет. Наркотики. – Она пожала плечами: – В любом случае Мешок знает мою маму еще с тех пор, как они с Майком были детьми. Лояльность не особо свойственна таким парням, как Мешок, но он любит притворяться, что не чужд ей, так что он не позволит такому психопату, как Раст, пырнуть маму ножом. Это повредит его репутации. И он так сильно на меня не наехал бы из-за денег. Точнее, мне бы пришлось несладко, но на такое он бы не решился. Правда, до новичка, похоже, это не дошло.

Я моргнул.

– Так… Получается, Мешок – это классический гангстер, с кодексом чести, типа близнецов Крэй, все такое? – Крэи были древней историей, и я понятия не имел, кто теперь был вместо них, но я предположил, что кто-то, да был. – Он крупная шишка?

– В его мечтах, – засмеялась Миа. – Он на грани того, чтобы таковой стать, надеется на место за столом когда-нибудь, но сейчас он просто заправляет районом и платит свою долю. Если он переступит границы допустимого, то в игру вступят реальные тяжеловесы, которые за это ему ногу прострелят.

– Невероятно. – Каким-то образом Миа оказалась в двух шагах от центра организованной преступности Лондона, и это было настолько же сложно принять, как и визит Димуса. Причем Димус хотя бы пообещал математически обосновать свое существование!

– Слушай, мне пора, – сказала Миа.

– А… Ага.

– Я хочу сказать, мне нужно поскорее разрулить эту ситуацию. У меня голова кругом от всего этого безумия… и я должна увидеть Мешка.

– Я могу пойти с тобой. Если ты хочешь. Ты не обязана заниматься этим в одиночку. – Мне отчаянно не хотелось идти туда с ней. А еще мне отчаянно не хотелось, чтобы она сама туда шла.

– Лучше не надо. Мешок не особо переносит новых лиц. – Она протянула руку, чтобы прикоснуться к моей. – Но спасибо, Ник.

Она быстро ушла, а я стоял и смотрел. Один из фонарей заморгал и зажегся в тот момент, когда она проходила мимо него, и она оказалась в луче нервно-янтарного света. Я все еще ощущал ее прикосновение на моей руке.

– Берегись этого типа, – крикнула она мне через плечо, поворачивая за угол. – Он может что угодно задумать.

Я поднял руку, чтобы помахать, и опустил ее, чувствуя себя идиотом. Я медленно повернулся и захромал в сторону дома, ощущая приливы тошноты и боль во всех конечностях. Завтра у меня химиотерапия. Еще одно посещение белого мира, состоящего из нержавеющей стали, крахмала и сверхстерильной лжи о том, что все будет хорошо. Но я видел будущее: одна вероятная часть его вернулась назад во времени, чтобы посмотреть на меня. Познай себя. Философы побуждали нас к этому еще со времен древних греков. Я не считаю, что кто-то действительно на это способен. Но я думал, что знал себя достаточно хорошо, чтобы понять, что у Димуса все было далеко не в порядке.