Пока The Stooges трудились с беспрецедентным для себя рвением, из Нью-Йорка поступали тревожные новости. В конце января Дэнни Филдс злословил в нью-йоркском офисе компании о ее вице-президенте Билле Харви, который всегда был его заклятым врагом: «Неплохой арт-директор, но последний человек на земле, которого я назвал бы привлекательным». Услышав, что Филдс говорит, будто предстоящая свадьба его дочери – брак поневоле, Билл не выдержал: «Он дал мне по башке! – рассказывает Филдс. – Он давно ждал повода [меня выгнать]». И выгнал.

С уходом Филдса на новую работу в “Atlantic” продвигать его главных протеже на «Электре» стало некому. Кроме того, 13 февраля Синклер дал в анн-арборской газете Argus объявление “fuck Hudsons” – в знак протеста против детройтского музыкального магазина, который снял с полок пластинку MC5 Kick Out The Jams, поскольку Джей-Си Кроуфорд употребляет там слово “motherfucker”. Хольцман заявил, что группа дискредитирует его компанию, и разорвал контракт. Это сыграло на руку «младшим братцам»: Джимми Сильвер сообразил, что Хольцман не захочет терять еще один перспективный коллектив, и решил поднять сумму аванса. «Джон Ландау, журналист, будущий продюсер MC5, приехал к ним на концерт в Анн-Арбор и вывел меня на фантастического юриста Алана Бомзера, прозванного за свою крутизну Бомзер-Момзер[10]». Сильвер с Бомзером полетели к Хольцману в Нью-Йорк, и когда тот начал пыхтеть насчет своей «ответственности перед акционерами», Бомзер попросил Сильвера выйти. «Через пять минут Бомзер приглашает меня обратно и сообщает, что Джек согласен на нашу сумму – 25 000 долларов. Уж не знаю, как он его уболтал. Может, у Алана было фото, где Джек трахает муравьеда!»

Многочисленных недоброжелателей The Stooges не удивило бы, что запись на нью-йоркской студии Hit Factory началась в День дурака, 1 апреля, в час дня. По словам Джима, студия находилась на Таймс-сквер, над помещением пип-шоу. Сразу возник конфликт: звукоинженер сказал, что их «Маршаллы» чересчур громкие, вот, мол, у соул-музыкантов, которых записывает тут хозяин студии Джерри Раговой, комбы гораздо меньше. Игги сразу пошел на скандал: «Набрал в грудь побольше воздуха и говорю: мне насрать, кто такой Джерри Раговой, а в этом вы не смыслите ни черта! Я с ними всегда так: молчать, пошел вон! И мы выставили полное усиление».

Рон Эштон вспоминает, что они устроили сидячую забастовку и сидели в углу, куря гашиш, пока Джон Кейл не предложил прибрать громкость с полной на девятку, чтобы на записи было меньше грязи. Но проблемы все равно были. «Очень трудно было держать темп, – вспоминает Игги. – На публике темпы держались сами, чисто на нервах. То есть мы каждый раз коллективно накладывали в штанишки. Но без публики трава побеждала». Наконец Игги с Кейлом поняли, что если вокалист будет танцевать в студии, пока записывается подкладка, музыканты смогут как-то преодолеть гашишный ступор.

Изначально у них были готовы “1969”, “No Fun”, “I Wanna Be Your Dog” и “Ann”; поняв, что этого не хватит, добавили похоронную “We Will Fall” на базе песнопений индийского гуру Свами Рамдаса, чью биографию Дэйв Александер взял почитать у Джимми Сильвера. Кроме того, был записан свободный джем, вполне возможно, версия «Астматического приступа», – хаотичная смесь из электрогитары с примочкой, барабанов и неразборчивых стонов, много лет пролежавшая в «Электре» на полке. К каждой песне полагался длинный расколбас, так что шести песен отлично хватало на полчаса с лишним, вполне достаточно для пластинки, считала группа. Но, отслушав первые миксы, Хольцман спросил, есть ли у них еще песни. «Есть», – сказал Рон, и они вернулись в отель «Челси», где написали “Little Doll”, “Not Right” и “Real Cool Time”, по его словам, «в течение часа». «Волшебное времечко The Stooges, когда я мог просто сесть и сочинить любую фигню». Все тексты были написаны на их домашнем жаргоне: «“Куколка”, “клевые дела”, мы так разговаривали». “Real Cool Time” и “Not Right” успешно развивают тему песни “I Wanna Be Your Dog”; бас “Little Doll” напрямую взят из середины композиции “Upper And Lower Egypt” Фэроу Сандерса, саксофониста и пионера нового джаза, который играл с Колтрейном и по совпадению разделял интерес Игги к Древнему Египту.

По словам Кейла, запись на Hit Factory происходила слишком лихорадочно, чтобы Нико могла приезжать надолго, но Джим вспоминает ее там: «Сидит такая свирепая в звукорежиссерской будке и вяжет, а рядом Кейл в трансильванском черном плаще. Это создавало атмосферу».

Кейл, при всем своем опыте, впервые рулил чужой записью и с непривычки немного нервничал: «Я в этом был новичок, и приходилось нелегко. Я ловил себя на том, что с большим удовольствием был бы просто участником группы». Джимми Сильвер вспоминает, что Кейл был увлечен, готов к диалогу и полон идей. «Джим рассказывает, какой он хочет звук, и Кейл сразу же: есть такой кубинский инструмент – гуиро, тут рядом круглосуточный музыкальный магазин, хочешь, пошлем за ним? И тут же они переключались на студжевскую ментальность: ой, да ладно, не будем заморачиваться».

Несмотря ни на что, Кейлу удалось зафиксировать на ленте их «односложный шумовой монолит» с примесью некоторого количества собственной европейской искушенности. Но когда он попытался поколдовать над миксом с целью придать голосу Игги больше «искусства» в духе Курта Вайля, то встретил яростное сопротивление. «Я пытался добавить вокалу характерности, сделать его более зловещим, – признается Кейл. – И стал крутить ручки [на пульте], к ужасу Джима, который сидел рядом и слушал, как его голос становится все тоньше и тоньше». Для новичка в студии Джим очень хорошо знал, чего хочет, – на самом деле сегодня он утверждает, что после крупной ссоры пересвел все сам, без Кейла, с помощью босса «Электры» Джека Хольцмана. Кейл вспоминает, что он бросил свои попытки, и звукоинженер Льюис Меренстин помог создать компромиссный вариант сведения. Сегодня Хольцман не может вспомнить ничего относительно пересведения, а Льюис Меренстин, знаменитый продюсер, который делал Astral Weeks Вэна Моррисона, подтверждает версию Кейла: «Все было, как говорит Джон. Я знаю наверняка, что без Джона альбома бы не было». Тем не менее Игги позже заявил: «Джон Кейл не имеет никакого отношения к саунду. Ему там вообще было не место», – каковое заявление Дэнни Филдс расценивает как «недостойное».

Как бы то ни было, Кейл проявил похвальную преданность делу, когда музыканты превысили пятидневный срок на Hit Factory, и им пришлось перебраться в студию Mastertone на 42-й улице. Ричард Босуорт и Jennifer’s Friends, записанные на это время, вынуждены были сидеть и ждать, пока The Stooges закончат затянувшуюся сессию. «Джон Кейл отказывался освободить студию! Его побаивались, и никто не смел с ним спорить. Но тут вышел серьезный конфликт, прямо драка, потому что Джон не хотел, чтобы им урезали время». Мнение Босуорта, который одним из первых вне круга The Stooges услышал их дебютную запись, предвосхитило реакцию большинства американской публики. «Это было нечто совершенно чужое. Ни на что не похожее, раздражающее, сырое, с визжащим вокалом. Полностью отличающееся от всего, что я когда-либо слышал. И, помню, я подумал: нет, такое вряд ли прокатит».