Последующий отказ Игги от Кейла был классическим проявлением эдипова комплекса, стремлением доказать, что он превзошел своих менторов. Однако во многих отношениях The Stooges, включая Джима, были далеко не так опытны, как хотелось бы. В начале мая Билл Харви нанял фотографа Джоэла Бродски снимать обложку. Прибывшие к нему в студию на 27-й улице ребята на контакт шли туго. Но он слыхал, что вокалист, Игги, «спортивный парень», и предложил ему сфотографироваться в прыжке. «Без проблем», – был ответ. Наконец Бродски сделал снимок: Игги парит в воздухе, не думая о том, как приземлится, а Рон и Скотт зажмурились, предвидя его неизбежное падение, – которое и случилось, и прямо лицом об пол. Бродски срочно повез вокалиста в неотложное отделение больницы «Сент-Винсент», где ему поставили пять швов на подбородок. На финальном варианте обложки, сильно напоминающем обложку первого «электровского» альбома The Doors, швы заретушированы.

Покончив с записью пластинки, выход которой был назначен на лето, команда вернулась в Анн-Арбор, ободренная тем, что в Нью-Йорке у них появилась группа поддержки: Джозефин Мори и Натали Шлоссман (вскоре она станет известна как Натали Студжлинг) из пресс-службы «Электры», а также Стив Харрис, вице-президент лейбла по промоушену и маркетингу. Тем летом Stooges стали регулярно появляться на фестивалях и впервые предстали перед публикой за пределами Детройта. 23 мая Бен Эдмондс, фанат MC5, слыхавший о Stooges от Дэнни Филдса, уговорил студенческий союз Делавара, штат Огайо, пригласить их в «Грей-Чепел», большой университетский зал на 2500 мест. Выйдя на сцену, группа обнаружила, что на концерт собралось человек двенадцать. «Волшебное было представление, – говорит Бен Эдмондс. – “Три балбеса” просто стоят на этой огромной сцене, а Игги носится туда-сюда, пытаясь понять, что же с этим делать».

В обрезанных по колено джинсах, со стрижкой под пажа, без рубашки, Игги пустился в танец, и горстка зрителей, никто из которых не слышал их раньше, застыла в изумлении. «Я не знал этой музыки, не мог различить ни одной песни, кроме той, которая “no fun, my babe”, – говорит Эдмондс, – но Игги меня полностью загипнотизировал. Я первый раз в жизни видел, чтобы кто-то так двигался». Сам вокалист, казалось, настолько впал в транс от первобытной музыки, что в какой-то момент схватил обломок барабанной палочки и стал почти бессознательно царапать себе грудь. «Все сильнее и сильнее, – вспоминает Эдмондс, – стали видны набухшие красные следы, закапала кровь. Я просто оцепенел».

После концерта Игги натянул белую майку, и Эдмондс увидел, как на ней проступает кровь: «Тут мне совсем стало дурно. По сравнению с тем, что он творил с собой потом, в общем-то, ерунда, но оказалось, что это был первый раз».

Была еще одна личность в зале, которая была шокирована зрелищем и потом подошла поговорить, – девятнадцатилетняя Венди Робин Вайсберг. Родом из богатого кливлендского пригорода, она была бывшей подругой Дэвида «Пантеры» Уайта, который и познакомил их с Джимом, когда тот учился в Мичиганском университете. Стройная девушка с длинными темными волосами сразу понравилась Джиму. Теперь он был профессиональным музыкантом с контрактом на пластинку, она была крайне заинтригована, и то, как он поранил себя на сцене, смутило и взбудоражило ее. Вскоре Джим выяснил, что она девственница: «Мне обязательно надо было ее заполучить».

В том, что произошло потом, как говорят Джимми и Сьюзен Сильвер, проявилась мания Джима непременно добиться желаемого: «В этом не было логики. Не забудьте, речь о человеке, который позже чуть не убил себя наркотиками и алкоголем, – совсем не тот, кто делает правильный жизненный выбор!» Джимми и Сьюзен поехали с Джимом в гости к Венди и ее родителям. «У них был прекрасный дом в богатом пригороде, и почему-то я помню, что ее отец дружил с Джейн Мэнсфилд».

Отец Венди, Луи, когда-то в молодости играл на саксофоне в биг-бэнде Теда Льюиса, а потом трудился в Американской мясной компании, прежде чем построить в Кливленде сеть из пятнадцати дисконтных магазинов «Гигантский тигр». Как и Джим, Луи увлекался гольфом, и оба они, Луи и его жена Джаннетт, поначалу подпали под обаяние энергичного, красноречивого певца, пока не стало ясно, что у него относительно их дочки крайне серьезные намерения. Через несколько недель Джим был без ума от Венди и возил ее загорать на мичиганский пляж Сильвер-Лейк, тот самый курорт, куда ездил с Линн Клавиттер; ясное дело, что он стал мишенью для насмешек «студжей». «Все смеялись, а она дулась. Милая была малышка, но думаю, все это было для нее немножко чересчур», – говорит Лора Сигер, жена роуди Роя Сигера. «Прикол в том, что просто так она бы ему не дала, – говорит Кэти Эштон. – Для этого он должен был на ней жениться, так что парни над ним здорово издевались».

Джимми Сильвер пытался отговорить своего питомца. «Мне казалось, что это дурь, мы с ним говорили об этом, но, как всегда, ему просто очень хотелось, и всё». Венди он тоже пытался отговорить. «По-моему, я сказал: ты вообще понимаешь, что собираешься жить на чердаке?» Но и Венди не отступала – прежде всего, думали Сильверы, в пику консервативным еврейским родителям. В конце концов организация свадьбы, как всегда, легла на плечи Джимми Сильвера, и он обратился в «Универсальную церковь жизни», которая предлагала свои услуги на последней странице журнала Rolling Stone. 12 июля 1969 года, соответствующим образом уполномоченный, он обвенчал счастливую чету, а Сьюзен устроила макробиотическое угощение на лужайке перед «Фан-хаусом». На свадьбе присутствовали The Stooges, MC5 со своим новым продюсером Джоном Ландау, а также мистер и миссис Остерберг. Вайсберги остались дома. Расс Гибб позвонил в «Фан-хаус» и пустил разговор в эфир своей радиопередачи. Шафером был Рон Эштон; из похвального уважения к еврейскому происхождению Венди он догадался повесить свою обычную для праздничных случаев эсэсовскую униформу в шкаф и нарядился в мундир офицера Люфтваффе («они были солдаты, а не политики») – в высоких сапогах, с кортиком и рыцарским крестом с дубовыми листьями.

Свадьба всем очень понравилась, правда, MC5 возмущались макробиотическим меню: ни тебе бургеров, ни стейков. «Мы все, конечно, напились вдрабадан, – говорит Рон. – Помню, я трахнул какую-то девицу, оделся опять в свой мундир и вырубился вместе с ней на парадном крыльце. Эпохальная была вечеринка». У Кэти Эштон были более удивительные достижения: «Я решила надеть платье. Вообще-то я платьев не носила. И вот как раз в день своей свадьбы Джим стал ко мне приставать. Я решила, что это нехороший знак!» С Дэйвом Александером пришел Билл Читэм. «Дэйв посмотрел на новые теннисные тапочки Джима и говорит: бьюсь об заклад, они продержатся дольше, чем этот брак».

Несколько недель Джим прожил на чердаке вместе с Венди, которая прибралась в неряшливом жилище и изящно обставила его плетеной мебелью из папиного магазина. Все это время «студжи» беспрестанно насмехались над ней, особенно когда выработали теорию, что она питается одной картошкой. «Это была симпатичная девушка, но они дразнили ее “картофельной женщиной” и говорили, что она похожа на картофелину», – говорит Сильвер. При этом, по словам Рона, Дэйв и Скотти шарили в комнате в отсутствие хозяев и тырили еду, зарабатывая враждебность злосчастной Венди. «Наконец Игги понял: или она, или ребята, и решил опять тусоваться с нами, так что ей надоело и она свалила». По воспоминаниям Эштонов, терпения у Венди хватило меньше чем на месяц; говорят, чтобы Джим Остерберг не претендовал на семейную собственность, Луи Вайсберг, когда стало ясно, что брак не удался, настоял на его аннулировании: «Под предлогом, будто [Джим] гомосексуалист и никакого брака на самом деле не было, – говорит Рон. – Чтоб ему не досталось никаких денег».