class="p1">– Я пойду с тобой. – Моргана поднялась с кушетки и расправила шелковую фиолетовую юбку. На ней все еще остаются складки, но Моргане, похоже, все равно.

– Ты не обязана этого делать, – отвечаю я, но она наверняка уловила облегчение в моем голосе, потому что растянула губы в улыбке, взяла меня за руку и сжала ее.

– Конечно, обязана, – произносит она так, словно это само собой разумеется.

 Мы выходим в коридор и почти сразу же налетаем на обладательницу знакомого лица. У Морганы такое же лицо, и волосы черные, и нос орлиный, и челюсть квадратная… но в Моргаузе нет ни капли теплоты. Она – отражение Морганы во льду. Когда Моргауза улыбается, улыбка получается острой и насмешливой. Она наверняка практиковалась перед зеркалом до тех пор, пока в ней не осталось ни капли радости.

 Мне вдруг снова тринадцать, и я подпрыгиваю от каждого ее слова, словно от ударов. Резкий щипок до крови, толчок в темноте, выдранные волосы. Каждый раз, когда Моргауза задевала меня, в ее холодных глазах зажигался огонек, а губы растягивались в настоящей, пусть и хрупкой улыбке.

 Я не сразу поняла, что некоторым людям просто нравится причинять боль, физическую и эмоциональную. И я не встречала никого, кто преуспел бы в этом так, как Моргауза.

 Но на этот раз она на меня даже не смотрит: все ее внимание сосредоточено на сестре. И Моргана не спешит капитулировать.

– Привет, Моргауза, – спокойно произносит она.

 Моргауза окидывает ее оценивающим взглядом – как генерал, ищущий слабость в стане врага. Проходит вечность, а потом Моргауза берет Моргану за плечи и целует ее в щеки. Вокруг никого нет, но это все равно похоже на представление. Может, она считает меня зрителем, но если так, то она ошибается: я прекрасно вижу, как ее пальцы впиваются в плечи Морганы, наверняка оставляя синяки. Как ее губы даже не касаются щек. И как фальшива и холодна ее улыбка.

– Прошло столько времени, дорогая сестрица, но ты выглядишь… – Моргауза выдерживает паузу и оглядывает Моргану с ног до головы.

 Она подмечает дикие, неуложенные волосы, созвездия веснушек на щеках и носу, платье, обнажающее плечи и добрую часть груди, и вытоптанные муслиновые тапочки. Моргауза приподнимает бровь, и улыбка ее становится еще шире.

– Хорошо, – заканчивает она, и в этом безо-бидном слове кроется океан оскорблений.

 Моргауза обучена языку двора: она говорит одно, но ее жертва слышит другое. Я так часто была ее целью, что научилась все прекрасно понимать. В отличие от Морганы. Она покинула Камелот совсем юной и оставалась на Авалоне слишком долго. Она видит, что Моргауза ощетинилась зубцами, но не знает, как отбить их так же изящно. Зато она умеет говорить в лоб. Это эффективно, но причиняет больше урона ей самой, чем кому-то еще. Она открывает рот, и я почти вижу жестокие слова, готовые оттуда излиться. Моргауза только этого и ждет, желая рассказать всему двору, какая дикая у нее сестра, и Артур, должно быть, такой же, ведь его растили фейри. Она наверняка использует это, чтобы расколоть броню Артура еще до того, как он сможет пройти испытания Мерлина. И я делаю шаг на линию огня.

– Тебе идет супружество, Моргауза. – Я хищно улыбаюсь. – Должна признаться… не думала, что бастард короля отыщет себе такую высокородную жену, но с твоей стороны было очень благородно предложить свою кандидатуру. Партий получше не представилось?

 Я сдвигаю брови в притворном беспокойстве.

 Моргауза моргает, не в силах отыскать слов. Мне хочется хорошенько насладиться выражением ее лица, но я продолжаю.

– А это платье… – добавляю я, оглядывая ее темно-зеленое бархатное одеяние с рукавами-трубами и расшитым золотом корсажем.

Она была в нем на коронации своего мужа и наверняка долго подбирала наряд для такого случая. В конце концов, если Мордред станет королем, она воспарит вместе с ним. Ей нужно одеваться как королеве. Это прекрасное платье – других у Моргаузы не бывает, – но тем проще отыскать ее сомнения и надавить.

– Оно, ну… такое смелое, не правда ли? – спрашиваю я с улыбкой.

 Моргауза смотрит на меня так, словно учуяла какой-то странный запах и теперь не может определить его источник.

– Безумная Элейн. – Голос ее сладок, как сироп. – Я почти тебя не узнала. Неужели ты все еще играешь в тень моей сестры? Хотя чему я удивляюсь? Вы ведь с ней так похожи.

 Я отвечаю такой же сахарной улыбкой.

– Ты ведь не Артура ищешь, правда? – Я встаю между ней и дверью его комнаты. – Боюсь, он занят, но если хочешь с ним увидеться, то, уверена, мы сможем найти для тебя подходящее время. Приходи завтра ко мне в башню, посмотрим, что я смогу сделать.

 Улыбка сползает с лица Моргаузы, как масло с горячей сковороды.

– Он – мой брат. Почему я не могу увидеть его прямо сейчас?

 Я театрально цокаю языком, хотя внутри все ликует. Конечно, я считала ее опасной, но Моргауза, как и Мордред, не будут делать грязную работу сами. И я уверена: при встрече Артур обнимет ее и будет говорить с ней по-доброму. Но я все равно преграждаю ей путь. Есть в этом что-то: обладать силой, которой прежде тебя душили.

– Мне так жаль. Но он и вправду очень занят. И к тому же скорбит. Сегодня никак не получится, но если ты придешь завтра…

– А каким правом обладаешь ты? – прерывает Моргауза меня, и голос ее переходит на октаву выше. – С чего ты не даешь мне пройти к брату?

 Я сохраняю спокойствие, хотя мне очень хочется рассмеяться прямо ей в лицо. Зато Моргана не сдерживается, и улыбка ее становится почти злой.

– Дорогая сестрица. – Она берет меня за локоть. – Разве ты не знаешь, с кем говоришь? С леди Элейн Шалот, ближайшим советником Артура. Он безоговорочно доверяет ее суждениям, и если ты попытаешься ее обойти… что ж, я бы не стала этого делать.

 Глаза Моргаузы метают молнии. Кажется, она в самом деле планирует обойти меня и прорваться в комнату Артура. Но, сделай она так, история эта разлетится по дворцу, а она не хочет таких слухов. Вместо этого она улыбается, но улыбка эта хрупка, как паутинные трещинки на холодном стекле.

– Что ж, хорошо. – Моргауза склоняет голову, и ее полные ярости глаза останавливаются на мне. – Мы поговорим завтра.

 Но, прежде чем уйти, она замирает и окидывает меня взглядом.

– Как радостно видеть тебя снова, Элейн. – Голос ее опять сочится патокой. – Власть тебе не идет, но не волнуйся, надолго она у тебя не задержится. Когда ты окажешься при моем дворе,