— Да, она замужем за Дэшфордом, — кивнул Энтони. — Это его второй брак, и, по ее словам, родственники заставили ее выйти за него, потому что он очень богат.

— Но… Энтони… — пыталась образумить его Мариста, однако брат не слушал ее.

— К счастью, — продолжал он, — Дэшфорд не возражает против ее романов, если они не мешают его отношениям с другими женщинами. Она мне нравится, и я хочу поехать в Лондон.

На мгновение Мариста оцепенела, не в состоянии двигаться, думать и говорить.

Пока она пыталась найти слова, способные убедить брата, он улыбнулся ей и, оставляя на ковре мокрые Следы, прошел к двери.

Оставшись одна, Мариста рухнула на кровать.

В голове у нее все перемешалось, и она никак не могла найти выход из лабиринта, в котором так неожиданно оказалась по милости брата.

Во-первых, Энтони привел в дом незнакомца, заплатившего астрономическую сумму, чтобы пробраться в Англию.

Во-вторых, обнаружилось, что лорд Дэшфорд женат и Энтони увлекся его женой.

«Можно ли хотя бы вообразить нечто подобное?» — вопрошала она себя.

Мариста была потрясена тем, что лорд Дэшфорд преследовал ее с такой беспрецедентной настойчивостью, в то время как его жена была вместе с ним в замке.

Потом она рассудила, что именно такого поведения и следовало ожидать от друзей графа.

Однако сейчас, когда их омерзительная развращенность коснулась лично ее и Энтони, Мариста чувствовала себя не только шокированной, но и оскорбленной.

И вновь она принялась во всем винить графа.

Ну почему, почему он не представил Энтони какой-нибудь симпатичной юной девице?

Впрочем, она знала ответ на этот вопрос — он был весьма прост: вряд ли незамужние девушки согласились бы остаться в замке у графа, а кроме того, он явно предпочитал общество своих ровесников и их жен, таких же безнравственных, как он сам.

Единственным утешением могло послужить лишь то, что, если лорд Дэшфорд действительно в понедельник уедет, его жене придется уехать вместе с ним!

Мариста отчаянно старалась придумать какие-то убедительные слова для Энтони, чтобы он не ехал в Лондон и не тратил зря деньги, доставшиеся ему ценой риска.

Вместе с тем она понимала, что он чувствует, не имея возможности модно одеться, и знала как нельзя лучше, что в некоторой степени ему труднее с этим смириться, чем ей или Летти.

На приеме они сумели показаться оригинальными и произвести определенный эффект, но второй раз у них это уже не получится.

На обеде, куда их пригласил граф, всем бы непременно бросилось в глаза, что платья их старомодны, и в первую очередь это не ускользнуло бы от самого графа.

Совершенно очевидно, что Энтони, как и его отец, ищет столичных удовольствий и хочет произвести впечатление в высшем обществе, а его представители, как и денди, уделяют немало внимания внешнему виду.

Мариста тяжело вздохнула.

Как было бы замечательно, если б Энтони смог закончить Оксфорд и подобно отцу поступить в конногвардейский полк.

Но сейчас Энтони лишен возможности купить место в полку, так что об этом не стоит и думать.

Внезапно, словно сам дьявол нашептал ей эту идею, Мариста вспомнила о картинах в замке, высоко оцененных другом графа.

«Теперь уже слишком поздно, даже если б я и захотела стать воровкой, а у меня нет ни малейшего желания ею становиться», — подумала Мариста.

Однако все ее существо восставало против чудовищной несправедливости: граф благодаря игре случая получил больше, чем рассчитывал, а ее семья вынуждена прозябать в нищете.

Мариста усилием воли заставила себя не думать о проблемах Энтони и сосредоточилась на непростом вопросе: как быть с их неожиданным гостем?

Брат сказал, он англичанин, но даже если это и правда, ни Ханне, ни Летти лучше не знать, откуда он взялся и что с ним связана какая-то тайна.

Размышляя над этим, она была вынуждена признать правоту Энтони: никто из соседей тоже ничего не должен узнать о незнакомце, иначе неизбежны расспросы.

В деревне знали обо всех, кто сюда приезжал.

Вылезти из дилижанса незамеченным было невозможно.

Поскольку новости здесь являлись редкостью, темой для пересудов служила любая мелочь, будь это чья-то курица, которая снесла лишнее яйцо, или чья-то, лошадь, потерявшая подкову.

Мариста рассчитывала, что сейчас, пока все заняты обсуждением графа и его гостей, никто не станет искать поводов для сплетен в Довкот-Хаусе.

Она полагала, мистер Толмарш не замедлит с отъездом, и все подумают, будто он остановился в замке.

Потом она вспомнила, что гости графа ездят в каретах, а не в дилижансах.

Возникла очередная сложность, и Мариста чувствовала, что скоро запутается в вопросах, на которые нет ответов.

Вставать в такую рань не было необходимости, но девушка решила, что лежать нет смысла, потому что она все равно уже не заснет.

Она выбралась из постели и раздвинула шторы.

Накануне, усталая, она заснула так крепко, что даже не слышала дождя.

А теперь воочию увидела последствия настоящей бури, разыгравшейся ночью.

Цветы в саду были сломаны, повсюду блестели лужи.

Море успокоилось, но над ним стлался туман; под его прикрытием лодки в предрассветный час легко проскользнули незамеченными в пещеры под замком.

Однако Мариста не могла избавиться от сознания того, что Энтони, как и все местные контрабандисты, напрасно рисковал, переплывая Ла-Манш летом.

Зимой, когда можно было уходить и возвращаться в течение длинных темных ночей, опасность значительно уменьшалась.

— Благодарю тебя, Господи, за то, что Энтони вернулся благополучно, — прошептала Мариста. — Но прошу тебя, сделай так, чтобы он больше этим не занимался.

В следующий раз его могут ранить.., или даже.., убить!

Ей по-прежнему не давала покоя мысль о таинственном мистере Толмарше, который — кто бы он ни был — заплатил фантастическую сумму за перевоз.

"Он, вероятно, и впрямь был в отчаянии, :

— решила Мариста, — от страха, что французы опять его схватят и бросят в тюрьму".

Ну вот, подумала она, на один вопрос ответ, вроде бы, отыскался.

Но тех, на которые ответов не было, оставалось гораздо больше.

Мариста оделась и прошла на кухню.

Ханна заваривала себе чай.

— Что-то вы раненько, мисс Мариста! — удивилась она. — Я-то думала, сегодня вы поспите Подольше.

Мариста села за столик.

— Утро такое чудесное, — молвила она. — Наверное, меня разбудило солнышко.