Вкус желчи наполняет мой рот, и крупная дрожь бьет при мысли, что он снова может приблизиться ко мне.

– Пусть будет пятьдесят миль.

Кев не оставляет без внимания то, что я дрожу всем телом.

– Рэйчел… – Его голос звучит супернежно, будто он разговаривает с напуганным ребенком. Возможно, я до сих пор остаюсь им. – Я в курсе, что мы не очень хорошо знаем друг друга, но я был серьезен, когда сказал, что мне можно доверять. Ты можешь рассказать мне, что происходит, я никому не расскажу. Клянусь! – Он приподнимает мою голову за подбородок одним пальцем, вынуждая смотреть на него. – Я не собираюсь осуждать. Я вижу, как ты напугана, и делаю все возможное, чтобы помочь, но было бы легче, если бы я точно знал, почему ты так его боишься.

Когда из моих глаз начинают литься крупные слезы, я расстраиваюсь еще больше. Боже, что со мной не так? В этом виноват один придурок. Он вызывает во мне множество эмоций, а я не готова к ним и не могу с ними справиться.

– Я не могу, Кев, – шепчу я. – Я правда доверяю тебе, но никому об этом не рассказывала, потому что если поступлю иначе, то случившееся станет еще более реальным, а я очень стараюсь оставить это позади.

Не раздумывая, он прижимает меня к себе, и я ловлю дежавю.

Боже, у Кева лучшие в мире объятия. Я знаю, что Фэй считает Кева самым скрытным из всех Кеннеди, но мой опыт с ним другой. В нем есть что-то такое, что позволяет легко говорить. Мы хорошо провели время вместе позапрошлым летом, и хотя все думают, что мы только трахались, на самом деле большую часть времени проводили за разговорами. Та ночь, которую он провел у меня, была одной из лучших в моей жизни. Мы говорили о втором шансе и необходимости меняться, но никто из нас не объяснял своих причин для этого. Он не любопытствовал, я не давила, и получилось идеально. Я знаю, все решили, что мы переспали. Но у нас не было секса. В ту ночь я спала лучше, чем когда-либо за последние несколько лет, в его теплых надежных объятиях.

Кев фантастически целуется и заставляет меня чувствовать, что я в безопасности и что обо мне заботятся, и часть меня желает, чтобы наши отношения переросли в нечто большее. Но этому не суждено случиться. Он не заинтересован во мне подобным образом, равно как и я в нем.

И он не заставляет мое тело трепетать и чувствовать себя живой, как это происходит с тем придурком.

Гребаная ирония. Запасть на придурка вроде Брэда – идиотизм, к тому же он по уши влюблен в мою лучшую подругу. Не знаю, что заставило меня забить на осторожность прошлой ночью. В глубине души я знала, что мне будет больно и что ситуация запутается еще больше.

Услышав его разговор с Каем о том, что я всего лишь своего рода эксперимент, помогающий ему справиться с чувствами к Фэй, я получила жестокий удар. И серьезный урон результативности моих попыток перезагрузки. Прошлая ночь была волшебной. В первый раз я по-настоящему позволила себе расслабиться с парнем. Позволила себе чувствовать, а не находиться в пьяном или неловком оцепенении. Я думала, что он тоже это почувствовал, потому что помню, как он ласкал мое тело и какие слова срывались с его губ. Я чувствовала себя желанной и обожаемой, но это была иллюзия. Жестокая шутка. Извращенный способ вселенной продолжать свои издевательства надо мной. Я чертовски сглупила. Я оказалась для него очередной удобной любовницей, и признаваться себе в этом больно. Нестерпимо. Сегодня я весь день плаваю в море боли, и мне некого винить, кроме себя. Я знала, что последствия окажутся неприятными, но проигнорировала все предупреждающие знаки, поддавшись небывалой похоти.

Мою самооценку снова смыло в унитаз. Волна ненависти к себе вернулась, и я, кажется, откатилась на пару месяцев назад. Самым простым было бы обвинить во всем придурка, но это моя вина. Мне нужно перестать давать парням так легко завести меня. Необходимо стать толстокожей.

– Я волнуюсь за тебя, – говорит Кев, по-прежнему прижимая меня к груди.

Я высвобождаюсь из его хватки, отчаянно пытаясь взять себя в руки.

– Не стоит. Со мной все будет в порядке. Ты и так достаточно мне помогаешь.

Он выглядит печальным.

– Фэй знает?

Я качаю головой.

– Я же говорила тебе. Никто не знает.

Его взгляд смягчается.

– Я, наверное, последний, кто мог бы это предложить, но как насчет разговора с терапевтом? Это анонимно, и никто не станет осуждать тебя. – Я качаю головой, но он продолжает. – Мой брат тоже очень сопротивлялся, но я знаю, что это ему в итоге помогло. Тебе тоже могло бы помочь.

Я знаю, что Фэй призвала Кая не бросать терапию, чтобы он смог справиться со всем дерьмом истории о его биологическом отце, и за минувшие годы она несколько раз говорила мне об этом. Она сама много лет ходила к психотерапевту из-за травмы, появившейся в результате какого-то происшествия с ней в школе в Уотерфорде, и она говорила, что ей очень помогло.

Когда-то мне хотелось поговорить с кем-то вроде терапевта. Кем-то нейтральным, кто смог бы помочь мне разобраться в происходящем. Но я не могла этого сделать, потому что он сразу привлек бы полицию. И это разбило бы сердце моей матери. Я не могу поступить с ней так. Не могу сломать ее.

Надеюсь, я достаточно сильная, чтобы оставить прошлое позади.

Я должна быть сильной.

Потому что, если не смогу забыть об этом, значит, он уже овладел моим будущим.

Брэд

Я не могу перестать обнимать ее. Боюсь отпустить, вдруг она волшебным образом исчезнет. Я все еще боюсь, что она окажется ненастоящей, хотя тепло и спокойствие, исходящие от ее тела, говорят об обратном.

– Я так скучал по тебе, мама… – Прижимаю ее к себе, ее голова едва касается моей груди.

– Ох, милый. И мы все скучали по тебе. Я так волновалась.

Ей удается высвободиться из моих цепких объятий. Обе руки касаются моего лица, и она крепко сжимает мои щеки.

– Рада видеть, что ты замечательно выглядишь. Вы все выросли. Дай-ка рассмотреть тебя. – Она отступает назад, восхищенно оглядывает. – Такой высокий. Красивый. – Мама берет мои руки в свои. – Я так горжусь тобой и рада, что ты держишься намеченных целей. Не проходило и дня, чтобы я не думала о тебе. Оставить тебя было самым трудным решением, которое мне приходилось принимать, все случилось так быстро, и я волновалась, что недостаточно понятно объяснила тебе. Было до невозможности сложно уехать, но я не хотела, чтобы преступления отца омрачили твое будущее. Я не стала спорить с тобой, потому что слишком сильно люблю. Надеюсь, ты это знаешь.

Бывали дни, когда я чувствовал себя подавленным и несчастным, убеждая себя, что мама любит моих сестер больше, чем меня, иначе как она могла бросить меня без единого возражения, но сейчас я не собираюсь признаваться в этом. Я не стану усиливать ее чувство вины и прибавлять забот. В глубине души я всегда знал, что мама любит меня. Мы всегда были очень близки, и я сомневался в ней только потому, что мне было очень больно. Я очень скучал.