Вова почти беззвучно открыл старые деревянные рамы. В лицо дохнуло влажной ночной прохладой. Шум дождя сделался сильнее, как и сердцебиение.

Выбраться на крышу через небольшое окно оказалось не так-то просто, тем более металлочерепица, сильно скользившая под кроссовками, чуть не закончила его романтическую авантюру бесславным падением со второго этажа. Но все обошлось: парень смог удержаться за шершавую стену и восстановить равновесие, после чего благополучно спрыгнул на землю.

Вокруг царила сырая темень. Не наблюдалось ни уличного фонарика, ни зажженного окна. Низкие тучи сводили на нет естественное свечение ночного неба. Хорошо, что идти совсем недалеко, подумал Вова, ежась под крупными холодными каплями.

Дорожки на участке, устланные каким-то плетеным материалом, делали шаги почти бесшумными. Только дождь шуршал в листве и траве.

Легко перемахнув через разделяющий участки заборчик, парень сквозь зубы чертыхнулся: чуть не затоптал какую-то грядку. Все проклятая темнота. Даже тропинки никакой не разобрать. Что ж, придется идти наугад и надеяться, что Лидия Степановна не останется после его вылазки без урожая.

Земля была мягкой и, если бы не посеянная учительницей газонная трава, превратилась бы в топкую грязь под напором непогоды.

Домик, слившись с окружающей темнотой, безмолвствовал. Могло ли быть иначе во втором часу ночи под крышей Таиной матери, тем более в столь беспокойные дни? Вряд ли.

Владимир запрокинул голову, вглядываясь в очертания второго этажа. Треугольник крыши, которая являлась потолком Таиной комнаты, располагался к нему боком. Значит, окно, в которое можно пробраться, находится слева. Но каков его размер? Вспомнить не удавалось. В моменты встреч с девушкой он как-то не обращал внимания на такие вещи. Выход один – пойти и проверить.

Прямо перед ним, под выступающим свесом крыши, стояла небольшая скамейка. Забравшись на нее, парень потянулся и легко достал ладонями до шершавых досок над головой. Удовлетворенно хмыкнул, мысленно еще на шаг приблизившись к цели. Потом снова сошел на землю и осторожно, стараясь не шуметь, передвинул лавку примерно на метр вперед, поближе к концу свеса. Подтянуться и забраться наверх было бы намного проще, не будь черепица мокрой и скользкой. Но особо размышлять над этим Вова не стал. Просто снова залез на скамейку, покрепче ухватился за край козырька, чуть повис, проверяя, не обломится ли чего под его весом, и, убедившись в надежности конструкции, подтянулся. И тут парню повезло: прямо перед его носом из черепицы торчало какое-то металлическое кольцо. Не медля, Вова вцепился в него одной рукой, и это здорово помогло затащить свою показавшуюся невероятно тяжелой задницу на узкую площадку козырька. Можно было выдохнуть. Теперь дело за малым: обогнуть угол дома, отделяющий его от заветного окна. Даже если рама окажется слишком маленькой и не получится протиснуться в комнату к Тае, можно будет хотя бы взглянуть на нее или даже поговорить. Осторожно, стараясь не поскользнуться, Владимир стал продвигаться в нужную сторону. Медленно, шажок за шажком. А когда достиг угла, остановился и ощупал стену за ним. Деревянная рама попала под пальцы почти сразу, и Вова сделал еще один шаг, что позволило тихонько постучать костяшками пальцев в стекло. И только сейчас парень запоздало подумал о том, что девушка может либо не услышать стук, либо испугаться и позвать мать. Тогда уж проблем точно не оберешься.

Он замер, вслушиваясь. Сначала лишь шелест дождя касался слуха, но потом к нему присоединился еще какой-то звук, тихий, едва уловимый. А потом окно чуть приоткрылось и раздался знакомый шепот:

– Вова? Ты чего тут делаешь? Ты знаешь, сколько сейчас времени?

Это было не совсем то, что парень хотел услышать в знак приветствия, но всяко лучше, чем перепуганный крик.

– Знаю. Впустишь? – прошептал он в ответ.

– Подожди, я сейчас.

Снова что-то зашуршало, потом окно раскрылось шире, и из него высунулась девушка.

– Давай руку, тут скользко, – предупредила она, крепко хватая его мокрые пальцы. – Не торопись.

Вова сгруппировался, нащупал ногой самый край карниза, чтобы понять, как можно перебраться прямо к окну. А потом неловко переместил корпус влево, за чертов угол дома, чуть не порвав и без того промокшую рубашку. Таисия буквально втащила его в окно, после чего плотно закрыла створки.

– А ты сильная, – улыбнулся Владимир, потирая ноющую руку. В комнате было темно, и он не мог сказать, какое сейчас выражение на лице Таи – радостное или не очень.

– А как же, каждую ночь ведь парней в окно затаскиваю, – то ли пошутила, то ли огрызнулась девушка. Потом подошла совсем близко, осторожно потрогала Вовины плечи. – Да ты же весь промок! И дрожишь…

Ее ловкие пальцы принялись быстро расстегивать пуговицы на мокрой рубашке, потом стянули ее вовсе.

Парень, затаив дыхание, застыл. По спине и рукам побежали мурашки, волоски на груди, казалось, встали дыбом. Живот приятно свело. Таисия всем телом прижалась к нему, крепко обвила руками шею. Ее кожа показалась замерзшему Вове горячей, будто девушку мучила лихорадка. Он открыл было рот, чтобы спросить, как она себя чувствует, как провела последние дни, но Таисия опередила его, горячо зашептав:

– Я так рада, что ты пришел. Так рада…

Он ничего не ответил, только нашел ее губы своими.

Время потекло по-иному. Секунды будто останавливали свой бег, когда губы соединялись поцелуями, и, наоборот, бешеным пульсом стучали в висках, когда Тая расстегивала его джинсы, а он высвобождал ее из ночной рубашки.

Пахло сырым деревом и дождем. Темнота стала почти ощутимой. Вова потянулся было к небольшой лампе, которую заметил на столике, чтобы сполна насладиться видом обнаженного девичьего тела, но Тая остановила его легким, но убедительным движением:

– Не надо. Так намного лучше.

Кровать, на которую она увлекла его, была жесткой и узкой, но сейчас казалась самой удобной на свете. Подушка еще хранила тепло и запах волос своей хозяйки. Вова не смог сдержать стона, когда мягкая Таина рука забралась ему в джинсы и принялась нежно, но нетерпеливо ласкать.

– Возьми меня, – шептали в самое ухо обжигающие губы.

Его не нужно было просить, он хотел ее, наверное, с того самого момента, как впервые увидел, такую веселую и яркую, как тот летний день, когда это случилось. Хотел, хоть и не отдавал себе в этом отчета. Поэтому и плохо спал, и постоянно грызся с матерью, и решился на сегодняшнюю авантюру. И только теперь, когда он был на ней и в ней, осознал этот простой, но не дававший покоя факт.

Когда все закончилось, Тая почти сразу уснула, обняв его влажную, тяжело вздымающуюся грудь. А он просто лежал,