– С убийством подельника не спеши. Поведай-ка все о банде после ее разгрома. Ну, и о том, как вы три года назад собирались то у Кашкиных, то в домике обходчика, нам тоже интересно.

Аграновича еще раз передернуло:

– Хорошо, я все скажу. В конце девяностых против нас началась тотальная война. Перестреляли почти всех. Кто остался в живых, думаю, вы уже навели справки. Больше всего подвигов числилось за Георгием. Ему грозило пожизненное, мне – тоже немалый срок. Оставшиеся в живых собрались на последний сход и решали, что делать с «общаком». Мы не сомневались: наши счета заблокированы, мы обложены, как волки. Правда, у нас оставались наличные, да только хорошую жизнь на них купить было нельзя. Димка Окороков, по кличке Окорок, сказал:

– Вы все можете смываться с чистой совестью до лучших времен. «Общак» я пристрою. Один мент припрячет его. Жаль, тогда мы не спросили фамилию этого мента, – он смахнул капли пота. – Впрочем, Окорок заслуживал доверия. Его родной дядя, известный в Крыму адвокат, обещал отмазать племянничка, поэтому Димка скрываться не собирался. Он рассчитывал немного посидеть в КПЗ, а потом отправиться при помощи родственника на все четыре стороны. Мы подумали: это лучший вариант. Однако в жизни все гораздо сложнее, – он вздохнул и задумался.

Константин очень внимательно слушал заключенного. Несмотря на серию убийств и дерзких налетов, а также долгое пребывание в банде, славившейся кровавыми делами, Агранович производил впечатление интеллигентного человека, неизвестно как оказавшегося в наручниках. Изучив его биографию, Скворцов узнал: мужчина имел два высших образования – техническое и педагогическое. В эпоху развала Союза ни одно из них не принесло хорошего дохода, а на руках тогда еще порядочного гражданина оставались двое детей. С Волоховым они вместе посещали тренажерный зал, там свели знакомство и придумали, как зарабатывать деньги – быстро и много. Майору также было известно: Агранович практически не участвовал в убийствах, но не потому, что падал в обморок при виде крови или в нем пробуждалось чувство жалости. Просто травма спины, полученная еще в детстве, порой заставляла его падать на землю и кататься от боли. Зато этот чернявый интеллигент был мозгом банды. Каждое преступление им тщательно обдумывалось.

– Продолжайте, – обратился к заключенному Павел. – Что же случилось дальше?

– Окорок передал менту деньги, так я думаю, а потом его взорвали в машине, – вещал Агранович. – Мы с Волоховым узнали об этом, когда были в бегах. Более осторожный Георгий сразу отыскал продажного пластического хирурга, за хорошие бабки перекроившего ему лицо. Я же не стал этого делать. Моя травма все равно выдала бы меня с головой.

– Это верно, – поддакнул Константин.

– Меня сцапали в Питере и посадили, – продолжал мужчина. – Георгию же удалось пробраться в Турцию и там прожить несколько лет. Он постоянно поддерживал связь с двумя нашими дружками, получившими условные сроки, и передавал мне весточки в тюрьму. Это Волохов на последние деньги подкупил кого следует и организовал мне побег. У него давно возникли мысли: гибель Окорока не случайна. Милиционер прикарманил денежки и отправил беднягу на тот свет. Мы решили встретиться в Мидасе и постараться отыскать «общак». Георгий вернулся из-за границы и поселился у троюродной тетки, жившей в какой-то богом забытой российской деревне. Там он и свел знакомство с неким Кашкиным, вконец спившимся бывшим офицером. Напоив его в каком-то трактире, он выведал все, что требовалось. Нашего главаря обрадовало и поразило одно обстоятельство. У жены этого олуха родственники проживали в Мидасе. Волохов пару раз покрутился возле их хибары, увидел Василису, и несчастное выражение ее лица сказало о многом. Она до смерти устала от жизни с алкоголиком, и любой мужик, распахнувший ей свои объятия, встретил бы с ее стороны тепло и понимание. Татарин не мог такого упустить. Он дождался удобного случая и отправил неудачливого супруга на тот свет.

У Константина задрожали руки:

– То есть Кашкин не виноват в том, что сгорел дом?

Рассказчик усмехнулся:

– Разумеется, нет. Перед уходом Вани и Василисы к мертвецки пьяному хозяину, которого он сам накануне и накачал, наведался Георгий и бросил на перину пылающий спичечный коробок. Дом вспыхнул, как факел. Сгорело все добро. Что должна была делать после этого Василиса? Естественно, возвращаться к родителям. Так и случилось. Она пожила немного с матерью, поняла, как трудно растить сына одной, особенно в таких поселках, как Мидас, и тут на сцене появился Волохов. Он не собирался долго кантоваться у этой бабы, но она вцепилась в него, как клещ, сразу поверив всему, о чем он наговорил. Чтобы удержать его возле себя, даже родила несчастного больного ребенка. Татарин немного отстроил пристройку, и мы стали собираться там по вечерам. Все шло хорошо, пока не вмешался старший сынок Василисы. Чутье не подвело парня. Он сразу разглядел в гражданском муже матери бандита и прямо высказал это им обоим. Конечно, у Волохова чесались руки расправиться с мальчишкой сразу, но это вызвало бы подозрения. Мы не вышли на след мента, «кинувшего» нашу банду. Я предложил собираться в заброшенном доме на железнодорожном узле. Иван усек это и стал следить за нами с фотоаппаратом.

– И Татарин все же убил мальчика, – подсказал Киселев. На его удивление, Агранович покачал головой.

– Сейчас бы я не стал это скрывать, но Георгий не убивал парня. Он заметил, как Ваня, притаившись на крыше стоявшей электрички, пытается что-то заснять, вышел из домика, влез на крышу и погнался за пасынком. Татарин хотел лишь отобрать фотоаппарат. Ваня поскользнулся и упал под колеса поезда. Волохов даже не прикасался к нему. Это был несчастный случай.

Скворцов и Киселев не стали спорить. Действительно, в данных обстоятельствах Аграновичу не имело никакого смысла говорить неправду. И Кашкин, и Волохов покоились в могилах.

– А кто же пристроил под колеса самого Татарина? – поинтересовался майор.

Заключенный пожал плечами:

– Мне бы самому хотелось это знать, как и остальным ребятам.

– И что, нет никаких предположений?

Бандит улыбнулся, показал кривые желтые зубы:

– Все понимали: его убийца – тот мент, который присвоил наш «общак». Незадолго до гибели Волохов вышел на него.

– И никому не сказал, кто это?

Агранович усмехнулся:

– Видать, хотел сделать сюрприз. Мы в курсе, что мент назначил свидание возле железнодорожного узла. Он поклялся вернуть деньги, только умолял делать все очень осторожно, так как боялся засветиться. Вот почему Георгий не назвал его имени и фамилии, не привел его к нам и отправился на встречу один. Это стоило ему жизни.

– Как же он вообще на него вышел? – спросил Константин.

Заключенный снова передернул худыми плечами:

– Сказал, случайно.

– А почему вы зарыли его труп и обманули Василису, что ее гражданский муж скрылся в неизвестном направлении?

– Потому что хотели посмотреть, кто будет крутиться возле ее дома, – ответил мужчина. – Вы же сами иногда дезинформируете преступников, если не уверены, что они не сомневаются в гибели жертвы. Когда этот негодяй пристроил его под поезд, была кромешная темень. Вам известно, как темны южные ночи. Естественно, любой на его месте сразу бы убежал.