И он начинает готовить… Делает что-то… Мокрушин не видит что – он почти без сознания… Ощущает только боль и полный хаос в голове… Но у него такое ощущение, что сероволосый буквально копается в его теле руками, словно долбаный филиппинский хилер! И делает… делает… ЧТО ОН ДЕЛАЕТ?!

В этот самый момент нечто чужое и могучее буквально вламывается в его сознание, вышибая личность Мокрушина куда-то на задворки, и по-хозяйски занимает ее место…

* * *

Когда Мокрушин потерял сознание, блондина усадили на сиденье рядом и тоже подключили к аппарату, установив электроды только на голову. Он, псионик, должен был работать на прием, разбираясь в хаосе образов, всплывающих в мозгу директора телекомпании, и вычленяя из них главное.

С ментальным блоком какое-то время пришлось повозиться. Но «мемоскан» был поистине революционным аппаратом, изобретенным учеными АПБР совсем недавно, на основе прибора профессора Воскобойникова, извлеченного из его бункера. «Мемоскан» мог взламывать даже самую совершенную защиту мозга от пси-воздействия и добираться до воспоминаний (пока лишь до сравнительно недавних), защищенных не только ментальным щитом, но и такими естественными блоками, как ретроградная амнезия или болезнь Альцгеймера.

Блондин знал, что делать, – он уже не в первый раз управлял этим прибором, да и пси-способности у него были изрядные. На весьма хитрый и многоуровневый ментальный блок у него ушло около десяти минут. Ничего удивительного, что его не удалось вскрыть без прибора – ставил его, похоже, мастер своего дела, но никак не Мокрушин. Сделанный параллельно анализ крови пленника показал, что способности Измененного у него отсутствуют в принципе.

Дальше пошло проще. С помощью «мемоскана» блондин листал последние воспоминания Александра Леонидовича, как посты на страничке в соцсетях – от самых последних к более ранним, к тому моменту, когда появился некто, поставивший Мокрушину ментальный блок. Пусть даже самого пленника заставили все забыть, «мемоскан» это воспоминание обнаружит…

Вот! Кажется, оно! Блондин остановил «прокрутку» и остановился на конкретном фрагменте памяти Александра Леонидовича. Его ошеломление и испуг стали отсечкой. Псионик через «мнемоскан» теперь полностью воспринимал картину памяти пленника, преобразовывал ее в своем мозгу в понятные образы и выводил их на монитор прибора. Лицо… Лицо визитера, к немалой досаде присутствующих, было как в тумане, будто человеческая память просто не смогла его в себе удержать. А вот то, что делал этот неизвестный, было очень странно, если не сказать больше.

Но пока псионик, а вместе с ним и все остальные пытались истолковать странный образ, возникший на мониторе, ситуация резко изменилась – пленник открыл глаза. Первой заметила это женщина, и рот на ее изумленном лице принял форму буквы «О». Однако сказать она ничего не успела – заговорил Мокрушин. Только голос был вовсе не мокрушинским, а принадлежал хорошо знакомому кое-кому из присутствующих экстрасенсу Мальцеву.

– Добрый день, господа! Я знал, что у вас хватит энергии и ума, чтобы вскрыть мой ментальный блок. Браво – я в вас не ошибся! Хотите знать, что я делал с этим отжившим? Сейчас узнаете. Я за последнее время много чему научился. Постиг и кое-какие области биоинженерии – например, научился встраивать неживое в живое без оперативного вмешательства и без потери функциональности обеих частей. Заинтриговал? В общем, вам небольшой сюрприз, господа, – этакая ловушка для умных. Прощайте!

Сивакин побелел как полотно и хотел выкрикнуть водителю приказ остановиться, но не успел – на месте едущего по Варшавскому шоссе лимузина возникла дымно-багряная опухоль взрыва, разметавшего по окрестностям обломки машины вместе с кусками плоти ехавших в ней людей.

Питерская Зона

Шатун чувствовал себя довольно-таки паршиво: болело почти все тело (где ушибы, где ожоги), продолжало зверски знобить от последствий атаки фризера, во рту стоял мерзкий привкус и постоянно тошнило. До кучи он устал как собака, и ушибленная правая коленка плохо сгибалась, мешая нормально идти.

Ситуацию усугублял его донельзя подозрительный вид. Сталкеру требовалось срочно умыться и переодеться во что-нибудь чистое и целое. С одеждой как раз была напряженка: задумывая свой безумный прорыв мимо заправки, Шатун, чтобы предельно облегчить рюкзак, избавился от всего, что не считал предметами первой необходимости. Запасная одежда попала под эту категорию, и теперь ему оставалось только локти кусать: футболки и смены белья для его целей было категорически недостаточно.

Да, был вариант попытаться отыскать поблизости и ограбить магазин одежды: вряд ли он сейчас охраняется. Если судить по навигатору, в окрестностях находилось сразу несколько здоровенных торговых центров, но сталкер не рискнул туда соваться. Во-первых, он знал такие магазины – попадал в них несколько раз. Ему, жителю маленького городка, эти гиганты представлялись чудовищно запутанными лабиринтами, в которых можно бродить часами и не отыскать того, что тебе нужно. К тому же все они находились слишком близко от места катастрофы, и когда прибудет «кавалерия» Новых, находиться тут – последнее, чего бы ему хотелось. Нет, чем большее расстояние он оставит между собой и полыхающей заправкой, тем лучше.

Надо было срочно найти укрытие, чтобы дождаться ночи. Наиболее подходящим для этого местом представлялось Серафимовское кладбище. Туда он и направился, огибая по большой дуге пылающий перекресток, на котором учинил такой разгром. Сталкеру повезло никого не встретить – очевидно, все окрестные Измененные, в том числе и боевая бригада Сида, в данный момент пытались совладать с пожаром и разобраться, что же произошло на заправке. Если повезет, они сочтут сталкера мертвым – ведь труп читающего на водительском сиденье «Дискавери» наверняка сгорел в угли в таком-то аду. И тогда охота на него прекратится. Но, если честно, в подобное развитие событий верилось не слишком: это все же Новые, а не обычные бандиты с большой дороги. А если подключится Сид… Просекут, гады, как пить дать просекут! Но Шатун по крайней мере выиграл себе немного времени – единственный положительный эффект от устроенной им катастрофы. В остальном – одни минусы.

Когда, с великими предосторожностями завершив свой обходной маневр, сталкер добрался наконец до внешней кладбищенской ограды, его состояние было таково, что прямо хоть сейчас присоединяйся к давно и покойно «отдыхающим» от земных забот местным обитателям. К счастью для Шатуна, вход на кладбище находился совсем рядом – непосредственно с Богатырского проспекта. Туда он и поспешил нырнуть с видимым облегчением. И только оказавшись в сотне метров от входа, он позволил себе ненадолго остановиться, перевести дыхание и хлебнуть минералки из припасенной в рюкзаке бутылки, несколько смягчив прохладной водой саднящее горло и чуть пригасив сжигающую его жажду.

С каждой минутой кладбище казалось ему все более привлекательным убежищем. В конце концов, там есть церковь Серафима Саровского, которая почти наверняка пустует – Измененные к религии абсолютно равнодушны. Правда, Шатун слышал, что некоторые из них умеют высасывать из подобных мест накопленную там пси-энергию. Ну так Питер под их властью уже не один месяц – наверняка уже все сдоили… Итак, церковь. Если она есть, то должны быть и хозяйственные постройки при ней. А значит, воду здесь наверняка можно найти, да и с одеждой скорее всего вопрос решится. Такие размышления не только подняли Шатуну настроение, но даже, казалось, сил прибавили. Поэтому когда он, двигаясь на юг по главной аллее, добрался до часовни Георгия Победоносца и мемориала воинам-интернационалистам, то хромал уже меньше, да и тошнота слегка отпустила. Вот она – сила позитивного мышления!