Через пять минут после начала столярных работ Валдаев едва не зарезался насмерть кухонным ножом (ни у кого не нашлось перочинного). Звонко матерясь, он охлаждал рану в ледяной воде Саманкуля. Затем за дело сноровисто взялся Матвей. Но и он вскоре с воплями сдался, отхватив себе полруки (возможно, рана была менее серьезной, но, если судить по вою и причитаниям М.Д., он себя основательно изувечил).

Мучения столяров прекратила О.В. Она заявила, что в понедельник сюда прибудет новая группа отдыхающих, так как в разгар сезона вилла не простаивает ни одного дня. И все, что нам нужно, – дожить до понедельника.

И мы смирились. Во-первых, А.И. не терял надежды все-таки найти Ингу, которая нас мистифицирует. Во-вторых, никто так и не предложил разумных способов бегства с виллы (кроме идиотской затеи уплыть, используя в качестве весел ветки с крышками).

Остаток нервной субботы мы провели в полном нравственном изнеможении. Ни о каком тренинге не могло быть и речи. Все попытки О.В. вовлечь нас в деловую игру встречали буйный отказ: «Вы что! Здесь такое творится! Какой к черту тренинг! И вообще, куда вы нас заманили!»

Бедняжка! О.В. оказалась во всем виновата. А ей еще и перед начальством отчитываться о выполненной работе! А разве она ее выполнила?

Народ усиленно строил предположения, кто убил Ингу. Валдаев с навязчивостью банного листика приставал ко всем с вопросами. Он, как выяснилось, тоже мент. Но не майор, а капитан.

Так, предлагаю внятные версии, кто и за что убил нашу стервозную блондинку:

1. Тимур. Из ревности.

2. Матвей. Она его окончательно достала намеками на мужскую несостоятельность.

3. А.И. За то, что разлагает коллектив.

4. Каримбек. Не похвалила его жаркое из баранины.

5. Олеся. За несправедливые обвинения (Олеся якобы рылась в ее вещах).

Всем остальным – мне, О.В., Агнессе, Саше и Илье – не сумела придумать мотивов убийства Инги. Но это не значит, что они не существуют! И потом. Я не верю, не верю, не верю, что Инга мертва! Наверное, прав А.И. – она над нами издевается…»

Горячие сердца и профессиональный азарт не позволяли Валдаеву и Здоровякину расслабленно наблюдать за событиями. Они напряженно искали объяснения случившемуся.

Красно-розовый шар солнца повис над горой, обещая ранние сумерки. Илья и Александр методично мерили шагами землю, слоняясь туда и обратно по небольшому плоскому участку берега. От воды веяло ледяной стужей.

– Итак, что мы имеем? – размышлял вслух Саша. – Потенциальная жертва – Инга Антоновна Сошенко, двадцати шести лет. Руководитель отдела по работе с клиентами. Блондинка с великолепным бюстом, изумительными ногами, премилым носиком, пухлыми губками…

– Саша, не увлекайся!

– Ну, в общем… Характер у девушки, как мы успели заметить, сильный. На окружающих оказывает такое же приятное воздействие, как нервно-паралитический газ.

– Стерва, короче.

– Да. Переходим к потенциальным убийцам. Номер первый. Аркадий Игоревич Лунской, сорок пять лет. Владелец крупного и успешного рекламного агентства «Кенгуру». Властный, деловой мужик, привыкший командовать людьми, ворочать миллионами, хватать с неба звезды.

– Инга была его любовницей?

– История об этом умалчивает. Никто не способен дать внятный ответ. Но все признают, что Лунского и Ингу связывали необычные отношения. Между ними мелькала искра. Что-то у них, наверное, было… Номер второй. Тимур Забродин. Двадцатидевятилетний руководитель юридического отдела. Лощеный самовлюбленный типчик с маникюром и модельной стрижкой. У глупых девиц такие красавчики вызывают восторг, у мужчин – рвотный рефлекс.

– Да ладно тебе. Нормальный парень. Просто с маникюром.

– Нормальный парень с маникюром – это гей, – с глубокой убежденностью сказал Валдаев. – Вот скажи, я нормальный парень?

– Ты классный, – кивнул Здоровякин.

Валдаев вздрогнул. Он не ожидал подобной оценки. Он уже приготовился услышать – «скотина ты порядочная», ну, максимум – «третий сорт – не брак». А тут такие дифирамбы!

– Только раскабанел неимоверно. Пузо вон висит, – добавил Здоровякин.

– Ах ты лягушка парнокопытная! Ну ладно. Короче, есть у меня маникюр?

Илья с сомнением посмотрел на лапы Валдаева. Какой там маникюр! Там, гляди, и пальца можно было недосчитаться, после сегодняшних попыток Валдаева выстрогать весло из бревна!

– Нет, – подтвердил Илья. – Нет у тебя маникюра.

– Вот видишь! – учительским тоном произнес Валдаев. – Вот видишь. Итак, номер третий. Матвей Денисович Силютин, сорок лет. Первый зам, директор по маркетингу. Колоритный мужик! И статью, и голосом – Борис Годунов из одноименной оперы Хренникова[3].

– Чьей оперы? – не поверил Здоровякин.

– Ну, Тихона Хренникова. А что?

– Нет, серьезно, у него такая фамилия? – заржал Илья.

– Ты дурень! Это ж известный композитор! Столько всего прекрасного сочинил! «Руслан и Людмила»[4], «Лебединое озеро»…[5]

– А-а… «Лебединое озеро» я люблю. Но фамилия, согласись…

– Соглашаюсь. Фамилия звучит как эвфемизм.

– Как что?

– О господи, с каким непроходимым тупицей я связался! – сокрушенно воскликнул Валдаев. – Эвфемизм – замена грубого или непристойного выражения более мягким.

Минуты три Илья молчал. Усиленно превращал фамилию великого композитора, сочинившего, по утверждению Валдаева, «Лебединое озеро», из эвфемизированной в первозданную.

– Лицо попроще сделай, – вздохнул Валдаев. – Итак, Матвей Силютин. Подвергался моральным преследованиям со стороны Инги и жутко ее ненавидел.

– Откуда ты знаешь?

– Агнессочка нашептала на ухо. У Силютина был с Ингой кратковременный роман, а попросту – секс, и с тех пор девица трубит на каждом углу, что механизмом Силютина только муравьиху и удовлетворять.

– В смысле?