Это было невыносимо, изводило ее, не давало спокойно жить. Лина чувствовала, что Митя не принадлежит ей целиком. Часть его души всегда закрыта от нее! Она хлестала себя по щекам, пытаясь сосредоточиться, рисовала в блокноте, который прятала в ящике для белья, наматывала бесконечные круги по комнате, чтобы успокоиться. Но день ото дня становилось только хуже.

А если однажды Нина Сергеевна решит, что Лина не пара ее сыну? Ангелина точно знала: когда-нибудь наступит тот черный день, когда это обязательно произойдет. В ее жизни все всегда заканчивалось плохо – даже то, что хорошо начиналось. Она недостойна счастья – никчемная, неумелая, замкнутая девица с темным прошлым.

Лина говорила всем, что ее воспитывала сначала бабушка, а потом, когда бабушка умерла, – тетка, так как родители разбились в автокатастрофе. Лина лгала, но люди верили, сочувственно кивали. Нина Сергеевна тоже кивала. Но запросто, в любой момент, могла решить покопаться в той полузабытой истории. И тогда наружу вылезла бы зловонная, мерзкая правда. Свекровь узнала бы, что Лина – дочь преступника, самоубийцы-висельника и жалкой сумасшедшей пьянчужки.

Разве такая женщина должна находиться рядом с Митей? Разве она достойна ее сына?! Ангелина и сама прекрасно знала ответ. И Митя непременно прислушается к совету матери. Муж поразмыслит и бросит ее – вот чем все кончится. И с каждым днем эта вероятность становилась все более реальной.

Каждый раз, когда Митя возвращался с работы, когда он звонил ей по телефону, Лина сжималась, съеживалась и ждала, что он скажет: «Ты отвратительная лживая гадина! Убирайся из моего дома и из моей жизни!» Она почти слышала эти слова, они четко и ясно, раз за разом звучали в ее сознании.

Выход был только один. Только один… Лина знала: лишь это поможет им с Митей сохранить любовь. Поможет уберечь их от разрыва, от развода.

Нина Сергеевна мешала. А раз так, ей следовало уйти и оставить их в покое.

Решение было очевидным, однако Лина никак не могла составить план: у нее не получалось сообразить, что и как следует сделать. Когда она начинала обдумывать все, мысли путались, начинала болеть голова. Ее мучила бессонница, вернулись кошмары, и Лина, с великим трудом заснув, просыпалась, крича и плача, пугая себя и Митю.

Время шло, ничего не придумывалось, и Нина Сергеевна все чаще смотрела на нее с подозрением. Ее улыбка стала тонкой и многозначительной, а взгляд – лукавым. Лина была уверена: свекровь узнала, все разнюхала про нее! И вдобавок догадалась о ее планах – прочла по лицу, подслушала мысли. Скоро, совсем скоро она расскажет обо всем Мите, и тогда…

Все случилось вдруг, само собой. И оказалось гораздо проще, чем Лина могла предположить.

Они с Ниной Сергеевной постоянно забегали друг к другу в гости, потому что жили в одном доме на разных этажах. Митя купил квартиру в доме, где жила мама – как же иначе?

В день, когда все произошло, свекровь вздумала покрасить волосы. Вечером ей нужно было идти на юбилей к подруге, а ее парикмахерша, как назло, уехала в отпуск. Но Нина Сергеевна решила, что они с Линочкой и сами прекрасно со всем справятся – ничего страшного. Так она и сказала снохе. Ангелиночка художник, руки у нее чуткие, поэтому все отлично получится, тем более стрижка короткая.

Лина улыбнулась и согласилась – она всегда и во всем соглашалась и с Митей, и с его мамой. Кисточкой аккуратно намазала краску на волосы, надела шапочку для душа, намотала сверху полотенце.

А потом Нина Сергеевна захотела принять ванну. Почему бы и нет? Пока краска «схватывается», как она выразилась. Ангелиночка пусть идет к себе, отдыхает, а она поставит таймер и смоет краску через сорок минут.

И снова Лина улыбнулась и согласилась. Закрыла за собой дверь и ушла. Вернулась к себе, и тут как раз позвонил Митя. Они поговорили минут пять, а когда Ангелина положила трубку, то уже знала, что ей делать.

Тихо, никем не замеченная, она вернулась в квартиру свекрови. Если бы Нина Сергеевна еще не была в ванной, а расхаживала по квартире и спросила, зачем Лина вернулась, она просто сказала бы, что решила прийти и посмотреть, как легла краска, помочь уложить волосы. Или сказала бы еще что-нибудь – все, что угодно. Свекровь бы поверила.

Но старуха уже лежала в наполненной ванне. Дверь оказалась не заперта на задвижку, и это, несомненно, был знак судьбы. Лина осторожно заглянула внутрь и увидела Нину Сергеевну с тюрбаном на голове. Глаза блаженно прикрыты, в воздухе растекается нежный ванильный аромат: запах ее любимой пены для ванны.

Рядом, на стиральной машине, – сотовый телефон: свекровь, как и собиралась, поставила таймер, чтобы вовремя смыть краску. Тут же и фен: подсушить волосы и оценить получившийся результат.

Все, что оставалось сделать Лине, это воткнуть фен в розетку и бросить его в воду. Благо шнур был длинный, а розетка расположена близко к ванне. Она проделала это быстрым и точным движением – старуха и сообразить-то ничего не успела. Только собралась было улыбнуться, увидев стоящую возле ванны невестку, да и то не смогла.

Нина Сергеевна отправилась на тот свет со свежевыкрашенными волосами, подумала тогда Лина и еле-еле удержала внутри подступивший к горлу безумный хохот.

Никто не видел, как она входила в квартиру свекрови, не видел, как выходила обратно. Вернувшись домой, Ангелина легла в кровать, моментально заснула и проспала до самого вечера. Нину Сергеевну обнаружил Митя: придя с работы, он, как обычно, заглянул к мамочке…

Лина плакала и убивалась едва ли не больше его самого. Она и в самом деле страдала, даже скучала по свекрови, ведь та была доброй и хорошей, если не считать того, что отнимала у нее Митю.

Общее горе еще больше сблизило супругов, и Лина лишний раз убедилась, что все сделала правильно, как и должна была. Теперь Митя принадлежал только ей.

Так и было, пока в его жизни не появилась эта мерзавка.

Стелла.

Стоя посреди комнаты, глядя в тот угол, где исчезло кольцо Нины Сергеевны, Лина думала: а что, если Митя возьмет и уедет? Что, если фирма, карьера, свобода от чудаковатой жены – это все, что ему нужно? Локко заберет ее и тем самым развяжет Мите руки?

Мысль показалась острой иглой, которая вонзилась в нее, нащупав самую болезненную точку.

Все это время, с тех пор, как Лина узнала, что они с мужем не случайно оказались здесь, в этом милом волшебном городке, таинственном и чарующем, она полагала, что это ее шанс. Думала, была уверена, что теперь-то они с Митей связаны навсегда: это место послано ей в награду за все страдания, чтобы подарить долгожданный покой.

Митя боялся Локко – а Лина не боялась. Разве что самую малость. В основном переживала из-за того, что Мите было плохо.

Но вдруг она ошиблась? А если это никакой не дар судьбы, а кара за никчемность и слабость? Наказание за то, что она сделала? Лина громко застонала, дернула себя за волосы, ударила по щеке. Старый прием не помог: она нервничала, отчаяние ввинчивалось внутрь, лишая способности соображать. Ангелина чувствовала себя похожей на собственную мать – безмозглой куклой с мягкими, тряпичными руками, на ватных ногах. Тело не слушалось, ее подташнивало, словно от слабости.