— Тина, привет. — Он облокотился о прозрачную крышку «кокона», глядя на Тину сверху вниз. В глазах мерцала затаенная улыбка, хотя губы не улыбались. — Как вы себя чувствуете?

— Паршиво. Где Стив?

— Он сейчас занят другими делами. Вы помните, что с вами случилось?

— Да. Меня парализовали и запихнули в машину непонятного назначения.

— На вас напали террористы, которые работали на Манокар. Они убиты. А вы заболели, и вам придется около месяца провести в «коконе». Все объяснения потом, когда поправитесь.

— Чем я заболела?

— Ничего страшного. Я же сказал, объяснения потом.

Тина попыталась нащупать языком на нёбе небольшой привычный бугорок — вживленный передатчик для связи со Стивом. Бугорка не было. Она прикрыла глаза, чтобы не выдать свои эмоции, и потребовала:

— Позовите лечащего врача.

— Здесь нет никакого врача. Только я. Не беспокойтесь, я умею обращаться с медицинской техникой.

— Почему вы?

— Потому что я единственный специалист по вашему заболеванию. — Вот теперь Крис улыбнулся, но это была скорее ухмылка, чем улыбка. — Несколько лет назад я переболел тем же самым. Как видите, я жив и здоров, с вами тоже все будет в порядке.

Когда он ушел, Тина приступила к проверке своих искусственных систем. Вернее, попыталась их проверить, но ничего не обнаружила. Она больше не ощущала ни лазеров, ни выдвижных лезвий у себя в кистях рук; не могла остановить дыхание и перейти на замкнутую систему кислородного обмена; не могла переключиться в ускоренный режим. Освободиться от мягких, но непреодолимых фиксаторов «кокона» тоже не удалось. Вообще-то «коконы спасения», рассчитанные на людей, для киборгов не годятся. А «коконы» для тергаронских киборгов есть только у Тергарона: Тина их видела, совсем другой дизайн. Тут на нее в первый раз накатило — вспышка паники и дезориентации, — а потом она погрузилась в полудрему, зыбкую, как сумерки над морем.

— Тина, хочу дать совет, — сказал Крис во время своего второго визита. — Постарайтесь постоянно помнить о том, кто вы. Это важно, чтобы сохранить рассудок… при таком заболевании, как у вас.

— Где я нахожусь?

— У меня на яхте. Ваши друзья попросили меня спрятать вас от манокарских агентов. Как вы перенесли первый приступ?

— Мерзость.

— Мне было хуже. Вы лежите в «коконе», и его системы делают все для того, чтобы избавить вас от неприятных ощущений. У вас ничего не болит, нет ни тошноты, ни судорог — только эмоции, но их можно вытерпеть, правда? Знали бы вы, как досталось мне… Прихватило меня на борту космолайнера, и пока бестолковый корабельный врач догадался уложить меня в «кокон», я доподлинно узнал, что такое адские муки. Веселое было путешествие!

«На борту космолайнера? А не на Магне? Тебя еще четыре года назад надо было убить».

Вслух она этого не сказала.

Он морочил ей голову, а она делала вид, что верит. Хуже всего — после приступов, конечно, — была убийственная досада: могла бы и раньше догадаться. С самого начала в поведении Криса мелькали моменты, которые провоцировали безотчетное, подсознательное узнавание. Тина не придавала этому значения, главным образом из-за того, что Поль своими нападками на Криса вконец достал и ее, и всех остальных.

У Поля мудрое начальство. Пусть оно регулярно распекает его за драки и прочие выходки, несовместимые со званием полицейского, зато оно не ставит под сомнение правильность его оценок. Импульсивность и постоянная взвинченность Поля — обратная сторона медали: он слишком хорошо чувствует людей, слишком многое узнает о человеке с первого взгляда, но сдерживать поднимающиеся при этом эмоции его никогда не учили. Он и Криса оценил верно. Разве что в одном ошибся — никакой это не Крис Мерлей. Настоящий Крис погиб четыре года назад, на Магне.

Глядя сквозь прозрачную крышку на светлый рифленый потолок, Тина вспоминала все то, чему пытался научить ее Стив: это единственное, что у нее осталось. Но от экспериментов лучше пока воздержаться. Есть риск вывести из строя «кокон», а он ей на ближайшее время нужен.

Крис — Тина продолжала думать о нем как о Крисе, чтобы случайно не назвать его вслух прежним именем, — пытался развлекать ее болтовней, принес видеоальбом с пейзажами разных планет и записи музыки. Улыбчивый, остроумный, мнимо доброжелательный. На девяносто восемь процентов. Изредка его обаятельная улыбка начинала приобретать сходство с ехидной ухмылкой или во взгляде сквозило затаенное торжество — всего на секунду-другую. Он отлично себя контролировал. Как же, наверное, менялось выражение его лица, когда он отходил от «кокона» к мониторам… А может, и не менялось. Сохранять хорошую мину при паршивой игре — в этом он не знал себе равных ни когда был первым заместителем Сефаргла на Лярне, ни потом, когда оказался пленником.

Очевидно, за эти четыре года он успел войти в контакт с ниарскими спецслужбами и захватил Тину по их заданию. Тина решила, что нежная забота Криса о ее самочувствии этим и объясняется: объект нужно доставить к заказчику в здравом уме и твердой памяти, желательно в хорошем состоянии. Зачем она понадобилась спецслужбам, тоже нетрудно угадать — те хотят получить из первых рук информацию о Стиве. Тину охватывало то отчаяние, то бешенство. Серьезно навредить Стиву озаботившиеся его сверхчеловеческой сутью органы безопасности вряд ли смогут, зато Тину Хэдис они прикончат… если она не сумеет воспользоваться всем тем, чему Стив учил ее. И для так называемого Криса, и для его заказчиков (наверняка считающих, что они стоят на страже интересов человечества) это будет неучтенный фактор.

Прошло около двух недель, и «кокон» с Тиной переместили в другое помещение, более просторное и роскошное. Ну да, примерно две недели требуется, чтобы долететь на скоростной яхте с хорошим двигателем от Неза до Ниара, не ныряя в гиперпространство.

Светлые стены, потолок под дерево, растения в шарообразных белых кашпо. Мягкая мебель в серо-зеленых тонах. Крис, когда приходил к ней поболтать, обычно устраивался в кресле рядом с «коконом», с чашкой кофе или бокалом вина. У него сохранились манеры лярнийца. Энбоно. Живущего-в-Прохладе. Как же она раньше не обратила на это внимания — ни в ресторане отеля, ни на вечеринке у Ольги?

Вообще-то, чтобы это заметить, надо внимательно за ним наблюдать, подмечать нюансы. На Незе ей было не до того, внимание рассеивалось, а здесь Крис — единственное существо, с которым можно общаться. Кстати, почему единственное? Пора бы и заказчикам появиться… Но представители спецслужб не появлялись, а приступы случались все реже. Наконец они прекратились совсем.

— Ты поправилась, можно выпустить тебя из «кокона», — объявил Крис. — Отпразднуем твое выздоровление?

Однажды Тина, забывшись, обратилась к нему на «ты» — как раньше, на Лярне — и тогда Крис тоже перешел на «ты». Из всех знакомых ей мерзавцев он, безусловно, был самым вежливым.

В помещение вкатился робот-официант, на его откидном столике стояла бутылка шампанского в серебряном ведерке со льдом и два хрустальных бокала-конуса.