— Насколько я мог судить по звуку, наши БМП отстреляли все снаряды от стомиллиметровых пушек. Да и боеприпасов к тридцатимиллиметровым орудиям у них теперь почти нет. На вооружении остались только пулеметы и гусеницы. — Я вовремя вспомнил о своем заместителе, который вскоре уже должен был бы нас догнать: — Махалов, ты где? — на автопилоте спросил я и только после этого посмотрел на монитор планшетника.

Три красные точки находились уже на середине пути до взвода.

Сержант сам об этом сразу и доложил:

— Половину ущелья, товарищ старший лейтенант, преодолели. Это я по своему приемоиндикатору ориентируюсь. Пулемет тяжелый. Мы его вдвоем несем. И патронов много. Третий боец их на себе тащит. Взмок весь. Скоро догоним вас. Если есть необходимость, можем ускориться.

— Напротив, сержант. Пять минут на отдых, и возвращайтесь на свою скалу. Пулемет на нее поднимете? Осилите?

— Осилим.

— Занимайте там позицию. Возможен подход еще одной банды или даже нескольких. Помогите бронетехнике огнем пулемета и автоматов.

— Я понял вас, товарищ старший лейтенант. Мы можем и прямо сейчас назад двинуть. На скале отдохнем, если успеем, конечно.

Махалов, как и всегда, отлично понимал ситуацию и чувствовал обстановку.

— Молодец! Работай!

Планшетник показал мне, как три точки развернулись и двинулись в обратном направлении.

Девять пулеметов калибра семь целых шестьдесят две сотых миллиметра на боевых машинах пехоты, крупнокалиберный «Утес» на скале плюс гусеницы БМП. Этого должно бы хватить, чтобы любую банду остановить. Правда, экипажи пары БМП состояли всего из двух человек — механика-водителя и оператора-наводчика. Следовательно, все три пулемета они использовать не смогут. А если механик вздумает давить бандитов гусеницами боевой машины, то он и свой пулемет оставит в покое. Тем не менее это сила!

— Махалов, слушай меня! Если будешь опаздывать и бой у ворот начнется без тебя, тормози и оборудуй позицию там, где окажешься. Если часть бандитов прорвется, ты должен будешь их остановить. Безопасность наших спин на твоей совести. БМП я запретил углубляться в ущелье. Здесь много противотанковых мин. Снять все мы не могли. Если что-то пойдет не так, выходи на связь. Будем думать, что предпринять.

Сержант Махалов всегда был надежным бойцом, на которого я полагался почти так же, как на себя самого.

Но ответил он скромно и коротко:

— Понял вас, товарищ старший лейтенант. Работаю.

— Ничеухин, присматривай за тылами! Ты со своей группой замыкающим идешь.

Когда командир подразделения держится впереди, его заместитель обычно идет последним.

— Работаю, товарищ старший лейтенант.

После очередного выстрела «Корда» в ущелье опять грянул гром. Я не успел подготовиться, заранее навести прицел, чтобы сразу увидеть результат работы снайпера. Когда я прильнул к нему, то глаз перископа уже не увидел.

Тут же в наушниках у меня прозвучал выстрел «Винтореза», намного более тихий. Его результат я уже увидел, даже сам хотел было опередить снайпера, дать короткую прицельную очередь. Уж очень соблазнительно бандит высунулся из-за камня, аж до самого пояса. Он словно хотел что-то возмущенное выкрикнуть или кулаком нам погрозить.

Я так понял, что именно этот субъект сидел за перископом, когда в тот угодила пуля. Видимо, то, что осталось от этого прибора, сильно бандита по лбу ударило. Настолько ощутимо, что он испытал такую жестокую обиду, которая оказалась сильнее осторожности. Пуля «Винтореза» отбросила его за камень, на спину, навсегда отучила возмущаться во время боевых действий.

Если ты в самом начале схватки получил от противника по лбу, так потри его хотя бы для приличия, посмейся над собой, порадуйся тому обстоятельству, что тебя промеж ушей не пуля ударила. Она бьет намного сильнее, хоть в лоб, хоть в грудь. Никакой боли ты тогда не почувствуешь, но вот возмущаться отучишься точно. Не будешь больше иметь такой возможности.

— Агафонов, что с перископом?

— Трудно сказать. Мне в оптику видно не было. Только показалось, что он почти со скоростью пули вверх по ущелью полетел.

— Крылышками на прощание не помахал? — спросил старший сержант Стразаридзе.

Его грубый низкий голос из-за акцента опять прозвучал зло, хотя все во взводе знали, что Тенгиз от природы человек добрый и отзывчивый.

— Не помахал, но сопатку наблюдателю расквасил, — сообщил младший сержант Катков. — Может, даже и оторвал. Я видел только кровавое пятно на месте носа. Туда и стрелял. Добивал, попросту говоря, чтобы парень не мучился. Человек без носа скверно себя чувствует, очень страдает от боли. В носу много нервных окончаний. Пришлось страданиям этого типа конец положить!

Я такую вот болтовню, вроде и пустую, во взводе никогда не пресекал. Она позволяла бойцам расслабиться, сбросить напряжение.

Особенно это касалось снайперов, которые всегда испытывают повышенное давление на нервы. Только со стороны кажется, что застрелить человека издалека можно совершенно спокойно, с небрежной улыбкой на устах. Нет, я сам видел у снайперов и скверное настроение после продуктивной работы, и даже тяжелые психологические срывы.

В обязанности командира взвода входит оценка психологического состояния своих бойцов. Поддержать снайпера можно только одним утверждением: «Если бы ты его не пристрелил, то он мог бы убить тебя или кого-то рядом с тобой, твоего товарища, лучшего друга. Разве это легче?»

— Как будем дальше продвигаться? — спросил Звягинцев, плохо знакомый с тактикой работы спецназа ГРУ.

В Росгвардии своя собственная тактика. Подполковник не желал диктовать ее мне и моему взводу, за что я ему был весьма благодарен.

— Тенгиз, пришли ко мне Макеева! — распорядился я. — Есть работа для его рук.

— Иду, товарищ старший лейтенант, — отозвался рядовой.

Он не стал дожидаться команды сержанта или получил ее беззвучно, с помощью изящного тычка локтем в бок. Это, впрочем, значения уже не имело.

— Ничеухин! — позвал я, глянув на монитор планшетника и убедившись в том, что мой заместитель уже находится недалеко. — Оставь своих бойцов прикрывать тылы, а сам двигай ко мне! И в темпе, задание срочное!

— Что ты задумал, старлей? — снова спросил Звягинцев.

— Пошлю двух наших лучших метателей ручных гранат. Пусть подберутся к позиции наших друзей и по паре лимонок за камни перебросят. У бандитов сейчас нет перископа. А если кто просто так высунется, природой, скажем, вздумает полюбоваться, то снайперы его сразу и уложат отдохнуть. Гранатам меньше работы.

— Думаешь, бандиты этого не ждут? Любой человек такого финта опасаться будет. На мой взгляд, ты парнями неоправданно рискуешь. Лучше бы еще раз, мне кажется, «Вампир» использовать.