– Не сомневаюсь, что вы стараетесь, – с улыбочкой проговорил Сташевский. – Но везет ли вам?

Вера заметила, что по лицу мужа пробежала тень. Тенишев хотел ответить, но она, опасаясь, как бы Алексей не сорвался, не дала ему раскрыть рот. Быстро спросила у Сташевского:

– Вы давно работаете в клинике?

– Нет, не очень, – ответил тот. Задумался на секунду и добавил: – Года полтора, не больше.

– И как вам ваша работа?

– Ну… – Сташевский пожал тощими плечами. – Мне кажется, клиника слишком много внимания уделяет исследовательской работе. А по-моему, нужно делать упор на лечебный процесс. Получать деньги с богатых пациентов выгоднее, чем клянчить у фондов гранты на исследования. И вообще, лечить психов – дело неблагодарное. Если вы спросите меня, то я вам прямо скажу: вылечить психопата невозможно. Вы выпустите его из клиники, а через полгода, максимум через год, у него снова поедет крыша. И хорошо еще, если он никого не убьет! Будь я на месте Черневицкого, я бы…

Он вдруг остановился, будто потерял нить своих рассуждений, и нерешительно взглянул сперва на Веру, затем на Алексея. Потом улыбнулся как-то странно – робко и в то же время двусмысленно – и, поднеся к губам стакан, отпил небольшой глоток.

– Дружище, – заговорил тогда Алексей, – а может, вам вообще сменить работу?

– Что? – не понял Сташевский.

– Я говорю: может быть, вам переквалифицироваться в управдомы? Такому энергичному парню, как вы, там будет самое место.

Несколько секунд Сташевский изумленно смотрел на Тенишева, потом вдруг улыбнулся и кивнул:

– А, я понял: это шутка!

Сташевский допил стакан и поставил его на столик. Затем, достав из кармана куртки шелковый платок, тщательно вытер губы, после чего с улыбкой взглянул на Тенишева:

– Алексей, могу я задать вам пикантный вопрос?

– Валяйте, – разрешил тот.

– Я где-то читал, что художники для того, чтобы писать хорошие картины, должны постоянно себя чем-нибудь стимулировать. Ну там алкоголь, наркотики… Как с этим у вас?

– Вы хотите знать, есть ли у меня стимул? – Алексей улыбнулся и обнял Веру за талию. – Вот мой стимул, – сказал он и нежно поцеловал жену в щеку. – Устраивает вас такой ответ?

– Вполне, – кивнул Сташевский. – Будь у меня такой стимул, я бы тоже стал художником. – Молодой человек хихикнул и лукаво добавил: – Тем более что Вера имеет допуск к лекарствам. О, а вот и Катя Шевердук! Договорим позже, ладно?

И он двинулся к мангалу, возле которого в окружении мужчин стояла девушка в белой меховой шубке, с черными волосами, стриженными а-ля Мирей Матье.

Тенишев проводил его хмурым взглядом, потом повернулся к Вере и небрежно осведомился:

– У вас в клинике все такие придурки?

– Угу, – кивнула она. – Хочешь, и тебя возьмем? На полставки?

– Спасибо, мне и своего дурдома хватает. Слушай, пойдем прогуляемся, а?

– Вообще-то я хотела поговорить с заведующим.

– Ну, как хочешь, – он взглянул на брюнетку, кокетничающую у мангала со всеми мужчинами сразу, и вдруг спросил: – Слушай, а кто она такая, Катя Шевердук? Дочка твоего наставника?

Вера посмотрела на юную красотку и покачала головой:

– Не-а. Жена.

– Жена-а? – удивленно протянул Алексей.

– Угу. Завидуешь?

Тенишев дернул плечом:

– Она не в моем вкусе.

– Почему?

– Слишком молода. А я люблю женщин пожилых.

– Таких, как я?

– Точно.

Вера улыбнулась:

– Спасибо за комплимент. Ладно, ты тут поглазей на дам, а я пойду поговорю с Черневицким.

– Я с тобой, – неожиданно сказал Алексей. И, наткнувшись на удивленный взгляд жены, с усмешкой пояснил: – Люблю умные разговоры. У тебя ведь нет от меня секретов?

– До сих пор не было.

– Тогда вперед!

Он взял ее под руку и потащил к жаровням.

Игорь Константинович Черневицкий пребывал в прекрасном расположении духа. Его длинные седые волосы растрепались от ветра, зато черная бородка клинышком выглядела еще ухоженней, чем обычно.

Весело поприветствовав Веру, он положил ей на тарелку куриное крылышко и лучший кусок мяса. Однако попытку Веры завести серьезный разговор заведующий мягко, но решительно пресек. И тут же переключил свое внимание на Жанну Орлову.

Делать было нечего, Вера отошла в сторонку. Алексей, побросав на тарелку целую гору ароматного поджаристого мяса, последовал за ней.

– Ну как? – насмешливо поинтересовался он. – Не получилось?

– Не получилось, – вздохнула Вера.

– Ничего. Если тебе хочется с кем-то поговорить – поговори со мной. Обожаю твой голос.

Вера взглянула на мужа и улыбнулась.

– Ох, Лешка, умеешь ты утешить. Что бы я без тебя делала?

– Беседовала бы с красавцем, который идет сюда, – невозмутимо ответил Тенишев, указав глазами на приближающегося Астахова.

Вера приосанилась и незаметно поправила выбившийся из прически локон. Тимур Альбертович остановился возле нее и с улыбкой осведомился:

– Еще вина?

Только сейчас Вера увидела, что в руке он держит бутылку. Качнула головой:

– Нет, спасибо.

– А я выпью! – отозвался Алексей и подставил Астахову свой стаканчик.

Тимур Альбертович наполнил его до краев.

– Не против, если я тут с вами немного постою? – шутливо спросил он. – У мангала всеобщее внимание приковано к жене Шевердука. Мужчины стремительно поглупели, а женщины надулись. Не с кем ни поговорить, ни выпить.

– Я не против, – кивнула Вера.

– Я тоже, – поддакнул Тенишев. – Тем более что вы пришли к нам с бутылкой.

И Астахов остался. Он был мил, обаятелен и раскован. Благодаря присутствию Алексея разговор зашел об искусстве.

– В детстве я тоже мечтал быть художником, – сообщил Тимур Альбертович, приветливо глядя на Тенишева. – Помню, когда мать привозила меня в Питер, я часами пропадал в Эрмитаже. – Доктор улыбнулся. – Сейчас даже не верится.

– Что же вам помешало осуществить свою мечту? – спросил Алексей.

Астахов пожал плечами:

– А черт его знает. Появились другие увлечения. Знаете ведь, как это бывает. К тому же мой папа был врачом и хотел, чтобы я пошел по его стопам. Вот я и пошел.

– Жалеете? – поинтересовался Алексей.

Тимур Альбертович покачал головой: