– Если Черневицкий или Шевердук узнают, они тебе голову оторвут.

– Они? Мне? – Антон хмыкнул. – Ты меня недооцениваешь. Одно мое слово – и духа их не будет в лаборатории. Ты ведь знаешь – у меня даже ключ от аппаратной имеется.

– Муж рассказывал мне про холотропин. Ты знаешь, что он опасен?

– Любое лекарство опасно, если превысить дозу. А эту штуку я на себе испытал. Мне хватило четвертинки таблетки, чтобы улететь в облака. Говорю тебе: обалденная вещь!

– И сколько ты за него просишь?

– Триста баксов.

– За одну таблетку?

– Нет, за тонну! За одну, конечно. Будешь брать?

– У меня сейчас туго с деньгами. Дашь в долг?

– Прости, малышка, но в долг я не даю. Обращайся, когда будут деньги.

– А если я расскажу про холотропин мужу?

– Не расскажешь. Потому что тогда я перестану снабжать тебя «коксом», а ты без него и недели не протянешь.

– Я могу купить кокаин в городе. У меня там много друзей.

– Угу. Только у них товар разбодяженный, и впарят они его тебе втридорога. А у меня «кокс» чистый, без дряни. Да что я тебе говорю, ты и сама знаешь.

– Ох, Антошка, надают тебе когда-нибудь по шее!

Сташевский тихо засмеялся.

– Ну, это с любым может случиться. И с тобой, кстати, тоже.

– Что ты имеешь в виду?

– А то ты сама не знаешь! Ты бы не любезничала так откровенно с Астаховым. Если Шевердук узнает – задушит обоих. Он ведь у тебя настоящий Отелло.

– Хм, вот это не твое собачье дело.

– Слава богу, что не мое. Кстати, Катюш, я ничем не хуже Астахова. Если наша дружба перерастет во что-то большее, я смогу делать тебе хорошую скидку на «кокс».

– Перебьешься!

– Ну, как хочешь. Однако ведь карманы твоего мужа не бездонны. Как только будешь готова к тесным отношениям – дай знать.

– Дурак!

– Нет, я серьезно. Правда, почему бы тебе со мной не переспать? Я симпатичный парень. Это раз. Я – сын Сташевской. Это два. И я сделаю тебе хорошую скидку. Это три.

– Да я скорее отдамся первому встречному, чем лягу с тобой в постель!

– Почему?

– Да потому что ты похож на болотную ящерицу. Такой же скользкий, мокрый и противный!

Антон засмеялся.

– Дура ты, Катюха! Ладно, топай к своему Отелло…

Сквозь заросли бузины Вера увидела белый полушубок Кати. Как только ее шаги стихли в отдалении, Сташевский беззаботно проговорил вслух:

– Ничего, сама ко мне приползешь… На коленях! И муженек твой приползет. Тогда и посмотрим, кто из нас скользкий и противный.

Антон презрительно сплюнул под ноги и неторопливо зашагал вслед за Катей.

Вера выглянула из-за куста в тот момент, когда Сташевский вытягивал из кармана куртки платок, и увидела, как что-то выпало в траву. Девушка чуть было не окликнула молодого человека, но вовремя сдержалась.

Дождавшись, пока тот отойдет подальше, она выскользнула из-за кустов и подняла из травы вещицу, которую выронил белобрысый кретин.

Это был кусочек блистера с белой таблеткой внутри. На блистере не имелось ни надписи, ни значка фирмы-изготовителя. Вера, немного поколебавшись, выдавила таблетку, осмотрела ее, понюхала, сама понимая, что смысла во всех этих действиях нет никакого.

Вера усмехнулась, достала из кармана флакон с валиумом и бросила таблетку в него. По форме она отличалась от таблеток валиума, и при желании Вера легко могла ее отыскать.

Выпили много. Больше всех напился Тимур Альбертович, поскольку смешал вино, водку и коньяк. Он так часто целовал рыжеволосую жену, что та даже раскраснелась. А близнецы бегали вокруг родителей с криком «тили-тили-тесто, жених и невеста!»

Расходились уже затемно. Первым уехал Черневицкий. С ним вместе, вернее – в машине профессора, уехали Сташевский и Шевердук с женой. А за ними уже и прочие засобирались по домам.

Вера возвращалась домой с двойственным чувством. С одной стороны, отдохнули неплохо. С другой – ей так и не удалось побеседовать с Черневицким и уговорить его дать ей наконец допуск в лабораторию.

Вера и Алексей пили только вино, и к тому моменту, когда они вернулись домой, свежий сентябрьский ветер окончательно выветрил хмель из их голов.

Дома Тенишев принял горячий душ, закутался в халат и развалился в кресле с журналом в руках. Сидя перед зеркалом и протирая лицо тампоном, смоченным тоником, Вера поинтересовалась у мужа:

– Как тебе мои коллеги?

– Нормально, – откликнулся Алексей, лениво листая журнал. – С Астаховым весело. Да и Шевердук ничего, хотя и ходит с такой физиономией, будто у него кол в заднице. Он на работе такой же?

– Еще хуже. Кстати… – Вера лукаво улыбнулась. – Тимур Астахов пытался за мной ухаживать.

– Да ну?

– Точно! В самый первый день, во дворе клиники.

Алексей окинул взглядом стройную фигурку жены и сказал:

– Что ж, я его понимаю. И что ты сделала? Ответила на его ухаживания?

Вера покачала головой:

– Нет. Я оттолкнула его, и он упал в лужу. Представляешь?

Тенишев посмотрел на жену уважительно.

– Ну, Арнгольц, ты просто зверь!

– Я просто замужняя женщина. Надеюсь, и ты поступишь так же, если кто-то вздумает тебя кадрить.

– Если это будет Астахов, то безусловно.

Вера прыснула со смеху:

– Представляю себе картинку! Кстати, а какое впечатление на тебя произвел Черневицкий? Солидный дядька, правда?

– Не то слово. Когда он говорил тосты, у меня было такое ощущение, словно я попал на какую-то конференцию и слушаю доклад, в котором ни черта не понимаю.

Вера засмеялась.

– Да, это он может! Ну а как тебе в целом?

– Да все нормально. Не грузись.

Вера убрала тампон, взглянула на отражение мужа в зеркале.

– Слушай, я тут такое узнала… – она нахмурилась и тряхнула головой. – Нет, не буду тебе рассказывать. А то получится, будто я сплетничаю.

– Ну и что? Ты же знаешь: я обожаю сплетни!

Однако Вера все еще сомневалась.

– Даже не знаю… Ладно, расскажу. Когда я ходила в кустики…

– А зачем ты туда ходила?

– Тенишев, заткнись! Так вот, я услышала один интересный разговор. Беседовали Антон Сташевский и жена Шевердука.

– Юная нимфа по имени Катя?

– Да. Сташевский впаривал Кате кокаин.