Малка испугалась. Что ты купил? Выбрось это немедленно.

Но Гади упрятал их в улье, и каждый Песах извлекал и спрашивал себя: выбросить или оставить? Оставлял до следующего Пейсаха, твердо зная, что пользоваться этими порошками никогда не будет.

На этот раз разглядывая баночки на свет, он заметил, что пчелы обглодали весь воск.

«Гляди, – сказал он Малке, – пчелы оголили воск с пробок».

«Покажи, – сказала Малка и быстрым движением схватила баночки, – не только обглодали воск, пробки почти полностью разрушились».

Она нажала на одну из пробок, и та рассыпалась древесным прахом.

«Не прикасайся, – сказал Гади, отобрал у нее баночки и внимательно их исследовал. Пчелы забрали воск для строительства ячеек. И вправду, кто вкладывает воск в улья? Такой просчет был просто удивителен для Гади, знающего все тонкости поведения пчел.

Но что-то привело к гниению древесных пробок. Одна из них просто рассыпалась, и кусочки упали в порошок.

«Эту баночку надо выкинуть. Пчелы вторглись внутрь. Удивительно, как они проникают в любое место». Хотя, что в этом удивительного? Тот, кто выжимает мед из сот и затем покрываем сосуд плотной крышкой, не удивляется, видя пчелу, проникшую в этот мед неизвестно как.

Начались обсуждения и взаимные обвинения: как можно было, по сути, наркотик хранить в улье. Но Гади все дорогие вещи хранил там.

В улье, где хранилось снадобье, в ячейках появились зародыши пчел, Часть из них так и не смогла пробить покрытие ячейки. Они умрут, ибо пища, питавшая их до закупоривания ячейки, имела в себе неизвестный яд, который возбуждает бешенство в мозгу, даже если он лишь находится в стадии зарождения, и яд этот, в конце концов, умерщвляет.

Часть из них все вышла из ячеек, но поведение их с первого мига было странным. Они летали слепо, как бы не находя дороги в воздухе. Часть из них упала на землю и осталась там. Часть из них не знала, что делают, находясь в сердцевине цветка. Часть не могла взлететь, а лишь ползла и ползла по улью, вызывая раздражение остальных. Странной формы насекомые выползали из ячеек, и быстро умирали.

Но в одной из ячеек вылупилась молодая матка. Она тут же разрушила ячейки всех остальных маток в улье, затем направилась к месту старой матки. И когда та попыталась уничтожить молодую, эта с невероятной быстротой накинулась на старую и уничтожила ее.

Тут же взлетела, и в короткое время совокупилась с семнадцатью пчелами-самцами. Остальные остались разочарованными, ибо ожидали своей очереди, трепыхаясь крылышками. Матка же стала откладывать в ячейках яйца.

Ячейки закрылись, и после периода цветения вышли из яиц пчелы. Все, кто разбирается в поведении пчел, мог тут же сказать: что-то странное есть в поведении этих пчел, но трудно определить эту странность.

Утром, после сна ничком, на животе, отяжеленном яствами праздничного вечера, встала Малка с постели, распахнула окно, и в комнату ворвался ослепительный свет. Она сбросила ночную рубаху, и Гади лежал, наслаждаясь зрелищем. Глаза его расширились, как у голодного лиса.

«Перестань», – сказала она ему и отвернулась, чтобы скрыть прекрасные белые полные груди с большими темными сосками.

«Не перестану, – сказал он, – не перестану и ничего не потеряю».

Она покачала головой, как бы глубоко уязвленная его словами, думая про себя: ну, что поделаешь с ним?

На копье, воткнутое в стену, она повесила после вчерашнего праздника замшевую праздничную рубаху, которую вчера выгладила. Теперь она любовалась ею, тонкими швами и выделкой, облачилась в нее и покрутилась перед зеркалом, которое было слишком малым, чтобы отразить ее всю.

Она испытывала какое-то особое удовольствие в это свободное от забот утро, только маца несколько портила радость, а булочки из мацы Малка не успела приготовить к этому утру.

Снаружи кот совершил прыжок поверх груды древесных обрубков и поймал мышь, за которой охотился с самого рассвета. Идиот этот кот, что вложил столько энергии в поимку мыши на завтрак, когда в кухне ждали его роскошные остатки еды, почти пол-туловища молодого оленя.

В окно проснувшейся пары пчеловодов было видно цветущее вишневое дерево, а на холме вокруг – корни посаженных цветов. Пчелы из всех ульев уже во всю работали в чашечках цветов, часть из них облетала поля, в поисках цветочной пыльцы. Одна пчела открыла новую пищу – цветущую гречиху. Это был цветок, который ни одна пчела не вкусила по сию пору. Но, погрузив хоботок в него, пчела убедилась, что он достоин внимания. Она взмыла высоко, и фасеточные ее глаза отметили множество цветов гречихи, раскрывшихся в то утро. Она взглянула на солнце, определила направление полета, и полетела назад, в пчельник – рассказать остальным пчелам об открытом ею чудном кладе. Четверть часа спустя рой наконец-то внял и пробудился, и полетел, ведомый пчелкой к полю гречихи. Это была первая посадка новой культуры в Хазарии.

Со временем цветы гречихи дадут темный мед, далеко не из лучших, но достаточно вкусный и дающий воск – прополис, используемый, как снадобье. И Гади добавлял и добавлял все новые улья, зарабатывая неплохие деньги. Затем гречневая крупа стала постоянной частью меню.

Но тогда Гади не знал, что в гречихе есть нечто, от чего заболевают свиньи и умирают, поев гречку. В Хазарии мало свиней, но и они исчезнут, если будут есть гречиху.

Но Гади от нее не отказался, и вовсе не из-за свиней. Легко подняться на сцену и трудно с нее сойти. В будущем гречиха станет важной частью питания еврейского народа как дополнение к супам и традиционным субботним чолнтам. И насколько из этого растения получается чудесный мед, евреи не очень занимались медом до Хазарии и после нее, до того, как приехали на землю Израиля. Но тут уже ждали еврейских пчел, намного более спокойных, массы цветов цитрусовых растений, эвкалиптов. Евреи кормили пчел сахаром, обманывая природу и потребителей, создавая огромные запасы меда.

Что для нас мед, что для нас молоко, на земле, текущей ими. Но и в Хазарии все было в избытке. Проблема в промежутке времени, мерзкая тьма, нищета и унижения, боль и смерть – в промежутке между Хазарией, существовавшей тысячу лет назад, и сегодняшним временем. Только бы этой черной дыре в тысячу лет не вернуться, и чтобы пчелы продолжали нести евреям мед, и было бы у нас вдоволь круп и зерен, и различных «корнфлексов» на все времена.

Встала Малка, вышла из дома, подобрала полотенце, брошенное кем-то из домашних нерях, и два подобия ковшам с яблоками, чудные создания природы, вырисовались под ее рубахой. Снаружи ждал ее яркий и ясный утренний свет, пение птиц, пространства, покрытые зеленью и светлые вымытые листья леса.

Неделю назад еще стояли лужи и болота. Теперь все покрылось травами, быстро идущими в рост. В степях они поднимутся выше человеческого роста, особенно пахучие, доводящие бродяг до слез, старающихся эти травы обойти. Начнется окот, и стада овец размножатся по всей бескрайней степи.