Непримечательной он наружности; увидишь такого в толпе, не обратишь на него внимания. Среднего роста, не кряжистый, сутулость просматривается, косолапость. Но сердце у него – пламенный мотор, на этом движке он может работать как заведенный круглые сутки. Он и опером был, не мог спокойно на месте сидеть, и сейчас, возглавив уголовный розыск, продолжал оставаться эталоном кипучей деятельности.

– Кто это? – без всяких предисловий спросил он и, вынув из папки листок с изображением Улехова, положил его на стол.

– Его разыскивает милиция…

– Я в курсе. Улехов Лаврентий Дмитриевич, все такое…

– Уже не разыскиваем. Нашли.

– Где он?

– В морге.

– Не понял.

– Повесился он.

– В камере?

Богдан надул щеки и резко выпустил воздух.

– Это ты чего? – настороженно посмотрел на него Ревякин.

– Да вчера деятеля одного встретил. Про Улехова разговор зашел. Я сказал, что он повесился. И деятель задал точно такой же вопрос… Только ты искренне спросил, а он – не очень. Похоже, знал, что Улехова уже нет, – глядя на притихшего Пляцкова, сказал Городовой.

Ревякину его рассуждения непонятны, а ему должно быть интересно.

– Это ты о чем?

– Да так, вставка на вольную тему… Зачем тебе Улехов?

Богдан подошел к Илье, взял его за локоток, усадил на диван, сам устроился рядом. Пляцков включил чайник.

– Я понимаю, ты торопишься. Но ты же сам говорил, что здесь у нас не бухта-барахта. У нас серьезная контора, так?

– Это я с бухты-барахты, – улыбнулся Ревякин. – И времени мало. Верней, не хочется время на это тратить. Так, для острастки спросил… Убийство под суицид списывать надо, но кое-какие сомнения есть…

– Это ты о нашем убийстве?

– Нет, о нашем… Слышал, гражданочка из окна выпала?

– Да было что-то.

– Проститутка она. Красивая баба, квартира своя, машина. Клиенты к ней упакованные ходили… Вроде бы сама из окна выпала, все на это указывает. И пьяная была, и кодеин в крови обнаружили. Напилась, обдолбилась… Но мы на всякий случай соседку опросили, а у нее память фотографическая. Мы ее к себе пригласили, ну, чтобы фоторобот составить, а там у нас ориентировка на Улехова; она узнала, сказала, что ходил он к покойнице. И даже жил у нее…

– Когда это было?

– Последний раз она видела его четыре дня назад. Больше не появлялся.

– Не появлялся. Потому что как раз четвертого дня повесился. В лесу, на ветке… Только там, похоже, убийство. Сначала избили пацана, потом задушили, ну а для маскировки повесили.

– Есть подозреваемые?

– Он в секции кикбоксинга занимался, тренер там… Это с ним я вчера разговаривал. Он про камеру спросил… Что-то не то с ним, что-то не то… Шурина помнишь? Коваля?

– Ну, как забыть…

– Шурин тоже тренером был, а чуть весь город под себя не подмял. Коваль его учеником был. И кто Коваля завалил?

– Шурин.

– То-то же. И у этого тренера боевая команда. И дела реальные.

– Какая там конкретно реальность?

– Не знаю… Может, грабят. Помнишь, Мохнатый с чего начинал? Да и Кипяток этим сейчас не брезгует…

– Да слышал я, как ты Кипятка тряхнул, – саркастически, но вместе с тем и восхищенно усмехнулся Ревякин.

– Это ты о чем? – озадаченно глянул на него Богдан.

– Потом… Что ты там про реальные дела говорил?

– Прикинут этот тренер круто. Штуки две баксов на нем, не меньше. И «девятка» новенькая… Откуда деньги, Зин?

– Я обязательно у Зины спрошу… Как говорил Козьма Прутков, деньги ниоткуда не появляются.

– Вот и я о том же… Может, у нас тут под самым носом нарыв зреет, а мы ни сном ни духом? Помнишь, как Шурина прорвало? Трупы не успевали в морг свозить…

– Да, было дело.

– Так что ты про Кипятка хотел сказать?

– Ну слышал, как ты его ребят принял. В своем фирменном стиле. И Кипятка где-то в подъезде за грудки взял.

– Об этом никто не мог знать.

– Ты думаешь?.. А я слышал, что Кипяток у Махора был, на тебя жаловался.

– Откуда информация?

– Из темных оперативных источников.

– Понятно.

Агентов у Ревякина немало, и работает он с ними активно, так что его осведомленность неудивительна. У Богдана дела по этой части не хуже, но, видно, что-то он упустил. Что ж, спасибо Илье.

– Жаловался на тебя Кипяток… И это еще не все, – нахмурился Ревякин.

– Что еще?

Илья взглядом показал на Пляцкова, и тот все понял. Поставил готовый чай на стол и вышел из кабинета. Сказал, что руки надо помыть.

– Кипяток сказал, что ты у него точку отбил.

– Не понял. Я что, бандит, чтобы точки отбивать?

– Вот и я о том же… Разговор пошел, что ты «крыши» делаешь.

– Писец на холодец. Я копейки за эту «крышу» не взял. Даже не знаю, отказался Кипяток от этой точки или нет… Кипятковские на бизнесмена одного наехали, машину отобрали; я эту машину отбил, «быков» принял. Спрашиваю этого деятеля, почему в милицию не обратился, а он говорит, что смысла в этом нет. Ну, я и решил доказать, что смысл в этом есть…

– А чего ты оправдываешься? – загадочно усмехнулся Ревякин.

– Не оправдываюсь. Просто говорю, что никому «крыш» не делаю. Так, вступился за одного…

– Кипяток сказал, что ты у него точку отбил. Махор сказал, чтобы он не дергался. Сказал, что связываться с тобой бесполезно. Толку не будет, а проблем не оберешься… Ты, Богдан, молодец, реально себя поставил, если братва тебя шугается. Кипяток только кипятком ссыт. Но на то он и Кипяток… Если точка за тобой останется, то почему бы не взять ее под свой контроль?

– Не понял…

– А чего тут понимать? Ты вот на чем ездишь?

– Ну «Москвич» у меня «четыреста двенадцатый»…

– И что это, по-твоему, машина? Ты под пули ходишь, бандитов ломаешь, а сам гол как сокол…

– Короче.

– Я на лапу не беру. Надо бы, а не беру. Заставляю себя взять, а не получается. Не мое это. И прикормить меня пытались – бесполезно. А мы с женой ребенка ждем, зарплата сам знаешь какая… Короче, я тут пару магазинчиков под свой контроль взял. Никто ничего, но кое-что я с этого имею… Мне много не надо, но уж это я не отдам. Ну, если братва наезжать начнет… Я знаю, тебя тоже не купишь. Но тут другое дело: ты человеку помогаешь, он тебя благодарит. Пять процентов от прибыли… Если вдруг что, можешь рассчитывать на меня. Ну и ты, если что, мне поможешь…